— Ну, еще разок-то хотя бы стукните, — уговаривал Гоша. — Нельзя же так отпускать. Он ведь не поймет. Не хотите? Ну, ладно, придется нам его по-другому воспитывать.
Он просунул руку в усыпанный стеклом салон «Ауди», вытащил ключи из замка зажигания и зашвырнул их в глубокую лужу в нескольких метрах от нас.
— Пусть теперь поищут, — хмыкнул он.
Охрана еще пару раз ткнула парней под ребра, после чего отпустила. Расхристанные и растерзанные, они остались возле своей разбитой машины, а мы уехали.
— Давить их, как клопов, — сквозь зубы проговорил Виктор. — Только так до них доходит. А мы с ними нянчимся.
— Ты о ком?
— Я обо всех них! О планктоне, о забастовщиках, об охране, о Сырцове, в конце концов!
— Их много. Всех не передавишь!
— А вот это мы еще посмотрим, — с угрозой отозвался он. — Ну-ка, втопи!
Я покосился на него, но ничего не сказал. Вообще-то я бы предпочел более гибкую позицию для предстоящих нам переговоров.
1Поселок Лысый Овраг располагался в ста пятидесяти километрах от Уральска. О существовании здесь нефти знали с восемнадцатого века, первую экспедицию сюда посылал еще Петр I, но промышленное освоение месторождений началось лишь после войны. Собственно, до пятидесятых годов будущий гигант нефтедобычи был маленькой деревушкой из сорока дворов, расположенных на склоне оврага, где упорно отказывались расти любые культуры: и садовые, и огородные. Отсюда и возникло название деревеньки, перешедшее потом на поселок.
Теперь все скважины по северу области принадлежали нам. Мы добывали здесь в год около семи миллионов тонн нефти, из них на Лысый Овраг приходилось больше половины. Тут находились два наших крупнейших месторождения: Колывановское и Роднянское. Здешняя нефть была легче, содержала меньше примесей и залегала ближе к поверхности, чем на других участках. Если средняя глубина скважин по области составляла два километра, то в Лысом Овраге не надо было забуриваться дальше, чем на девятьсот метров. Этот поселок с неблагозвучным названием был бриллиантом в нашей короне.
Из семнадцати тысяч местных жителей процентов семьдесят работало в нефтяной отрасли, то есть на нас. Когда Храповицкий с партнерами приватизировал государственную компанию, нефтяники все еще возглавляли список самых высокооплачиваемых профессий, хотя цены на сырье уже летели вниз. Затем произошел обвал, и Храповицкому, получившему в управление махину, созданную с советским размахом и советским неуважением к законам экономики, пришлось упорядочивать финансовые потоки, сворачивать смежные производства, избавляться от объектов соцкультбыта, закрывать социальные программы и начинать сокращения.
Последние годы выдались и вовсе беспросветными: когда казалось, что хуже уже некуда, в стране разразился кризис неплатежей и стало все-таки еще хуже. Добыча делалась невыгодной и неуклонно падала; перерабатывающие заводы, чтобы не простаивать, работали на чужом, так называемом «давальческом» сырье; железнодорожники, будучи монополистами, выкручивали руки и диктовали немыслимые цены на транспортировку нефти; должники расплачивались с нами ненужным бартером. Задержки зарплаты в нашем объединении приобрели хронический характер. Любые попытки модернизации производства и замены устаревшего оборудования неизбежно приводили к новым увольнениям.
Коллапс, поразивший в те годы нефтянку, был следствием разрушительного революционного урагана, сотрясавшего Россию. Изменить что-либо в отдельно взятом производстве было не под силу ни Храповицкому, ни кому-то другому. Но мириться с потерей своего благополучия обитатели Лысого Оврага не хотели. Им не было дела до мировых тенденций и общих негативных процессов в отрасли. Десятилетия, в течение которых они пользовались льготами и привилегиями, приучили их к убеждению, что они находятся на особом счету у Родины и что любые бури обойдут их стороной.
Застигнутые врасплох, они во всех своих невзгодах винили одного Храповицкого, который, захватив компанию, довел их до нищеты и унижения. Ненависть к нему, как нарыв, распухала от месяца к месяцу и вот, наконец, прорвалась.
2Карпов ждал нас у себя дома. Он жил на въезде в поселок в красивом трехэтажном коттедже, которые мы строили по всему району для своих руководителей. Карпов был директором нашего нефтегазодобывающего управления, сокращенно — НГДУ.
