— Надо же, я этого не замечал, но ты совершенно права. Тогда какая роль отводится в твоей метафоре представителям движения Запредельных? Определённо они тоже рабочие пчёлы, но иного толка.
— Для нас с тобой — может быть, но вряд ли местные их так воспринимают. Ты бы послушал новости. На либрацианцев стоит подать в суд за некоторые вещи, которые они говорят про запредельщиков. Сейчас, погоди-ка… — Она задумчиво нахмурилась, а потом морщинки на лбу разгладились. — Осы! Разумеется! Они осы-одиночки, которые крадут продукт труда либрацианских пчёл. Запредельщики хотят сорвать куш с той подготовительной работы, которую проделали эти люди, а сами при этом и пальцем о палец не ударят.
Мы мчались над поверхностью спутника в арендованном летательном аппарате. Леса, опушки и реки уступили место аккуратным сельскохозяйственным уделам, а потом и маленьким поселениям. Я сказал Лили:
— Не странно ли, что движение Запредельных выбрало для съезда этот спутник?! Из всех мест! Их знаменитый оратор столкнётся с враждебно настроенной аудиторией. Местных жителей и запредельщиков практически можно назвать врагами.
Лили, которая управляла летательным аппаратом, не отрывала взгляда от приборной доски. Сначала даже показалось, что она меня не слушает, но потом внезапно до неё дошёл смысл сказанного.
— Правильно! Если либрацианцы смогут избавиться от Джуниора Рекса, то всё движение Запредельных рухнет за ночь. Это делает его привлекательной мишенью, не так ли?
Мысль эта тёмной тучей заслонила моё беззаботное отпускное настроение. По имеющимся данным, Джуниор Рекс — уроженец побережья Мексиканского залива на востоке Техаса, где во второй половине двадцатого века так активно развивалась программа пилотируемых космических полётов, — был не только одним из наиболее известных представителей движения Запредельных, но и пока что самым влиятельным. Его считали оратором, обладающим гипнотическими способностями, и многие называли его умение красиво и цветасто говорить основной причиной популярности и привлекательности движения. Неужели мы снова увидим, как кучка людей изменит историю всего человечества? Или же, как не раз бывало, главного героя удалят с мировой сцены ещё до того, как он сыграет свою роль? Но я не стал озвучивать мрачные мысли, вместо этого попытавшись успокоить жену:
— Разумеется, в таком маленьком и закрытом сообществе жестокости просто нет места.
* * *
Девственная природа царила — или, если угодно, наступала — всюду, даже в единственном крупном городе спутника Либрация. Стадион на самом деле был всего лишь природной котловиной на территории парка. Разумеется, котловина изначально, как и спутник, была создана руками людей, а в её боковых краях прорубили уступы, служившие трибунами. Большинство зрителей уже собрались и ждали в нетерпении прибытия Джуниора Рекса, который задерживался на несколько минут. Опоздавшие подтягивались, семеня по открытой лужайке к стадиону. Солнце всё ещё ярко светило, но вдалеке, ближе к изогнутому кверху горизонту, виднелась чернильная темнота, двигающаяся в нашем направлении. На самом стадионе в преддверии нескольких часов темноты уже зажгли фонари.
Временами мне казалось, что молодильное вино обошло влиянием не только мой мозг, но и мочевой пузырь. Возможно, в этом повинна миссис Хадсон, которая в течение полутора столетий поила меня крепким чаем цвета лакрицы. Какова бы ни была причина, но «позыв к природе» я ощутил уже через пару минут после того, как мы нашли наши места. Джуниор Рекс, только что появившийся на трибуне, установленной в середине стадиона, ещё даже не успел и рта открыть, как мне приспичило покинуть стадион в поисках ближайшей общественной уборной.
Если таковая и имелась, то я её не нашёл. Наконец я оказался в маленькой рощице, примыкавшей к стадиону. Потребность справить нужду уже ощущалась весьма остро, а сумерки сгустились. Я боялся, что если буду и дальше блуждать в поисках требуемого сооружения, то потеряюсь и оставлю Лили слушать речь Рекса в одиночестве. Я очень живо представил её ледяной гнев в подобном случае, поэтому отбросил сомнения и выбрал единственный вариант, который остался, когда рассмотрены все невозможные, а именно выбрать подходящее дерево и расстегнуть ширинку.
В этот момент я услышал негромкие голоса, постепенно приближающиеся. Я быстро застегнул молнию на брюках, а потом, притворившись, что я тут просто прогуливаюсь, пошёл навстречу голосам.
