— Ну вот, — огорченно развел Виктор руками. — Сотню верст отмахал, в аварию угодил, а со мной даже выпить не хотят. Встретили, называется!
Я знавал немало людей, сказочно разбогатевших во время новой русской революции. Все они были превосходными актерами. Те, кто не владел талантом лицедейства, не пережил шальные девяностые годы. Виктор, только что приказавший избить двух неотесанных автолюбителей, а после еще и сжечь клуб, смотрелся сейчас простодушным гостем, которого незаслуженно обижают хозяева. В нем даже проступила какая-то безответность.
— Да пусть мужики выпьют немного, — подала голос Рогова. — Ничего страшного в этом нет. А мы компанию составим.
Она говорила спокойно, хотя не сводила с Виктора изучающего, острого взгляда.
— А вдруг они провокацию задумали? — как-то ревниво возразил ей Ишуткин. Он упорно не желал давать нам шанса.
— Само собой, — подхватил Виктор. — Я водку-то давно выпил, а в бутылки воды налил.
Рыжий здоровяк, сидевший в центре стола, прыснул, остальные тоже улыбнулись. Одно очко Виктор отыграл. Ишуткин бросил на него свирепый взгляд.
Две женщины в конце стола поднялись, собрали чашки с остатками чая и отправились их мыть. Я в это время неприметно осмотрел собравшихся. Мужчины были одеты в измазанные ватники, свитера и сапоги. На рыжем здоровяке под ватником была тельняшка, а на запястьях красовались татуированные якоря, видимо, когда-то он служил во флоте. Рядом с ним расположился сутулый лысый старичок с внешностью прожженного бюрократа, в ветхом, лоснящемся костюме и мятой белой рубашке, застегнутой на верхнюю пуговицу. Он с хитрецой косился на нас, будто припасал нам какую-то неприятность. Был еще совсем юный перепуганный мальчонка с бусинками раскосых глаз, должно быть, татарин или казах, и курносая миловидная девушка с длинной русой косой. Вообще компания подобралась довольно пестрая. Такую разномастную толпу не могла сплотить дружба. Ее объединяла ненависть к нам.
Женщины вернулись с чистой посудой, и Виктор с Карповым разлили водку по чашкам.
— А кроме водки ничего нет? — поинтересовалась курносая девушка, морщась от спиртового запаха.
— А ты не нюхай, — посоветовал ей Карпов. — Ты так пей, молча. Ну, за знакомство! — объявил он, поднимая чашку.
Карпов, Виктор и я все еще стояли. Глядя на нас, мужчины тоже поднялись и потянулись чокаться. Женщины остались сидеть.
— Вы уж извините, что закусить нечем, — сухо сказала Людмила Серафимовна. Как дама строгих правил, она, похоже, не могла оправиться от того, что встреча развивалась по самому неприличному сценарию. Точнее, совсем без сценария, как попало.
— Нам не впервой, — заметил Виктор и подмигнул рыжему здоровяку. Тот почесал грудь под тельняшкой и одобрительно крякнул.
Мужчины выпили до дна и зажевали сушками, а женщины лишь пригубили и отставили чашки в сторону.
— Значит, это ты собрался добычу останавливать? — весело обернулся Виктор к Ишуткину.
Его ребячливый, задиристый тон показывал, что в реальность подобных угроз он не верил. Однако Ишуткин не принял столь легкомысленной интонации.
— Не я, а коллектив! — парировал он сурово. — Народ так решил.
— Коллектив, говоришь? — как будто удивился Виктор, поочередно оглядывая забастовщиков.
Курносая девушка смутилась и покраснела, две другие женщины отвели глаза. Раскосый мальчонка тоже завозился, пытаясь спрятаться за чью-то спину. Зато старичок воспрянул, даже как-то обрадовался. Остальные мужчины сидели угрюмо, положив на стол кулаки с грязными ногтями. Судя по выражению их лиц, Виктор им не нравился и его шутливость они считали неуместной.
— На общем собрании так постановили, — наконец произнес кто-то. — Единогласно проголосовали.
Растопить лед Виктору не удавалось. Он на ходу поменял тактику.
— Неужто вы такую бучу подняли только из-за того, что я вам зарплату на пару недель задержал? — укоризненно проговорил он. — Я ведь в срок хотел рассчитаться, деньги уже приготовил, платежки подписал, да не успел. Налоговая полиция счета у нас арестовала. Слыхали, наверное, что они против нас затеяли?
Теперь он говорил с ними доверительно, по-свойски, показывая, что никаких секретов от них у него нет и камня за пазухой он не держит.
— Слыхали, конечно, — отозвался здоровяк, втягиваясь в диалог. — Вот только не поймем, с чего это на вас насели.
Но Ишуткин был начеку.