В прошлом году он отметил пятидесятилетний юбилей. В нем было больше двух метров роста и полтора центнера живого веса. В далекой молодости он выигрывал чемпионаты мира по гребле, однако сколько я не старался, так и не сумел представить, каким образом он втискивал в утлую байдарку свою тушу. Необъятный, шумный, самоуверенный, с крупными чертами лица, он выглядел сейчас понурым и подавленным.
— Как с цепи сорвались! — расстроенно гудел он. — Ничего слушать не хотят! Третий день митингуют, аж охрипли. Орут, что если завтра денег не привезем, они вентили перекроют.
— Может, люди сперва поедят с дороги? — выглядывая из комнаты, подала голос его жена, пожилая и тоже внушительная. — Что ж ты сразу на них с делами набрасываешься!
Карпов сердито шикнул на нее, и она исчезла. За спиной Карпова на кухне виднелся накрытый стол. Виктор, не раздеваясь, прошел к нему, налил рюмку водки себе и Карпову, деловито чокнулся и выпил. Карпов молча последовал его примеру.
— Заплатим мы им, куда мы денемся! — Виктор закусил квашеной капустой и успокаивающе похлопал Карпова по плечу. — Сбежим, что ли? И раньше, бывало, задерживали. Не по своей же вине. Зачем такой базар устраивать?
Карпов замялся, покрутил в толстых пальцах вилку и подцепил на нее колбасу.
— Тут, честно говоря, не в одной зарплате дело, — пробормотал он, избегая смотреть на нас. — Это уж у них как последняя капля. Они вон президенту письмо накатали.
— Да ну? — удивился Виктор, переставая жевать. — Чем же они еще недовольны?
— Да вы лучше сами с ними поговорите, — уклончиво ответил Карпов. — Зачем я пересказывать стану!
Он явно не желал вдаваться в подробности. Виктор посмотрел на него внимательнее, но дожимать не стал.
— Поговорим, — пообещал он. — Для того и приехали. Где они сейчас? В административном здании?
— Да нет, — по-прежнему не глядя на нас, отозвался Карпов. — Я их шугнул оттуда. Они в клуб перебрались, там, значит, бузят. Нас ждут, раза три уже звонили, не терпится им.
— А кто их в клуб пустил? — состроил недовольную гримасу Виктор. — Я же велел его закрыть!
Клуб партнеры получили в нагрузку к нефтяным вышкам, среди других объектов соцкульбыта. В нем традиционно проходили поселковые праздники, бракосочетания и другие торжественные мероприятия; по вечерам раза три в неделю устраивались дискотеки или крутили кино. В клубе обитали какие-то народные ансамбли, никому не нужный хор пенсионеров и детские кружки. Платить за эту самодеятельность Храповицкий не желал. Шеф делал попытки сбагрить клуб на баланс областного департамента культуры, но чиновники энтузиазма не проявляли. С месяц назад было принято окончательное решение о закрытии очага местной культуры.
— Разом его все равно не прихлопнешь, — принялся оправдываться Карпов. — Он один на весь поселок! Ребятишки туда бегают. Людям куда-то ходить надо. Молодоженам опять же расписывать негде, не в столовке же! Совсем без клуба нельзя, это не город. Я уж и так директрису предупредил, что только до Нового года срок ей даю, а там — как хочет. Нету у нас денег, чтобы их содержать. Она, конечно, расплакалась, обещалась в районной администрации похлопотать, чтобы те помогли. Тут ведь тоже силком не возьмешь. Все же она заслуженный деятель культуры. Если баламутить по поселку начнет, все за ней поднимутся, как утята за уткой. Я по-мирному хотел.
— Она с нашими забастовщиками заодно, что ли? — перебил Виктор.
— Получается, так, — развел руками Карпов. — Да здесь все заодно, Виктор Эдуардович, — прибавил он. — Деревня, что ты хочешь!
— Пулемет хочу, — ответил Виктор. — И три ящика патронов. А по-другому с вами нельзя, с деревенскими. Ну что, поехали? — Он повернулся к выходу, но вдруг остановился. — Слушай, а у тебя водка есть?
— Водка? — удивленно переспросил Карпов. — Да вот же, на столе стоит.
Виктор критически осмотрел две литровые бутылки, выставленные к нашему приезду.
— Маловато будет, — заметил он. — Не с пустыми же руками к ним ехать. Два литра на такую ораву — это только губы помазать.
Карпов взглянул на меня, ожидая каких-то пояснений. Но я не имел ни малейшего представления о том, как Виктор собирался вести переговоры и какие сюрпризы он заготовил для забастовщиков. Да, может быть, Виктор и сам этого не знал.
