Я погасил фонарь, отшвырнул его в сторону. Стал продвигаться к берегу, соблюдая осторожность пуще прежнего. Пару раз лед треснул под ногой – мурашки по спине побежали!
Обошел далеко стороной старушку «Ниву». Из парка выбирался, стараясь никому близко не попадаться на глаза.
Едва я вошел в мамин подъезд, как услышал, наверху хлопнула дверь, и кто-то стал спускаться. Тут же нырнул под лестницу. Нельзя, чтобы меня увидели. Мужской голос что-то бормотал себе под нос. Шел человек медленно. Я затаился. В углу под лестницей вдруг послышался шорох, и мимо меня пробежала довольно крупная крыса, высоко подбрасывая зад. Я не девочка, визжать не стал. Не хотелось себя, прячущегося под лестницей, с кем-то сравнивать, проводить параллели, но они напрашивались сами собой. Тем не менее это не изменило моих планов на ближайшее время уйти в глубокое подполье.
Невысокий мужичок, видимый мне со спины, добрался наконец до выхода. Я разобрал, как он бормочет: «Ничего не поделаешь. Ни-че-го». «Ну нет, – мысленно возразил ему, хотя беседовал он вовсе не со мной, а сам с собой. – Еще как поделаю! Чего это я стану руки опускать?..»
Мама, разумеется, уже спала. Я выключил из розетки городской телефон и отключил ее сотовый, лежащий на журнальном столике. Свой вырубил еще раньше. Даже «симку» вытащил – на всякий случай. Не хотелось, чтобы утром кто-то позвонил матери, и она, не зная еще моих намерений, ответила сгоряча в трубку, что я – у нее. Меня у нее быть никак не может. Я ведь… пропал! Не вернулся с рыбалки. Такое бывает. За это нас, любителей подледного лова, и не жалуют. Особенно – МЧС. То нас с льдины снимай, то и вовсе из-подо льда вытаскивай! Надеялся, что у водолазов, которых Банников, возможно, привлечет для поисков моего тела, хорошая зарплата и за каждое погружение им платят отдельно.
Разобрав кресло-кровать, я уснул беспокойным сном заговорщика. Мне приснилась Тамара. И так было уютно и хорошо рядом с ней! Проснувшись, не сразу сообразил, где я. Показалось сначала, на улице Минина. Из темной комнаты увидел, что в кухне горит свет. Мама что-то стряпает.
Уснул бы опять, да проскочила мысль, что надо поскорее подготовить мать к жизни в новых условиях, и я поднялся, решив, что потом досплю. «В ближайшие дни с возможностью отоспаться у меня должно быть все в порядке», – подумал я.
– Ты чего так рано поднялся? – спросила мама и разлила по сковороде жидкое тесто. Сковорода зашипела. Рядом с плитой на тарелке росла горка тонких блинчиков.
– Мне надо тебя кое о чем предупредить, мама, – ответил я. – Для этого придется рассказать страшную сказку. Точнее – продолжение той, которую ты уже знаешь. Про наследство Богданыча.
– А это сказка?
– В том-то и дело, что нет. Это только я так назвал ее. Первая часть была приятной, а вторая – совсем наоборот! Дело в том, что есть иные претенденты на наследство, но я не знаю, кто они. Действуют из тени и хотят меня вовсе наследства лишить…
«И если бы только наследства!» – подумал про себя.
– …При этом, не желая договариваться, не выдвигая каких-либо требований…
– О господи! – Мать оставила блины и села на табурет. – Они что, преследуют тебя?
– Вот именно. Поэтому я решил спрятаться. У тебя.
– А дальше что?
– Дальше те, кто сидит теперь в тени, должны выйти на свет. И я узнаю, кто они. Плохо, что времени у меня мало. Ровно до возвращения Зины и Вари. Я не могу их пугать. Боюсь, как бы кто-нибудь – например, Вика – не сообщил им сгоряча уже сейчас, что я… утонул.
– Как утонул?!!
– Элементарно. На рыбалке. Ушел под лед…
Я рассказал матери о своей инсценировке.
– Так что для всех, мама, меня у тебя нет. Все мои вещи из прихожей нужно убрать и тщательно спрятать. Если явится соседка, я спрячусь в шкаф. А ты меня закроешь на ключ, чтобы дверца случайно не отворилась. Главное, не забудь потом выпустить. А то найдут скелет у тебя в шкафу и станут думать совсем не о том, что было на самом деле… Тебе нельзя проколоться, ты должна мне подыграть! В магазине не бери ничего сверх того, что обычно. Если ты вместо бутылки кефира купишь две бутылки водки, это будет выглядеть подозрительно. Так что придется мне посидеть у тебя на сухую. К счастью, я и так практически не пью.
