Знакомая Марлена работала в маленьком уютном кафе при гостинице. Для посетителей вход в кафе был со стороны улицы, а для персонала имелась дверь, соединяющая кафе с одним из коридоров ресторана. Через эту дверь приносили в кафе знаменитые торты и тающие во рту пирожные. Купить здесь торт можно было только по большому блату. У Столетова такой блат имелся — заведующая кафе Татьяна.
«Вот через это кафе я и слиняю! — подумал он. — Татьяна наверняка там не работает, получила небось повышение. Заведует рестораном. Или замуж вышла за какого-нибудь занюханного шведа. Но все это не имеет значения. По крайней мере, кто-то из обслуги еще помнит свою заведующую, и на ее имя, как на пароль, откроет заветную дверь. Заодно выпью кофейку. Раньше его прекрасно готовили. Потом выйду из кафе в стороне от главного подъезда, подальше от любопытных глаз. Схвачу левака, и в «Асторию».
Все произошло так, как он и задумал. Перебросился с буфетчицей несколькими фразами, поулыбался. Передал Татьяне большой привет. Она все еще работала в кафе. Только сегодня у нее был выходной. А еще болтают о скоротечности жизни. Десять лет прошло, а Татьяна все еще работает в этом маленьком кафе. И, несмотря на все наши глобальные невзгоды, кофе здесь по-прежнему ароматен и крепок, а пирожные тают во рту.
— Номер хотите получить, господин Зандерман? — спросила крупная брюнетка со строгим лицом, восседавшая за административной стойкой «Астории».
— Одноместный. Обязательно с ванной.
— У нас все номера с ванной.
— Главное — чтобы был потише. И повыше. Например, пятый этаж. Это реально?
— Как будете платить?
— Карточки «Америкэн-экспресс» у вас действительны?
— Да! Конечно.
Фризе протянул даме карточку и подумал: «Вот будет фокус, если Хиндеман меня надул. Или уже закрыли этот счет!» Счет оказался в полном порядке.
Все зависело от того, как быстро он сумеет разобраться в обстановке. «Быстрота и натиск, — подумал Фризе. И тут же поправился: — Быстрота без натиска. С натиском придется повременить. Резкие движения сейчас опасны».
Еще утром, шагая загаженными переулками в сторону Исаакиевской площади, Владимир придумал легенду: он не просто турист из Германии без роду, без племени. У него есть прекрасная работа — менеджер по расселению в средненькой берлинской гостинице под названием «Беролина». Отельчик этот располагался на бывшей территории ГДР. Так проще. Меньше шансов напороться на какого-нибудь бойкого «соплеменника», останавливавшегося в «Беролине». Богатые в ней не селятся, а бедные не останавливаются в «Астории». И не разъезжают по России. Сложность заключалась в том, что ни в «Беролине», ни в Германии Фризе никогда не был. А про гостиницу наслушался рассказов от своей бывшей любовницы Берты, бывшего игрока сборной России по баскетболу, ныне проживающей в Швейцарии. Берта так часто ругала свое житье в «Беролине», так подробно живописала плохое обслуживание и изъяны кухни, что Владимир в конце концов даже начал сомневаться: не сам ли он жил в этой богом забытой гостинице и не мог допроситься в ресторане хваленого берлинского айсбена? А вдобавок еще и корчился по ночам на скрипучей кровати. Язык у Берты отличался образностью.
Дежурная по пятому этажу, хрупкая стройная женщина, возраст которой определить было трудно — от двадцати пяти до сорока, с лицом, как будто скопированным с древнеримской камеи, с пышной копной рыжих волос, отвела Фризе в конец длинного коридора, показала уютный номер с тяжеловатой, под старину, мебелью. Сказала по-немецки:
— Приятного отдыха.
— Со мной можно и по-русски.
— Вы русский?
— Немец. Но много-много изучал ваш язык перед поездкой. Мой бизнес — гостиница. Хочу посмотреть, как управляются у вас.
— Как странно. Я слышала, что наши специалисты в Германию за опытом ездят. — Она деловито осмотрела комнату. — Этот дипломат — весь ваш багаж?
— Нет, нет. Еще чемодан, но случилась беда. «Люфтганза» отправила его в Киев. Как это у вас говорят? И на старушку бывает прорушка. Скоро вернут.
