— Все это прекрасно, — сказал я, — но, пожалуйста, объясните мне, что должно было быть дальше? Что вы собирались делать после того, как получили бы с моей помощью наследство, и тут явился бы настоящий Горди? Ведь если бы мистер Моффет и мистер Петербридж увидели настоящего Горди, весь этот отлично спланированный заговор был бы раскрыт.
— Но они никогда в жизни не увидят настоящего Горди, любимый! — Миссис Френд так ловко вставила слово «любимый», что я почти этого не заметил. — Мы собираемся продать дом и сразу после этого уехать из Калифорнии. Никто из нас не испытывает особой привязанности к ней.
— А что будет со мной?
— Этого мы еще окончательно не решили. — Уголки губ миссис Френд опустились в чуточку жалостливой улыбке. — Мы должны были подождать и увидеть, как ты поведешь себя, когда узнаешь правду. Мы обязательно взяли бы на себя оплату твоего лечения в больнице. И если бы оказалось, что тебе требуются деньги… — Она осеклась, но тут же закончила: — Не делай такого обиженного лица! Мы ведь не знали тебя. Однако если бы ты захотел принять вознаграждение за оказанную тобой услугу… мы были готовы уплатить солидную сумму.
— А если бы я захотел шантажировать вас? Ведь я держал бы вас в руках до конца жизни! Неужели вы не рассматривали такую возможность?
— Ну что ж, это был риск, на который нам пришлось бы пойти. Что бы там ни было, лучше иметь состояние и подвергаться шантажу, чем не иметь его и не подвергаться шантажу. И потом, — миссис Френд взяла в руки вязание, — мы были готовы также к шантажу. До того как Нэйт нашел тебя, мы думали о том, чтобы просто нанять какого-нибудь человека без особых принципов и сыграть с ним в открытую. И такой человек наверняка бы шантажировал нас. Однако… если говорить о тебе, — улыбнулась она, — не думаю, что может существовать подобное опасение. Верно?
— Конечно, здесь нет ни малейших сомнений, мама, — сказала Селена. — Ведь это порядочный человек.
Миссис Френд с невозмутимым спокойствием манипулировала спицами.
— Все мы здесь, — сказала она, — представляем собой банду уголовников и должны очень стыдиться. Но мне вовсе не стыдно. Абсолютно! Завещание твоего отца, то есть моего мужа, в высшей степени оскорбительно и нечестно. Ты сам, очевидно, должен это признать. У нас все права на это состояние, а мысль о том, что оно может достаться Лиге Чистоты… — Она вздрогнула. — Да ты подожди до завтра! Сам убедишься! Мистер Моффет как наследник нескольких миллионов долларов! Нет уж, извините! При самой мысли о чем-то подобном у меня мороз идет по коже!
Воцарилось молчание. Марни, свернувшись в клубочек на диванчике, иронически смотрела на Селену, по-прежнему державшую меня за руку. Доктор Крофт явно чувствовал себя не в своей тарелке. Все понимали, что миссис Френд удалось произвести нужный эффект и теперь его нужно только поддержать.
Вскоре взгляд миссис Френд устремился на меня.
— Теперь ты уже знаешь всю правду. Марни была права… Нам следовало давно покончить с этим маскарадом. В самом деле… чего нам стоило скрывать все это от тебя. Я уволила эту пьянчужку Нетти, так как боялась, что она дает пищу твоим подозрениям. Селена придумала фигуру мифического кузена… как, кстати, его звали?… уже не помню… чтобы как-то объяснить исчезновение фотографии Горди. Бедняжку Питера мы временно отдали ветеринару, ну и наконец проблема с бабушкой! Знай, что бедняжка уже очень старенькая и с головой у нее не все в порядке. Поэтому мы решили не посвящать ее во все, а сказали ей только, что Горди вернулся, и собрались держать её в комнате, пока все не прояснится. Однако ночью она украдкой выскользнула из своей комнаты и неожиданно появилась у тебя, чем доставила нам неописуемые хлопоты. Селена поступила необдуманно, утаивая от тебя её существование, но она боялась, что ты захочешь её увидеть, а она все разболтает. — Она вздохнула. — Оказалось, однако, что мы недооценили бабушку, — продолжила она. — Нужно было посвятить её в заговор с самого начала. Сегодня утром, когда я сообразила, что ты непременно захочешь с ней встретиться, я все ей объяснила. Она пришла в восторг. С лету все поняла и пришла в восхищение при мысли, как она будет прикидываться, будто считает тебя настоящим Горди! У бабушки всегда было меньше комплексов, чем у кого-либо из нас, — добавила она, пожимая плечами.
Она немного помолчала, глядя в окно на погружающийся в сумерки ландшафт.
