– Врешь! Мы об этом никогда по телефону не говорили, только дома, да и… – Он осекся, замер со странным выражением лица, потом вдруг погрозил мне пальцем, словно я была нашкодившим ребенком, и вдруг рванул в мою сторону, сбивая по пути офисную мебель. Я дернулась в сторону, выманивая его на свободное пространство ковра.
– Значит, не вру, раз разговор об убийстве у вас был, – заняв боевую стойку, оскалилась я. – И что на этот раз? Газ вы уже использовали, падение с лестницы – тоже, автокатастрофа, – я пренебрежительно поморщилась, – даже не хочу вспоминать…
Мы впились друг в друга полными ненависти взглядами.
– Сердечный приступ! – с яростью выкрикнул он и вдруг предпринял выпад в мою сторону, выбросив вперед правую руку с зажатым в пальцах шприцом.
– Фу, как избито и несовременно, – отпрыгивая в сторону, ловко увернулась я от нападения и, чуть пропустив мужа Анжелы вперед, прыгнула ему за спину и ухватила так, чтобы видеть его кисть со смертельным ядом в шприце.
– Зато действенно, – процедил он, пытаясь освободиться от моего захвата.
Согнутой в локте рукой я потянула вверх его подбородок, стараясь посильнее стиснуть кадык, чтобы сбить дыхание моего могучего оппонента. Кабинет был тесным, вдоль правой стены красовались деревянные шкафы со стеклянными дверцами. Противник стал выманивать меня в эту часть, но, испытывая серьезные проблемы с дыханием, делал он это медленно.
– Звук разбитого стекла, несомненно, привлечет персонал, и тогда версия с моим сердечным приступом не прокатит, – прошипела я ему в самое ухо, давая понять, что его намерения совершенно очевидны для меня.
– А ты их случайно зацепила, падая в смертельной агонии, – хрипло парировал он и, напрягшись, резко дернулся в сторону шкафов. В результате этого маневра он задел правой рукой дверцу, и шприц выпал из его руки, закатившись в угол. Ухватившись освободившимися пальцами за выступ шкафа, муж Анжелы, почувствовав опору, резко нагнулся вперед и перекатил меня через свою голову. Мы вновь оказались лицом к лицу.
– В любом случае все то, что ты сейчас наговорил, останется на память не только для потомков, но и для следственных органов. – На этот раз я и не думала блефовать.
– Что это значит?! – На мгновение он замер.
– Ровным счетом ничего, кроме маленькой скрытой камеры, которую ты, при всем своем желании, не найдешь! – позволила я себе саркастический смешок. Хотя глаза мои сверкали ледяной яростью.
– Когда ты будешь молить меня о пощаде, я, возможно, обменяю твою жалкую жизнь на эти сведения… или нет! – стараясь сохранить невозмутимый вид, парировал он, но я успела заметить, прежде чем он нанес мне правой рукой удар в голову, что информация о камере ему здорово не понравилась.
Полностью увернуться я не успела, и костяшки его пальцев весьма ощутимо прошлись по моей левой скуле. Этот эпизод изрядно раззадорил меня и добавил столь необходимой в данный момент злости и адреналина в кровь. С тигриным рыком, желая опередить его следующий выпад, я отскочила на полшага назад так, чтобы выброшенная мною вверх нога достала как раз до сонной артерии на шее неверного супруга Анжелы – Артема (Анжела как-то назвала мне его имя). Он, надо отдать ему должное, успел сориентироваться и попытался остановить мой выпад, но я приложила столько усилий, что руки его отлетели назад вместе с моей ногой и неожиданно болезненно задели его по носу.
– А… су… – хотел было он выругаться, но я категорически не приемлю подобных «животных» эпитетов, поэтому и заставила его замолчать, нанеся ему оглушающий удар по ушам.
Чтобы закрепить свое преимущество над ним, мне требовалось сбить его с ног и попытаться прицепить наручниками к чему-то прочному, например к батарее. Но муж Анжелы был из породы здоровяков, и я сомневалась, что мне так легко удастся дотащить его до окна. Но времени на колебания не было. Я занесла ногу для повторного удара, и тут Артем вдруг отнял руки от ушей, мотнул головой, видимо, для полной фокусировки зрения, и попер на меня всей своей массой. Так, по моим представлениям, в военное время кидались на врага доведенные до отчаяния бойцы в окопах. Я резко присела на корточки, опережая его желание сгрести меня в охапку, и крутанулась вокруг своей оси, выкинув в сторону левую ногу. Он споткнулся о нее, зашатался, но не упал, кое-как удержавшись в вертикальном положении. Мне уже порядком надоела наша возня в кабинете Анжелы, из-за тесноты которого я постоянного отбивала себе конечности об офисную мебель. Поэтому, не став дожидаться, пока второй участник схватки обретет полноценную устойчивость, я повторным выпадом заставила-таки его массивное тело шмякнуться на пол. На мгновение он затих. Я ухватила его за одну руку, чтобы, зажав ее, вытянуть вторую и сковать оба его запястья наручниками, которые я весьма кстати сунула перед выходом в карман. Вдруг Артем взбрыкнул, с жутким хрипом выложившегося на бегах скакуна попытался извернуться, и ему это частично удалось. Он выпростал из-под ножек шкафа как раз ту руку, за которой я вела охоту. Я уже дернулась было к ней, но замерла, наткнувшись взглядом на узкую иглу шприца, зажатого в его кулаке.