— Из Киева? — в голосе дежурной прозвучало сомнение.
Больше ничего не добавив, она вышла из номера, тихонько прикрыв дверь.
Фризе побрился, привел себя в порядок, надел новую рубашку и спустился вниз, в ресторан. Занимаясь расследованием, никогда не знаешь, что произойдет в самое ближайшее время. А он считал, что сытый сыщик способен на большее, чем голодный.
На свой этаж Владимир поднялся с большой чайной розой. Дежурная, склонившись над столом, внимательно изучала какие-то бумаги. Он тихо подошел к столу и положил розу на бумаги.
— Какая прелесть! — восхитилась женщина и подняла голову. — Вы? Откуда вы знаете, что мне нравятся чайные розы?
— Это входит в обязанность менеджера по расселению любого немецкого отеля.
— Вы меня разыгрываете. — Дежурная осторожно взяла цветок в руки, поднесла тугой бутон к лицу: — Большое спасибо.
Краем глаза Фризе заметил, что на ее столе лежит какой-то конспект.
— Лернен, лернен унд лернен! — продекламировал Владимир.
Дежурная приложила маленький пальчик к губам:
— Не так громко!
Помадой она пользовалась темно-коричневой, но упрекать ее за это Фризе бы не стал. Помада прекрасно сочеталась с рыжими волосами. — Начальство не поощряет занятий в рабочее время. А учиться приходится. Одного высшего гуманитарного теперь мало. Учусь на курсах менеджмента.
— Прекрасно! У нас есть о чем поговорить! Я закончил высшую школу менеджмента, — вдохновенно соврал Фризе.
— Вечером поговорим. Когда гости утихнут.
Оставшееся до вечера время Фризе употребил с большой пользой: разжился стареньким «жигуленком» первой модели.
К знакомым, у которых можно было бы позаимствовать на несколько дней автомашину, он обращаться не посмел. Все они служили в правовых ведомствах, и о степени их надежности Фризе судить не мог. А единственного старого приятеля, которому он доверял, Владимир держал в резерве. Его помощь могла понадобиться в любой момент. И лишить его колес было бы опрометчиво.
Фризе поехал в Пушкин, на авторынок, и около часа употребил на осмотр товара. Каких автомобилей здесь только не было! От сверкающих лаком и хромом «Гранд Чероки» до «БМВ» довоенного выпуска, на которых, вполне возможно, ездили штандартенфюреры. Если и не настоящие, то кинематографические. Скромных, стареньких отечественных марок тоже хватало. Владимира интересовали не только сами «аппараты», но и продавцы. Он выбрал серенькую первую модель «жигулей» с приличным, устойчиво работающим движком. Внешний вид машины, несмотря на все ухищрения продавца, оставлял желать лучшего, но это не смутило Фризе. «Лишь бы гаишники не придрались», — подумал он, критически обследовав машину.
И хозяин вполне устраивал. Плотный круглолицый мужичок лет сорока пяти, уже плешивый, с хитрыми, липучими глазками. Он пристально следил за каждым движением потенциального покупателя, прожужжав Владимиру все уши восхвалением своего вышедшего в тираж «коня».
Владимир не перебивал его, не спорил. Внимательно все проверил, попробовал, не провалится ли пол в кабине.
Спросил:
— Сколько?
— Две.
Фризе закрыл капот и направился к соседней машине.
— Мужик! — продавец схватил его за рукав. — Ты куда? Поторгуемся.
— Тысяча четыреста.
— И твое оформление!
— Давай сядем в тачку, — предложил Фризе.
— Больше не спущу, — проинформировал плешивый, настороженно вглядываясь в лицо Владимира.
— Я плачу, сколько запросили, но с одним условием — вы прямо сейчас оформляете на меня доверенность. На один месяц.
Мужик долго молчал, постукивая волосатым пальцем по колену, наконец заявил:
— Нет, нет! Ты машину разобьешь или перепродашь.
— В Америку.
— Как это в Америку? — Шутку владелец «жигулей» не понял, поэтому Фризе не стал развивать тему.
— Вы ведь продали бы мне тачку за тысячу четыреста?
— Да! Но с твоим оформлением!
— Я вам и даю такую сумму. А через месяц тачку верну. Если от нее что-то останется.