Из тёмных зарослей вынырнули двое мужчин. Они двигались прямо на меня, но не сразу меня заметили. Мужчины о чём-то оживлённо переговаривались на пониженных тонах, то и дело бросая взгляды через плечо. И тут они увидели меня. Я поздоровался весело и дружелюбно, но вместо ответа они с тревогой переглянулись и поспешили мимо. Освещения хватило, чтобы увидеть, что их лица бледны и испуганны, но полны решимости.
Инстинкт велел мне следовать за незнакомцами: если они задумали что-то недоброе, я могу им помешать. И хотя естественная потребность говорила во мне громче, чем увещевания интуиции, я сразу же испугался того, что могли означать взгляды, которыми они обменивались, и крадущаяся походка. А вдруг там лежит раненый, кто-то, кому срочно требуется моя профессиональная помощь? Учитывая, что вот-вот на несколько часов наступят искусственные сумерки, надо было безотлагательно найти жертву. Я поспешил в темноту, петляя между деревьев и мигом забыв о переполненном мочевом пузыре. Внезапно я оказался на опушке. Лицом к лицу с профессором Мориарти.
На мгновение он опешил не меньше моего. Мы уставились друг на друга, и меня поразил его костюм по моде девятнадцатого века. Каким чужеродным элементом казался профессор! Возможно, я впервые по-настоящему поверил в его скачки во времени туда-сюда и до конца осознал, что это тот самый человек, которому я безуспешно бросил вызов в 1991 году. Он буравил меня взглядом глубоко посаженных глаз, а голова еле заметно покачивалась из стороны в сторону в омерзительной знакомой манере, как у рептилии.
Лицо профессора исказилось. Он прошипел:
— Вы! Вы всё ещё живы!
С этими словами он бросился на меня с безумным выражением лица. Но внезапно в ту самую минуту, пока я пятился назад в ужасе и странным образом не мог защититься от костлявых рук, сомкнувшихся на моём горле, Мориарти вдруг зашатался, а по лицу его прошла судорога. Я ощутил невыносимый жар и вынужден был зажмуриться из-за яркой вспышки. И жар, и свет почти тут же куда-то исчезли, заставив меня усомниться в том, что эти ощущения вообще были реальностью. Я открыл глаза. Мориарти тоже пропал.
За моей спиной раздались громкие крики и вопли. Я повернулся и побежал рысцой обратно на стадион, к Лили, но уже знал, что произошло. Как знал и то, почему стоило всё-таки пойти за теми двумя мужчинами. Им удалось выполнить задуманное именно потому, что я не пошёл за ними; я понимал это каким-то особым чутьём, не вписывавшимся в законы здравого смысла и логики. А случилось это первого августа 2014 года.
Глава семнадцатая ГРАФИКИ И ПОДСЧЁТЫ
Мы отправились обратно на Землю на том же корабле, который вёз тело Джуниора Рекса домой, чтобы похоронить его на родине. Ожоги у меня на лице прошли за одну ночь. Мы возвращались на Землю, но не на ферму — по крайней мере, жить мы там не собирались.
— Все эти десятилетия, — сказал я Лили, — у меня была цель, что-то, к чему можно стремиться.
— Анализ состава молодильного вина.
— Да. И даже когда меня покидало вдохновение и я откладывал работу на годы, она всё равно всегда была передо мной. Я знал, что рано или поздно вернусь к ней. А теперь мне нечего делать. — Я погладил маленькую пластиковую коробочку, в которой хранил запас таблеток, изготовленных на замену медовому эликсиру — по одной в день, чтоб держать старуху с косой на расстоянии.
Лили улыбнулась:
— И теперь тебе скучно.
— Пока нет, но после пары недель в деревне я определённо заскучаю. Вечность — это слишком долго, когда остаётся лишь наблюдать, как Ла-Манш становится всё более загруженным, а суда увеличиваются в размерах.
— Признаюсь, я не хочу, чтобы ты становился раздражительным, как твой старый друг. Но в его случае есть оправдания.
— Хм-м. — Эту тему мы научились обходить. — Я подумывал начать сочинять книги. Исторические романы, как тот джентльмен, наш сосед в Суссексе, помнишь, я рассказывал.
— Но ты же знаешь, что не опубликовал ни одного произведения, кроме подлинных рассказов о Шерлоке Холмсе, и сам неоднократно повторял, что рассказы увидели свет исключительно по причине известности Холмса. Кроме того, дорогой, ты пишешь слишком скучно и старомодно для современных читателей.
Я вздохнул:
— Долг жены — не давать мужу парить в облаках.
— Господи, мы ещё даже не приземлились, а ты уже говоришь как он!