— И знаешь, что я тебе скажу? — неожиданно произнесла она. — Что это прекрасное чувство и невыразимое облегчение, когда не нужно уже лгать и можно говорить правду — всю правду!
Может быть, потому, что я привык не доверять словам миссис Френд, в её выражении «всю правду» я почувствовал легкий перебор. Прежние подозрения еще не совсем угасли во мне. Все, что я услышал, было вполне правдоподобно, но ведь и все другие фантастические истории, которыми меня до сих пор потчевали, тоже казались мне возможными. Неужели это еще один блеф?
— Да, — сказала как бы про себя миссис Френд. — Это большое наслаждение говорить правду. Особенно для кого-то такого, как я, кто не является прирожденным лгуном. — Она посмотрела на меня из-под ресниц. — Даже теперь, когда, говоря правду, мы теряем все шансы получить наследство, которое, как я по-прежнему считаю, принадлежит нам по праву.
Мои подозрения внезапно развеялись. Я понял, к чему клонит миссис Френд. Да, конечно, она продолжала играть, но её цели были более непосредственны и не так мрачны, как я себе это воображал. При всем своем замечательном таланте делать хорошую мину при плохой игре, она еще не утратила надежду, что на меня стоит делать ставку. Она усиленно старалась смягчить мое сердце своей беззащитностью и очарованием. Невероятно тактично она давала мне понять, что по окончании дела я могу рассчитывать на солидный куш.
И теперь она ждала, что я скажу: «Можете не беспокоиться о завтрашнем дне. Вы очаровали меня до такой степени, что я не позволю Лиге Чистоты увести состояние у вас из-под носа».
Однако я молчал, поэтому она сказала с легкой гримасой:
— Ну, а теперь, когда тебе уже все о нас известно, ты считаешь нас очень подлыми?
— Да, котик, — чарующе улыбнулась мне Селена. — Ты, наверное, ужасно сердишься?
Мне казалось, что я должен сердиться. Что бы там ни было, даже если завещание мистера Френда было обидным, они ведь все были готовы преступить закон, используя меня для этой цели как невинную жертву. В глубине души, однако, я не очень сердился. Несмотря на то, что поведение обеих — миссис Френд и Селены — имело мало общего с этикой, я относился к ним с явной сентиментальностью.
— Нет… Я не сержусь, — сказал я. — Может, я сам преступник? Но больше всего меня интересует во всем этом одно: я не Горди Френд. Кто же я в таком случае?
Я почувствовал какое-то чисто личное волнение, не имеющее ничего общего с семейством Френдов. Питер… Сан-Диего… Пропеллеры… Ирис… Все эти терзающие меня туманные образы снова возникли у меня в голове. Через минуту я снова смогу стать человеком, имеющим собственное имя, собственную жизнь…
Миссис Френд отложила вязание. У неё было выражение искренней озабоченности на лице.
— Мне очень жаль, любимый, — сказала она. — Боюсь, что именно этого мы не можем тебе сказать.
— Не можете сказать? Почему?
— Потому что, видишь ли, мы сами не знаем.
Я повернулся к Марни, которая по-прежнему сидела, свернувшись клубочком, на диванчике. В минуты волнения и беспокойства я всегда почему-то обращался к ней.
— Она говорит правду? — спросил я.
Марни кивнула головой.
— Да… это правда, — тихо сказала она. — Мы не знаем. Никто из нас этого не знает, даже Нэйт. Мы не имеем ни малейшего понятия, кто ты.
Я почувствовал себя, как узник, которого уже вот-вот должны выпустить на свободу, но неожиданно захлопывают дверь у него перед носом.
— Но ведь кто-то должен…
— К сожалению, это так! — сказал доктор Крофт, который до сих пор не принимал участия в разговоре. — Когда тебя привезли в больницу, при тебе не нашли ничего, буквально ничего, что позволило бы установить твою личность. Ни бумажника, ни каких-либо документов, ничего, кроме одежды, которая производила впечатление совершенно новой — без меток прачечной. — Он слабо улыбнулся. — Ты должен признать, что я взял на себя огромный риск, «одалживая» тебя в такой ситуации миссис и мисс Френд. Я бы никогда не отважился на что-то подобное, если бы у тебя было имя и в любую минуту тебя могла опознать семья.
— А те люди, которые привезли меня в больницу?
— Марни уже сказала тебе. Это мотоциклисты, которые обнаружили тебя лежащим у автострады, совершенно без сознания. Марни подозревала, что ты стал жертвой неосторожного водителя, который потом сбежал, но мне кажется, что это грабеж. Возможно, ты взял кого-то по пути в автомобиль и этот кто-то таким способом отблагодарил тебя… Он ударил тебя, ограбил, а потом сбежал на твоем автомобиле. Это подтверждало бы мои подозрения, что рана на голове от удара кастетом.
