Глава 14
Миссис Френд резко схватила Марни за руку и оттащила от меня. Они несколько секунд стояли друг против друга: вдохновитель заговора и Иуда, который его выдал.
Я был убежден, что в этом взрыве антагонизма они совершенно забыли обо мне. Я тоже не думал о них. Я был поглощен вновь возникшей ситуацией. Им обязательно был нужен Горди, чтобы спасти состояние, но они нигде не могли найти его. Поэтому решили выдать кого-нибудь за него… Ничего проще. Узнав об условии завещания, я перестал подозревать Френдов в более мрачных намерениях.
Им требовались исключительно деньги — достаточный мотив. Зачем же мне упрямо оставаться при своих подозрениях, в подтверждение которых у меня никогда не было никаких доказательств?
Молчание длилось так долго и было таким напряженным, что не могло не дойти до моего сознания. Нэйт взял Селену за руку. С легким беспокойством я констатировал, что она не сделала ни малейшей попытки освободиться. Оба очень внимательно смотрели на миссис Френд и Марни, словно от результата этой стычки зависело все их будущее.
Когда наконец миссис Френд заговорила, ее голос звучал ласково, но это было лишь поверхностное впечатление.
— Мы так измучились, — тихо сказала она. — Нам пришлось преодолеть столько препятствий, столько трудностей… Зачем ты все испортила?! Зачем ты это сделала, Марни?
— Что я такого сделала? — с вызовом спросила девушка. — Сказала ему правду? Я считаю, что он должен её знать!
Миссис Френд пожала плечами.
— Ты могла бы по крайней мере предоставить решение кому-нибудь более ответственному, — сказала она.
— И кто же этот «более ответственный»? Может быть, ты, мама? — Марни рассмеялась. — Прекрасная работа. Фантастическая сеть лжи, в которой все мы запутались. Он очень умен, а ты и Нэйт считали его законченным дураком! Он подозревал, что не является Горди Френдом, уже через пять минут после того, как пришел в сознание…
Миссис Френд, сделав огромное усилие, сумела улыбнуться.
— Уже поздно для упреков, мое дитя. Что случилось, то случилось. — Остатки своей жалкой улыбки она адресовала мне. — Ты должен поверить мне, что все это мы делали из лучших побуждений… Мы хотели, чтобы было как можно лучше…
— Как можно лучше… для кого? — снова взорвалась Марни.
Нэйт Крофт подошел к ней. Под внешним спокойствием чувствовалась сдерживаемая ярость.
— Хорошо, Марни, ты добилась, чего хотела! Сыграла свою большую роль на сцене… Теперь предоставь уладить остальное тем, кто лучше понимает серьезность положения.
— Серьезность положения! — Марни в ярости повернулась в его сторону. — Может быть, вся эта «серьезность» должна заключаться в том, что семейство Френдов хитроумно получит наследство отца, а ручки доктора Крофта останутся чистенькими?
— Прекрати, Марни!
— Прекрати, прекрати, — с гримасой передразнила его Марни. — Для врача у тебя слишком своеобразное понятие о том, что является серьезным. Неужели ты считаешь, что вы порядочно обращались с этим человеком? Он потерял память… Бедняга не имеет понятия, кто он… а мы стараемся внушить ему, что он кто-то совсем другой. Он нас раскусил. Но он не может ничего сделать — с рукой и ногой в гипсе он полностью зависит от нашего к нему расположения. Мы над ним издеваемся. Да, я не боюсь этого слова! Издеваемся! А ты говоришь, что я не отдаю себе отчета в серьезности положения! Ты так постыдно относишься к одному из своих пациентов исключительно потому, что страстно желаешь Селену…
Нэйт покраснел еще больше. Селена, которая единственная из всей компании была спокойна и даже весела, как обычно, громко рассмеялась и сказала:
— Марни, любимая! Хотя бы разок вычеркни из своего лексикона слова «страстно желать».
— Хорошо, если ты вычеркнешь их из своей жизни. — Марни повернулась ко мне и несмело протянула руку. — Я не могла больше смотреть на то, что они вытворяют с тобой! Я давно уже хотела сказать тебе правду, но не могла на это решиться, пока оно как-то само собой не получилось… так, как сейчас, при всех!
— Эта странная любовь к правде возникла в тебе довольно поздно, Марни, — ледяным тоном заметила миссис Френд.
— Я не имею ни малейшего намерения отрицать свою вину перед ним. — Марни по-прежнему смотрела на меня блестящими глазами. — Я так же виновата, как они, не меньше. Мы все замешаны в это. Но умоляю тебя, не считай меня такой же тряпкой, как их.
Селена снова рассмеялась.
— Я уже поняла, — сказала она. — Наша маленькая Марни почувствовала, как обычно, «слабость» к подвергаемой пыткам жертве в инвалидной коляске. — Она улыбнулась мне. — Будь осторожен, любимый! Ведь это уже не твоя сестра!