— Об этом мы после поговорим, — жестко отмел он миролюбивые инициативы Виктора. — А насчет зарплаты раньше надо было беспокоиться. У нас нынче другие требования созрели.
— Какие же? — удивленно поднял брови Виктор.
Ишуткин наморщил низкий лоб, сосредотачиваясь.
— Приватизацию будем отменять! — объявил он. — Народное имущество, стало быть, возвращать. Такая перед нами теперь стоит задача.
У Виктора округлились глаза.
— Чего вы намерены отменять? — переспросил он, не веря своим ушам.
Ишуткин не дрогнул.
— Сам знаешь, чего! — отчеканил он. — Ты государственную нефть незаконно захватил и думал, мы тебя всю жизнь терпеть будем?! Вот хрен ты угадал! — и он, перегнувшись через стол, сунул кукиш под нос Виктору.
Наглость, с которой он держался, была ошеломляющей. Я не разу не видел, чтобы кто-то вел себя так с начальником. Виктор обернулся на меня, ища поддержки, но я и сам был огорошен. Самым скверным было то, что развязность Ишуткина, не встречая нашего отпора, могла послужить заразительным примером для его товарищей.
— И как же ты намерен этого добиваться? — спросил я, выигрывая время.
— Добьемся, не волнуйся! — зловеще заверил меня Ишуткин.
Я взглянул на его жилистые руки, налитое кровью лицо, и подумал, что надеть ему стул на голову в любом случае успею. Это меня несколько успокоило.
— В суды пойдем, — с готовностью откликнулся старичок. — У нас уже все иски подготовлены. Папка целая, — он с удовольствием похлопал по пухлому обтрепанному портфелю, лежавшему у него на коленях. — Здесь только часть. А еще есть жалобы в разные инстанции.
Виктор посмотрел на него с отвращением.
— А это кто такой? — следом за Ишуткиным Виктор невольно срывался на грубость.
— А я тут на общественных началах, — охотно разъяснил старичок, ничуть не обижаясь. — Ветеран труда. Имею почетные грамоты и благодарности. Я в НГДУ инженером по технике безопасности начинал, потом начальником отдела двадцать пять лет отработал, а после уже на пенсию вышел. А сейчас вот профкому помогаю, когда попросят, — он почтительно наклонил голову в сторону Роговой.
— Мы, Виктор Эдуардович, если надо будет, и до президента страны доберемся, — пообещала та. — На Красной площади палаточный городок поставим.
Выпиравшие из-под платья ключицы подчеркивали ее болезненную худобу, но я почему-то ни секунды не сомневался, что, если потребуется, она доберется и до президента России, и до президента Соединенных Штатов. Теперь мне было ясно, почему Карпов именно ее считал зачинщицей мятежа — в ней ощущалась непреклонная сила. Между нами говоря, не дай вам бог влюбиться в женщину с таким характером. Когда она в вас разочаруется — а она рано или поздно разочаруется, — то из гордости не уйдет и никому не скажет об этом, даже вам, но ее убийственное презрение вы будете ощущать каждую секунду.
Кстати, сам Карпов, обреченно понурившись, топтался за спиной Виктора. Вероятно, он знал о требованиях забастовщиков еще накануне, но так и не решился нас предупредить. Вышло, однако, только хуже. Мы не были готовы к такой жести. В комнате воцарилась гнетущая тишина. Обескураженный Виктор подвинул к себе стул с противным скрипом и сел.
— Да за что же вы на меня так взъелись?! — пробормотал Виктор с комическим отчаянием, подлинным или мнимым, я не разобрал. — Чем я вам так не угодил?
— Жизнь вы нам сломали, — серьезно и негромко ответила Рогова, глядя ему в глаза. — А больше — ничего плохого.
Виктор невольно отпрянул, обожженный ее словами. Заговорщики, напротив, разом загалдели.
— Как мы раньше жили, и как сейчас — это ж небо и земля! — воскликнул приземистый мужичонка, сидевший рядом с Роговой. — До сих пор от ваших реформ очухаться не можем!
— Прежде мы летом на юга ездили, считай, по два месяца в море купались, а теперь забыли, когда в Уральск выбирались! — отозвался другой мужик.
— Нефтяники при советской власти вообще первыми людьми считались. И профилактории у нас были, и санатории, и спецпайки за вредность нам выдавали! А сейчас в поликлинике лекарств не хватает. Загибаемся же!
Наперебой выплескивая наболевшее, забастовщики не слушали друг друга и не ожидали наших ответов. Их голоса звучали все громче и раздраженнее. Лишь рыжий здоровяк с матросскими наколками не участвовал в общей полемике. Он флегматично поглощал сушки, запивал их давно остывшим чаем и изредка крутил головой по сторонам, как будто не понимая, из-за чего поднялся такой гвалт. Между прочим, тон уже задавали женщины, еще недавно робевшие. Карпов, набрав в легкие воздуха, устремился нам на помощь.
