— А что означает «Мохенджо-Даро»? Наверное, эти слова имеют какой-то смысл?
— Они означают «холм мертвых». Если мы туда доберемся, вы поймете почему. Это безмолвный, мрачный красновато-коричневый мир. Эрозия распространяется, и тебя охватывает чувство, что мир мертвых расширяет свои владения.
Если бы в этот момент не вошел Кадзухико, то разглагольствования Хидэмото Матоба продолжались бы, наверное, еще довольно долго. Свой рюкзак и ледоруб Кадзухико где-то оставил, но одежду не сменил: он был в коротких штанах и белой рубашке с открытым воротом.
Тадахиро радостно улыбнулся, увидев Кадзухико.
— А, Кадзухико, спасибо, что выполнил мою просьбу. Мне Акияма рассказал. Мися не преувеличивала?
— Нет, но сейчас уже все в порядке. Вода почти вся ушла. Отори-сан, давно вас не видел!
— О, простите меня. — Тиёко встала навстречу Кадзухико. — Вы навестили Мися? Я совсем забросила ее.
— Ничего страшного, меня попросил дядя. Теперь уже все в порядке, можете быть спокойны.
— Бабушки не было дома?
— Еще нет, и я, наверное, поступил неправильно.
— А что такое? — вмешался Тадахиро.
— Бабушка Мися в половине второго должна была прибыть на поезде на станцию Наганохара. Как раз в это время я и пришел на виллу в Сакура-но-дзава. Я сосчитал: чтобы добраться до виллы, потребуется около двух часов, поэтому я был там только до половины четвертого. Бабушка так и не появилась.
— Может, поезд задержали?
— Сейчас Ясуко-сама уже дома. Еще бы немножко, и я бы ее дождался. Однако Мися-тян беспокоилась, что отнимает у меня время, убеждала, что все уже хорошо, и в половине четвертого я ушел. Потом я побродил вокруг, чтобы посмотреть, какой ущерб нанес тайфун, и решил зайти проведать сестру Сакураи. В это время приехал Тэцуо и рассказал, что вместе с ним со станции приехала и Ясуко-сама.
— А, значит, Тэцуо все-таки приехал.
— Да. Чтобы участвовать в завтрашнем турнире по гольфу, он приехал на день позже и очень извинялся перед женой. — Кадзухико рассмеялся. — Похоже, она держит его в ежовых рукавицах.
От его беспечного, улыбающегося лица веяло молодостью и свежестью. Говорят, что после войны молодые люди стали женственными, но Тиёко каждый раз, когда встречалась с Кадзухико, отмечала про себя, что по нему этого не скажешь. Довольно высокий, с хорошо развитой мускулатурой, пластичный, что, вероятно, являлось следствием его увлечения спортом, — в нем чувствовалась сила.
— Мися почему-то позвонила мне сегодня утром и пожаловалась, что было повалено много деревьев. — Тадахиро произнес это намеренно безразличным тоном, но в его голосе чувствовалось недовольство.
— Значит, Ясуко приехала на одном поезде с Сакураи?
— Да. Сестре пришлось звонить извиняться перед госпожой Фуэкодзи.
— Это еще почему?
— Ясуко-сама и Тэцуо ехали в одном поезде, но он был настолько переполнен, что Тэцуо ее не заметил. Когда они сошли с поезда на станции Наганохара, такси уже все разобрали, Фуэкодзи не знала, как ей быть. Тэцуо оказался более дальновидным, сестра заказала ему такси из Каруидзавы.
— А почему Тэцуо не поехал на своей машине?
— Эта дорога ему незнакома, и он, наверное, решил, что на машине будет добираться дольше.
— Да, в такое время ехать поездом более надежно, — подтвердил Хидэмото Матоба.
— Когда Тэцуо садился в такси, госпожа Фуэкодзи окликнула его, и они приехали вместе. Из-за какой-то крупной автомобильной аварии дорога была на некоторое время перекрыта, поэтому они и задержались. Вилла Сакураи первая по дороге, поэтому госпожа Фуэкодзи хотела зайти и поздороваться с сестрой, но та в это время принимала ванну. — Кадзухико рассказывал спокойным голосом, улыбаясь. Слушать его было приятно: у него был красивый глубокий баритон.
— Отлично! И о бабушке, и о внучке все позаботились. А мне-то что, собственно говоря, остается делать? — спросила Тиёко.
Тадахиро неожиданно разразился беззаботным смехом:
— Продолжать изводить помощника инспектора. Ты помнишь, как он негодовал по поводу твоего поведения?
— Действительно. С точки зрения этого молодого человека, я очень плохая женщина.
Произнеся эту фразу, Тиёко дала понять, как мало ее интересует, что о ней думают другие.
— Дядя, а как дела там? — Не сводя глаз с Тиёко, Кадзухико обратился к Тадахиро с вопросом, который его больше всего интересовал.