— Заткнись! — взорвалась Марни.
— Ох, действительно, снова слова «страстно желать» вкрались в наш разговор.
Я мысленно сравнивал двух этих женщин: Марни, рискующую ради меня потерей всего состояния и ссорящуюся с семьей, и Селену, которая с самого начала со спокойным цинизмом и без малейших угрызений совести использовала меня как орудие для достижения своих грязных целей. Но почему же, в таком случае, вид Селены заставил мое сердце биться сильнее?
Марни устремила на меня взгляд своих больших темных глаз и спросила:
— Скажи… ты очень ненавидишь меня?
Я улыбнулся ей.
— Да нет же, напротив! После того, что я подозревал, я мог бы теперь перецеловать всех вас, включая Нэйта. Но сейчас мне бы хотелось узнать немного фактов.
— Что же тут еще говорить? Ты наверняка должен был сам обо всем догадаться. — Марни с вызовом посмотрела на доктора Крофта. — А ты думай только о своем дипломе, Нэйт.
Потом она снова обратилась ко мне.
— В тот вечер, когда умер отец, Горди снова отправился пьянствовать. Ты не знаешь Горди, но это было в его стиле. Он пил целый день без перерыва. Я была последней, кто видел его в тот вечер. Он прошел мимо меня в холле и сказал, что сыт по горло всей нашей семейкой и что уезжает в Лос-Анджелес. Я видела, как он уезжал. Я не остановила его, потому что не понимала, что отец умирает, и, кроме того, никто из нас не знал об этом условии в завещании. Конечно, потом, когда завещание огласили, Горди стал главной фигурой драмы. Мы перетряхнули весь Лос-Анджелес в поисках его. Мать даже послала за ним детективов.
— И что же? Вы не нашли его?
Селена с сожалением пожала плечами.
— Нет. Вероятно, он сейчас в Мексике. Пьяные эскапады Горди заканчиваются, как правило, в постели какой-нибудь мексиканской сеньориты. С этим ничего нельзя поделать. Когда он протрезвеет и решит, что уже пора вернуться, — тогда он возвратится.
Миссис Френд опустилась на стул; она смирилась и устала. Теперь она казалась мне почти старухой. Только Нэйт держался в сторонке — враждебный, бдительный.
— Значит, вы остались без Горди, от которого все зависело. И вы боялись, что благородная Лига Чистоты уведет у вас из-под носа все состояние. И тогда Нэйт нашел меня. Как это произошло? Где он нашел меня?
Нэйт беспокойно пошевелился, а Марни объяснила:
— В своей больнице! Тебя принесли туда без сознания. Какие-то люди нашли тебя, лежащего у шоссе в Сан-Диего. Наверное, тебя сбил какой-то дорожный пират. Потом, когда тебе уже сделали операцию и наложили гипс, Нэйт установил у тебя потерю памяти. Именно это и натолкнуло его на гениальную мысль!
Селена встала с диванчика и, слегка отодвинув Марни, присела у моих ног.
— Мы тогда пришли в отчаяние. До собрания Лиги оставалось меньше недели, и ни следа Горди. Тут Нэйт сказал мне о тебе. Ты просто свалился к нам с неба. Мы с Горди жили здесь всего несколько недель, причем большую часть этого времени Горди находился в невменяемом состоянии. Ни мистер Моффет, ни мистер Петербридж никогда его не видели, а после смерти отца мы рассчитали всю прислугу. Не осталось никого из тех, кто знал Горди, за исключением Йена, а Йен ведь не в счет. — Она улыбнулась мне. — Любимый, люди благороднее и лучше нас тоже поддались бы искушению. Достаточно было привезти тебя из больницы, положить в кровать и внушить, что ты наш заблудший Горди. И если бы ты выдержал этот экзамен перед господами из «Авроры» и мистером Петербриджем — дело было бы сделано.
— Даже то, что у тебя сломана именно правая рука, очень упрощало ситуацию, — вздохнула миссис Френд, — подпись, сделанная левой рукой на обязательстве быть абстинентом, не вызвала бы никаких подозрений. — Она нетерпеливо откинула со лба непокорную прядь волос. — Так или иначе, с нашей стороны это был героический поступок. Ты должен беспристрастно признать, что мы были очень гостеприимны и прилагали все старания, чтобы ты чувствовал себя в нашем доме как можно лучше.
Я заметил, что постепенно мое настроение радикально изменяется. В первую минуту после взрыва Марни я был бедной жертвой, счастливо спасшейся от превратностей судьбы. Теперь, почти незаметно, мы все возвращались в типичную семейную атмосферу Френдов. Марни как бы отодвинули в тень. Миссис Френд улыбалась мне так, словно я был по меньшей мере соучастником их заговора. Рука Селены как бы случайно нашла мою руку. Теплое пожатие её ладони нисколько не утратило своего очарования… Возможно, даже напротив — сейчас, когда я уже не считал ее врагом.
