— Этого добра и у нас. Представляешь, что такое в массе наперсточно-лотерейная братия? А главное — неизвестное, именуемое «Нонна».
— Предположительно именуемое, Павел Михайлович. Насколько я понимаю.
— Вряд ли они успели сговориться. Тем более с Пугенем.
— Я и не спорю. Может, так и есть.
— Имя, кое-какие приметы. Букова говорила довольно искреннее. Но недоговаривала упорно. Боится, понятно. По сравнению с остальными, Букова — обычная девка. Невзирая на респектабельность ее нынешнего кавалера. Вот ее и выдвигают на первый план,
«Нонну» столь же старательно прикрывают — и не случайно. Даже Рухлядко меньше конспирируется. Нежели думает, что я хоть на секунду могу поверить, что вездесущий и рвущийся наверх Шурик не был знаком с подругой Шаха основательно. Дело не в постели — дамские прелести здесь не в цене. Речь о материальных ценностях.
— Может, и ошибаются, покрывая ее столь тщательно. Настоящие игроки прячут ценности на видном месте, такая маскировка — сама свидетельство значимости фигуры «Нонны». Ну, что ж, кого искать — известно, остальное — дело техники.
— Красиво излагаете, товарищ прокурор. Разрешите выполнять? — Строкач криво ухмыльнулся и поерзал в кресле, как бы собираясь немедленно сняться и куда-то бежать.
— Хорошо как на воздухе, Татьяна Дмитриевна! Погодка! Вон и лояльный гражданин Рухлядко прошествовал к своим «жигулям». Не положено, конечно, ставить частный транспорт на площадке. Ну, да желанным гостям Управления мы всегда идем навстречу. А то еще откажутся заглянуть в следующий раз. Что же это он вас не подождал, Татьяна Дмитриевна? Лихо так рванул с места. Видно, знает, что ждать придется довольно долго…
Не сдержав порыв, Танечка раненой птицей подлетела к окну. Ничего, кроме с визгом развернувшейся машины со знакомым, почти родным номером на площадке перед гранитно-серым, каждому в городе известным зданием, не было. Чувства на лице красотки отражались самые противоречивые. Не ярость, но смятение, страх и его порождение — исступленная жалость к себе.
— Ну, товарищ майор, Павел Михайлович, прошу вас, не шутите так. Не думаете же вы в самом деле, что это я, слабая женщина?
— Не напрашивайтесь на комплименты, Татьяна Дмитриевна. Женщина вы красивая, рослая и уж никак не слабая. Во всяком случае, крепче измотанного жизнью Шаха. Ведь вы, если не ошибаюсь, еще в школе подавали надежды в спорте. И я вовсе не шучу. Профессия не располагает. А кавалера вашего — отчего не выпустить? Пусть не все в его поступках отвечает облику безукоризненного джентльмена, важно то, что во время его ночного променажа Шах был поглощен пикантными подробностями видеоленты. За это сейчас не судят. Вернее: сейчас судят не за это. Вы также утверждаете, что проходили мимо живого Шаха…
— Ну, я еще заметила — он руку отвалил, едва не в салат. А когда утром мы выскочили из спальни, было уже не так — свисал в кресле мешком. Если бы не нож он бы и вовсе сполз.
— Думаю, вы не допускаете, что Шах сам себя приколол к креслу? Вот и мы тоже. Вы говорите, что до утра Рухлядко оставался с вами, по крайней мере с кровати он не вставал. Значит, кандидатур у нас немного. И заметьте, при таком сугубо мужском способе убийства, обе подозреваемых — женщины: вы и некая Нонна, которая по сей день витает в далях заоблачных. Стоит ли нам обувь бить и мозги сушить в поисках, под рукой у нас вы. Да и вам особенно переживать нечего — больше десяти лет такой прелестнице не дадут.
Танечка жадными, слепыми затяжками курила. Сомнения терзали ее недолго. Своя рубашка ближе к телу, чем принадлежности подруги.
— Ее зовут Нонна, это правда, верьте мне. Она давно с Шахом. И не только в постели. Ищите белый «мерседес» — их в городе раз-два — и обчелся. Она ловкая, злая, умная — все могла. Видела я, как она на Шаха поглядывала втихомолку. Там деньги крутились — ой! — Танечка, округлив кукольные глаза, схватилась за голову. — А Шах, — ну, говорю же — только руку и затылок заметила. Развалилось его величество, расслабилось — ну, я и мимо быстрей. Какой Шурик ни есть, а свой. И терять жалко. А Юрий Семенович мог такое вытворить, что ни в какие ворота не лезло. Шутки ради. Любил поразвлечься. Плевать ему на человеческое горе, на трупы. Он его и причинял достаточно.
— Неужто и таким, как вы? Насколько я понимаю, в вашей фразе трупы — выражение фигуральное. Сам же он трупом стал совершенно буквально.
— Но при чем же тут я? Неужели не понятно? Нонна — из ДЕЛА. Ее и Шурик стороной обходил, чтобы не дай бог не столкнуться. А на Шурике на самом пробу ставить негде. Отпетое жулье — и то с наперстков ему долю платило. Другого человека Шах налоги собирать не поставил бы. Не Лешика же…
— Пугеня?
— Не знаю, клички не запоминаю.
— Это фамилия.
— Все равно. И знать не хочу. От его анкетных данных мне толку нет. Есть такие ситуации, что лучше никуда не соваться. Я, слава богу, недавно в их компании.