Все поняли, что под словом «там» он подразумевал виллу Кёго Маки.
— В этом деле так и нет ясности.
— Кадзухико-кун, что ты об этом думаешь? — Хидэмото Матоба указал на стол, на котором рядом с книгами по археологии в странном порядке лежали спички. Кадзухико уже обратил на них внимание, когда вошел в комнату.
— Сэнсей, что это?
— На столе, за которым сидел погибший, спички были разложены в таком порядке.
— Вы имеете в виду Маки-сэнсея?
— Да, Маки-кун был отравлен цианистым калием, — спокойно, но с некоторым напряжением в лице пояснил Тадахиро.
— Короче говоря, вчера вечером Маки-кун в своей студии с кем-то разговаривал. Его собеседник (или собеседница, пока неизвестно) отравил его цианистым калием. Такова версия полиции. Маки-кун, предположительно, что-то объяснял своему визави с помощью спичек. Если разгадать смысл, заложенный в расположении спичек, то есть вероятность вычислить его собеседника.
— Асука-сан тщательно зарисовал, как были разложены спички, он считает, что это может быть клинопись.
— А Маки-сан был знаком с клинописью? — Спрашивая, Кадзухико не отрывал глаз от спичек на столе.
— Нет, но два-три дня назад Маки приходил ко мне и взял несколько книг о древней цивилизации Месопотамии.
— Говорят, что Маки-кун в последнее время страдал депрессией и не мог рисовать, поэтому он искал что-то, что могло стать для него стимулом к работе, подстегнуть вдохновение. Вряд ли, конечно, он изучал клинопись с этой целью. Киндаити-сэнсей скопировал расположение спичек, и я на всякий случай тоже. А вдруг пригодится.
— Кадзухико-сан, у вас есть какие-нибудь предположения?
— Абсолютно никаких.
Перестав разглядывать спички на столе, Кадзухико взглянул на Тиёко, потом обернулся к Хидэмото Матоба.
— Может, сэнсей догадывается…
— Мне непонятно… Во-первых, я не уверен, что это клинопись. Но если даже предположить, что Маки-сан разбирался в клинописи, то для того, чтобы что-то объяснить с ее помощью, он должен был беседовать со знатоком. А я не думаю, что в Японии много таких людей.
Тадахиро рассмеялся, но Кадзухико его не поддержал. Он внимательно наблюдал за выражением лица Тадахиро.
— А что Киндаити-сэнсей сказал по этому поводу? — обратился он к дяде.
— Да ничего особенного. Он даже если что-нибудь и заподозрит, то никогда не скажет. По крайней мере пока не добудет неопровержимых доказательств.
— Киндаити-сэнсей все еще в коттедже Маки?
— Нет, сейчас они вроде бы поехали в «Хосино-онсэн» для встречи с Синдзи Цумура.
— Точно, Цумура-сэнсей же сейчас в Каруидзаве.
— Откуда ты знаешь, Кадзухико? Видел афиши?
— Нет, я знал об этом еще до отъезда из Токио.
— Кадзухико-сан знаком с Синдзи Цумура?
— Нет, я никогда не встречался с Цумура-сэнсеем. У меня есть друг еще со школьных времен, Сигэки Татибана. Он изучает композицию в Токийском университете искусств и каждый год участвует в фестивале музыки в Каруидзаве, он один из организаторов. В этом году должны были впервые исполнять произведения Цумура-сэнсея.
Около пяти часов пришли Тэцуо и Хироко, и разговор перешел на другие темы.
Хироко выглядела очаровательно. На платье с ярким узором был небрежно накинут сочно-красный кардиган, но все было подобрано с таким вкусом, что, несмотря на интенсивные цвета, ее одежда выглядела в высшей степени элегантно. Хироко обладала аристократической внешностью, но в ее облике было что-то диковатое — результат смешения кровей отца и матери. Немного выдающийся вперед подбородок говорил о сильной воле и непокорности. Супруга Сакураи и Тиёко, видимо, были знакомы, но взаимные приветствия прозвучали довольно сдержанно.
Когда Тиёко поблагодарила за помощь, оказанную свекрови, Тэцуо вежливо ответил:
— Не стоит благодарности. Это госпожа Фуэкодзи заметила меня. К тому же она была не одна.
— И кто был с нею?
— Попутчик. Она с ним познакомилась в поезде. Он был готов проводить ее домой, но все такси были разобраны, и они не знали, что делать.
— И вы ехали с ним до Сакура-но-дзава?
— Нет, этот человек вроде бы направлялся к своему знакомому в Минамихара.
— К кому же? — вмешался Кадзухико.
— Понятия не имею, но бабушка, наверное, знает. Вел себя как джентльмен…
Если бы это услышал инспектор Тодороку, он, несомненно, был бы польщен.
