Уже стемнело. Патерсон качался из стороны в сторону, неловко освобождаясь от своих одежд. Ему даже пришлось опуститься на краешек ложа. Чтобы подыграть ему, я сбросила платье и осталась в трусиках. Патерсон взглянул на меня, еще раз качнулся и произнес только:
— О-о-о…
Затем подался вперед и схватил меня за руку, чуть было не рухнув на пол. Я поддержала его и слегка толкнула на кровать, он не удержался и опрокинулся навзничь, увлекая меня за собой, затем кое-как приподнялся на локти и уложил меня на спину.
Его естество явно не было готово к бою. Сказывалось влияние выпитой водки и подсыпанного наркотика. Рука гоблина скользнула между моих бедер, и я почувствовала отвратительный запах алкогольного перегара. Патерсон что-то пробормотал, затем, закатив глаза, обмяк и навалился на меня бесчувственной тушей.
Половина дела сделана.
Я с трудом высвободилась из-под страшно тяжелого тела и позвала Настю.
— Быстренько давай оденем его.
Мы стали колдовать над мужской одеждой, натягивая ее на бесчувственного Патерсона. Когда он был почти полностью одет, мы перевалили его в кресло, которое кое-как отодвинули в самый темный угол.
— Если не включать свет, Серж не разглядит, кто сидит в кресле. Парик с тобой?
На голову бандита мы водрузили светлый парик, похожий на крашеные локоны Насти.
— Ну-ка, посмотрю.
Я отошла к двери.
— Нормально. Видны только волосы. Теперь оденься и приготовь Билла Харли.
Настя выскочила за дверь, а я достала из сумочки спортивный пистолет и стала ждать.
Патерсон в белом парике сопел, сидя в кресле. Я не стала придвигать кресло слишком близко к стене, оставив проход. Можно будет спрятаться.
Предварительно я выяснила, какой выключатель в коридоре обесточит наш номер. Заняться этим должна была Настя.
Сопение Патерсона не давало мне покоя. Сразу заметно, что сидящий в кресле спит.
Я включила радио. Передавали лучшую американскую двадцатку. Сопения Патерсона уже не было слышно.
Это хорошо. Я ждала. Прошло не менее получаса, как я услышала, что кто-то тронул дверь номера.
Закрыто, приятель. Придется тебе потрудиться. Давай доставай свою отмычку. Я юркнула за кресло.
Дверной замок стал издавать скребущие звуки. Открывает.
Вскоре дверь приоткрылась. Кто-то зашел в номер и стоял, выжидая. Затем я услышала приглушенные шаги.
Показалась темная фигура. Мои глаза уже привыкли к темноте, и я разглядела Сержа, который стоял, выжидая.
Его рука поднялась и стала шарить по стене в поисках выключателя.
— Не включай свет, — услышал Серж.
Он пригляделся и увидел сидящую в кресле Настю. Светлая голова отчетливо виднелась в темноте.
— Ты пришел убить меня? — снова послышался женский голос. — У тебя ничего не выйдет. Мы вооружены, и мой пистолет смотрит прямо в твой живот.
Рука Сержа потянулась вниз и скрылась за бортом пиджака.
Если бы не звуки музыки, я бы отчетливо услышала щелчок предохранителя.
— Не трогай ствол! — закричала женщина и выстрелила два раза.
Серж пригнулся, выхватил револьвер и сделал несколько выстрелов в ответ. Он знал, в кого целиться, и стрелял наверняка.
В коридоре послышался шум. На звук выстрелов выбежали люди. Серж кинулся прочь. Он выскочил из номера, но тут же был схвачен детективом Биллом Харли и его помощниками.
Вспыхнул свет. Настя точно выполнила мои инструкции, успев включить коридорный щиток.
Сержа втолкнули обратно в номер. На его руках уже были наручники. Его усадили в другое кресло и держали за плечи.
Весь остальной разговор привожу на русском языке.
Серж уставился в угол и обомлел. В кресле сидел мертвый Патерсон, склонив голову набок и откинув одну руку. Он умер во сне. Его грудь была пробита в трех местах, кровь выступала на одежде, красное пятно расползалось в разные стороны.
Серж изумленно поднял глаза на людей, которые держали его.
— Это? Это? — бормотал он. — Что это?
Билл Харли подошел к трупу, осмотрел его, потрогал артерию на шее и приоткрыл один глаз гоблина.
— Он мертв, — констатировал Билл.
Я «билась в истерике», лежа на диване.
— Успокойтесь, мэм, — произнес Харли, — полиция уже вызвана. Вы в полной безопасности.
Я подняла голову и увидела Настю. Она испуганно выглядывала из-за спины одного из служащих отеля, который молча созерцал происходящее.
Дверь номера открылась, и вошли несколько полицейских. Старший представился:
— Лейтенант Финдли. Что случилось, Билл?