И потянулось время. Спокойствия в душе, естественно, не было. Мне доводилось бывать на охоте, но только теперь, кажется, понял, что должен ощущать заяц. Вот он запутал следы, выполнил скидку – длинный прыжок в сторону – и залег. Найдут? Не найдут?.. Удалось ли мне действительно незаметно просочиться сюда или кто-то приметил? Народ-то у нас глазастый! Поверит ли полиция в мою инсценировку или не поверит? Главное, чтобы поверил преступник. Я же для него так старался! Старушки «Нивы» не пожалел.
«Кто он, этот гад все-таки? Судя по почерку – профи, но, похоже, работает не по заказу, – размышлял я. – Иначе участь моя была бы плачевна. Достать меня не так сложно. Я не член правительства. И не таких доставали! Очевидно, у него не хватает средств – и в смысле денег, и в смысле возможностей. Почему он стрелял в меня из того же пистолета, что и в пацанов, а не сбросил его? Не потому ли, что другого у него просто нет? Вероятно, он не имеет возможности заниматься только мной. Быть может, ему требуется быть на людях, чтобы обеспечить себе алиби?»
Мать, я чувствовал, находила мою затею поиграть в прятки ребячеством. Ничего. Лучше сыграть в прятки, чем – в ящик!.. «Почему не обратиться в полицию?» – недоумевала мама. Приходилось напоминать ей, что полиция, вообще-то, в курсе, но что толку? Охрану ко мне никто не приставил. Подходить к расследованию как-то по-особенному, творчески, – не спешил. У полиции дел много, и мое, боялся, не самое уникальное. Так что спасение утопающих – дело рук самих утопающих, вспомним классику!
Тем не менее у матери в глазах я читал все тот же вопрос, однажды уже заданный ею вслух: «Что дальше?» Если бы я знал!
Мы с ней смотрели какие-то передачи по телевизору, пили чай. Мать бессмысленно перемещала разные мелочи с места на место – книгу, расческу, записную книжку… А в воздухе так и висел, казалось, этот дурацкий вопрос: «Что же будет дальше?..»
Прошло всего полдня, а показалось – целая вечность. Городской телефон зазвонил ужасающе громко, я на месте подпрыгнул. Мать посмотрела на меня, я, выразительно, – на нее. Мол, не забудь установки, мамуля!
– Алло. Да, Снигирева Вера Ивановна… Капитан Банников из главного управления?..
Поскольку я воткнул в другую телефонную розетку старый мамин аппарат, то слышал каждое слово, стараясь ни чихнуть, ни кашлянуть… Банников напомнил маме, что прежде общался с ней в связи с гибелью девушки в кафе, и у меня хотел кое-что уточнить теперь по тому же делу. Где я могу быть, если ни дома, ни на работе меня нет? Мама, разумеется, сказала, что у нее меня нет тоже и где я могу находиться, она не знает…
Я так и не понял, чего в действительности хотел Банников. Про мою инсценировку он, судя по всему, еще не знал. В связи с ней я скорее ждал звонка от Генки – соседа, к которому не явился с докладом о рыбалке, как обещал.
И Генка не подвел! Телефонировал почти сразу вслед за Банниковым. Мама и ему ответила, что к ней я не заходил, и она вообще не понимает, почему меня все хватились искать? Вот и капитан Банников из полиции…
– Так он и мне звонил! – обрадовался Генка. – Там у них парень какой-то пропал, тетя Вера! А Вася с этим парнем общался накануне. С ним и с его родителями, говорят. Вот следователь и подумал, может, Вася что подскажет?.. Я сказал, что Вася вроде бы на рыбалку собирался, а дальше – не знаю.
«Генка недоговаривает! – понял я. – Не хочет маму волновать, молодец. Наверняка сказал сыщику, что я не просто собирался, а точно отправился на рыбалку, и до сих пор меня нет. Очень хорошо! Значит, Банников уже знает. Но тоже проявил деликатность. Побоялся раньше времени разбить матери сердце».
Пока мама ахала и охала в ответ на Генкины слова, я стал дальше прокручивать услышанное. «Парень пропал? Какой парень?.. Тальников! – дошло до меня. – Ах, дурачок! Зачем же он не послушал меня?! Зачем не послушал!»
Я почувствовал укор совести. Не сделал всего, что мог. Провалил переговоры в аэропорту. Но я ведь окончил институт инженеров железнодорожного транспорта, а не международных отношений. Давно смирился, что локомотив истории будут двигать вперед другие. Некоторые, правда, пытаются пустить его под откос… Что сталось с Талым – думать не хотелось. Страшно было думать. Злодей сразу поступил с ним так же, как с его друзьями, или сначала попытался вытрясти все, что знает? Отдал парнишка запись? Рассказал про встречу со мной, объяснил, что я не в курсе и потому – не опасен? Вряд ли! Я вспомнил лживые черные глаза. Скорее, он должен был врать, что мне все известно, ради своего спасения!.. А вот Банников теперь точно поверит, что я сгинул! Даже если просечет спектакль, то посчитает, что разыграл спектакль преступник, а не я!