— Вот-вот, как раз об этом. Знакомство ваше с Шахом короткое, но за год дружба окрепла. О любви не будем. Вы ведь и у себя на курсе выделялись — а ведь филологический, цветник, как говорится. Выделялись вначале и успехами, но вскоре стало не до того. Рестораны и прочее такое… Не вы первая, не делайте расстроенное лицо. Щедрые холеные мужчины, иногда и действительно привлекательные. Вы сейчас не припомните подробности, как скончался в вашей квартире золотозубый Кутузьян? Нет? Ну, дело ваше. Как видите, источники информации у нас хоть куда. Но — к делу. Итак, вы полагаете, что встретились с Шахом в «Счастливом пути» случайно. Возможно, хотя кого-то вроде вас они искали оба. Правда, для различных целей. Но каждый хотел повеселиться. Рубен Кутузьян — с девочкой, Юрий Шах — устранив опасного свидетеля. В итоге Кутузьян тихо скончался у вас в доме, а еще точнее — в постели.
Губы Танечки сжались в твердую линию, щека подрагивала, однако она ловила каждое слово, судорожно играя тонкими, точеными пальцами правой руки.
— Я знаю, что здесь есть мелкие неточности, но вы меня не поправляйте, не надо. В вашу вину я не верю, доказывать версию об отравлении не собираюсь. Кутузьян стал поначалу жертвой мошенничества, когда приобрел у Шаха для своих друзей-дантистов увесистый мешочек царских монет. Портфель с фальшивками из позолоченной фольги нам доставили из линейного отделения по истечении положенных двух суток, когда владелец не явился за ним в автоматическую камеру хранения. Оказалось — не мошенник, а жертва. По всем статьям. Знакомство с Шахом состоялось через почтенного Ашота, мастера по отделке автомобильных салонов. Ашот поручился, что покупатель отбудет в Ереван цел и невредим не потому, что знал порядочность Шаха, а потому, что был убежден, что его легко найти и наказать в случае чего. После покупки монет Кутузьян позвонил с вокзала в Ереван, сообщил, что сделка прошла благополучно. Без этого сигнала к Шаху могли нагрянуть нанятые интеллигентными, но знающими цену копейке дантистами армянские боевики. Позвонил после того, как аккуратно, с оглядкой запер портфель. Вы подвернулись Шаху в вокзальном ресторане весьма кстати. Думаю, иначе пришлось бы ему «убирать» Кутузьяна в поезде, что само по себе неудобно. Среди девочек в «Счастливом пути» вы, конечно, — лучшая. На впечатлительного Кутузьяна подействовали неотразимо. Избавившись от «ценного» груза и чувствуя себя налегке, он был готов к приключениям. Тем более чувственным. Ну, вы не могли отказать Шаху в такой малости. Это — случай. Не подвернись вы, Шах нашел бы другую. А может и специально заготовка делалась под вас? Ведь далеко не все «ночные бабочки» имеют квартиры. Впрочем, сгодилась бы и гостиница. Как раз «Экспресс» на вокзале открыли, будто специально для скоростной любви.
Строкач взглянул на оцепеневшую девушку и решил сбросить напряжение. Однако не выходило.
— Я вовсе не думаю, Татьяна Дмитриевна, что именно вы подпортили Кутузьяну удовольствие от прощального обеда муравьинокислым таллием. Какой смысл? Молодая девушка, солидные заработки… Тут нужны более веские причины. Или заведомо более крупные суммы.
— Не травила я его. Видела, Рубен не поскупится. И Шаха боялась ослушаться. Когда он в постели начал хрипеть, решила — перебрал. Выпили порядочно. Посмотрела — а он не дышит. Пульса нет. Такие вещи и я соображаю. Куда было его девать? Мертвый, милиция прихватит. Видно же, что не сам умер. Тут еще рука с кровати сползла — татуировка из-под золотого браслета. Вроде змея воздушного с длинной тачечной веревкой. Значит, кроме милиции, еще и уголовники наедут…
— Шах предложил вам свои услуги в «Счастливом пути»?
— Нет… то есть, да, напомнил, что всегда поможет в случае чего. Кряхтел: «Ты не на молодых рассчитывай — они и сами горазды… попользоваться. Помни, старый Шах о любви трепаться не будет, но в беде выручит, пусть и не за просто так». Он всегда дурочку валял поначалу, для тех, кто не знал его… А телефон свой давно дал, но на вокзале опять напомнил. Я еще удивилась — душевный дядька. Позвонила. Приехал он сразу. И действительно помог. Ночью вдвоем спустили Рубена к Шаху в машину. Он уже закоченел. Куда Шах его отвез — не знаю. Я дома осталась. Вы мне не поверите, конечно. Вот и Шах говорил, что сидеть мне за армянина — официантка видела, как мы вдвоем ушли. Она меня знает как облупленную. А блатным и вовсе доказательств не надо. Просто пришьют, на всякий случай. А вдруг он своей смертью умер или траванулся еще у себя, в Армении? Говорил, что на день приехал: утром с самолета, вечером на поезд. Смеялся: назад авиарейса нет подходящего. А на Ереван у нас каждый вечер самолет. Я ему еще сказала шутя — пусть не думает, что я дурочка, не надо мне лапшу на уши вешать. Он улыбаться перестал, посмотрел волком и буркнул, что не рискует по два раза на дню самолетом летать, боится.