– Отпусти меня! – процедил он сквозь зубы и угрожающе выставил вперед свое смертельное оружие.
– Конечно, конечно… – ласково проворковала я, не тратя время на бессмысленные препирательства, и даже слегка подалась назад, якобы намереваясь немедленно подчиниться.
Но я все еще не отпустила его левую руку, поэтому, прежде чем освободить его конечность от зажима, я слегка надавила на болевую точку под запястьем, ухватив большой палец его правой кисти так, чтобы причинить ему максимально нестерпимую боль. Артем дернулся, выгнулся, замахнулся левой рукой, но предпринятых мною действий хватило, чтобы его разящий удар прошел в миллиметре от моей шеи. Не ослабевая захвата его левой кисти, я потянулась, чтобы перехватить правую – со шприцем, но он нашел в себе силы и ударил меня коленом, причем весьма ощутимо. От немедленной капитуляции меня спас лишь тот факт, что я – не мужчина. Любой представитель сильного пола уже корчился бы на полу, оплакивая ушибленное и, пожалуй, некогда одно из самых жизненно важных мест организма (согласно признаниям многочисленных представителей сильного пола).
Ощутив некоторое преимущество, так как мне все же пришлось ослабить захват его левой кисти, Артем перешел в наступление и накинулся на меня – с желанием повалить на пол – с новой силой. Шприц при этом он нацелил мне в область моей сонной артерии. Сдаваться я не торопилась, но и быстро отбиться не получалось. Его как минимум сто килограммов веса являлись существенным грузом даже для моих тренированных рук. От напряжения кровь прилила к его лицу, он бешено вращал глазами и изо всех сил вжимал меня спиной в ковер. Я же неистово сопротивлялась, ловя момент для контратаки. Шприц в руке мешал ему одержать победу, но он был необходим для самого последнего, рокового для меня мгновения, поэтому негодяй не мог отбросить его в сторону. Я же могла отбиваться обеими руками, и это преимущество мне следовало использовать, причем немедленно, ведь заветная игла была опасно близка к моей шее. Осторожно, чтобы не оцарапаться о ядовитое острие иглы, я выпростала правую руку, продолжая левой сдерживать напор Артема, и, словно кошка, выставив ногти, ухватила его за нос, стараясь поскорее добраться до белков глаз. Он тихо взвыл, но натиска не сбавил. Я, как могла, пыталась высвободить и левую руку, чтобы дотянуться до спрятанного у меня под брючиной пистолета, но сделать это мне никак не удавалось.
Я не люблю затяжных схваток, поэтому ощутила острую необходимость покончить с этой баталией в кратчайшие сроки. Продолжая атаковать его глаза, я сумела чуть вывернуться в сторону так, что согнутой в колене ногой ударила его куда-то в область почек. Почувствовав, что все эти неудобства все же его немного отвлекли, я отняла пальцы от его лица, ухватила его руку с зажатым в ней шприцем и впилась в нее зубами. На этот раз он не удержался от крика, хотя он и получился каким-то сдавленным. Не мешкая, я скинула его с себя и, продолжая стискивать зубы на его запястье, ударила его кулаком под подбородок. Мои челюсти ощутили дрожь, прошедшую по его телу, кисть его обмякла, и я краем глаза отметила, что пальцы Артема уже готовы выронить шприц. Моя победа была уже практически неоспорима, как вдруг дверь в кабинет Анжелы распахнулась, и в нее с зажатым пистолетом в руках ворвался Карманов, собственной персоной.
– Что здесь… ты… я не поним… – растерянно оглядывая нас, не отводя пистолет в сторону, забормотал он. – Где Анжела?! – рявкнул он через мгновение, когда голос его обрел привычную твердость.
Прежде чем ответить ему, я выхватила из кармана наручники и надежно закрепила их на запястьях Артема. Потом, для большей уверенности, надавила на болевую точку в области его уха. Это моментально привело его в смиренное состояние. Только после того, как мой менее удачливый спарринг-партнер обмяк на гостевом стуле в кабинете супруги, я переключила внимание на нового гостя.