— Неизвестный ворвался в номер и застрелил мужчину, который находился здесь вместе с девушками.
— Я не стрелял в него! — заорал Серж, вскакивая с кресла.
Его тут же усадили обратно.
— Выстрелы были сделаны вот из этого пистолета, — сказал Билл Харли, протягивая офицеру револьвер Сержа.
Финдли внимательно осмотрел оружие, держа его за кончик рукоятки.
— Не хватает трех патронов.
Он взглянул на раны убитого.
— Я не стрелял в него! — снова завопил Серж.
Лейтенант повернулся к нему:
— Это ваше оружие?
Серж молчал, затем произнес:
— Мое.
— Вы, кажется, из России? Вы приехали сюда, чтобы убивать соотечественников. Это можно было сделать и дома. Нам хватает своих убийц. Кстати, ваш консул вам не поможет. Убийство — это серьезно.
— Это была самозащита! В меня стреляла баба! Женщина. Вот эта! — завопил Серж.
Финдли повернулся ко мне.
— Мэм, у вас есть оружие?
Я недоуменно пожала плечами:
— Никогда не было.
— Этот человек утверждает, что вы стреляли в него.
— Два раза! — настаивал Серж.
— Видите! Он говорит — два раза.
— Я не могла стрелять в него, офицер, — защищалась я, — он ворвался, бешеный от ревности, и стал палить в Алексея.
— Вы его знаете?
— Знаю, — я назвала имя убийцы, — мы были знакомы до поездки сюда. И с Алексеем тоже.
— Она врет! — орал Серж. — Это она сидела в кресле, она стреляла в меня! Я не знаю, почему Алексей оказался на ее месте.
— Она стреляла, но промахнулась, не так ли?
— Если бы она не промахнулась, я был бы убит.
— Хорошо, — сказал Финдли, — где вы стояли в то время, когда в вас стреляли?
— Здесь, у стены, — указал Серж.
Финдли внимательно осмотрел стену.
— Здесь нет никаких следов от пули. Если бы в вас стреляли и промахнулись, пули засели бы в стене. Здесь же никаких следов.
— Я говорю вам, в меня стреляли и я ответил на выстрелы!
— Врет он! — уверенно заявила я.
— Мэм? — повернулся ко мне Финдли.
— Если бы он не хотел, то не стрелял бы. Он — профессиональный убийца и связан с преступным миром в России. Да и с русской мафией в США тоже.
— Кажется, мне все ясно, — произнес Финдли. — Дело за коронером. Уведите его.
Мы стояли неподалеку от одного из многочисленных шопов, расположенных на территории аэропорта Цинциннати. Посадка на рейс номер 49 через Франкфурт-на-Майне в Москву должна была начаться через час.
— Скажите им, что у меня все в порядке, работа есть, все хорошо.
На глаза Насти навернулись слезы.
— Это пройдет. Когда все утрясется, я, быть может, вернусь домой. Когда-нибудь…
— Когда-нибудь?
— Когда в России людей будут ценить не по толстому кошельку, а по другим качествам.
— Ты имеешь в виду уважение?
— Я имею в виду материальную оценку труда. Человек должен зарабатывать столько, сколько он стоит, а не сколько ему кинут, как собаке.
Я промолчала.
— Передай также, что, возможно, я выйду здесь замуж.
Я улыбнулась:
— В этом случае ты можешь никогда не вернуться домой.
Настя задумалась.
— Не знаю. Не буду загадывать. Неизвестно, как сложится судьба.
— Пока складывается хорошо. Только не делай больше глупостей. Я имею в виду историю с деньгами.
— Не буду. Если бы я знала заранее, что все так обернется…
Настя повзрослела. Передо мной стояла не та смазливая девчонка, которую я знала по фотографиям. Она многое поняла, пережила, стала мудрее, что ли.
— Меня все-таки мучает совесть, — произнесла вдруг Настя. — Мы спровоцировали убийство и сами оказались втянутыми в это.
— Тебе было бы легче на душе, если бы убили тебя? Никто не заставлял Сержа стрелять. Он профессиональный убийца. Ему все равно, в кого пустить пулю. Не понравится твое лицо, он выстрелит, не раздумывая.
— Но ведь он как бы отвечал на выстрелы.
— Он явился с намерением убить. Убить беззащитную девушку. Пусть даже она поступила некрасиво, он не имел на это даже морального права. Услышав выстрелы, он мог бы бросить пистолет и улетучиться. Он этого не сделал.
Настя молчала.
— Еще раз повторяю, никто не заставлял его стрелять. Никто не заставлял его приезжать сюда. Всего этого могло и не быть. Человек решил свою судьбу сам, у него было два пути, он выбрал скользкий. Добился того, чего желал.
