Романтика!
«И принесла меня сюда нелегкая», — говорила я самой себе, двигаясь по направлению к крайнему кирпичному домику. Я повторила эту фразу, уже стоя у загородки и вглядываясь в темные окна дома. И хотя свет не был зажжен, дверь, идущая на веранду, была настежь открыта.
«А где же сам хозяин?» — подумала я, и почти тут же в абсолютной тишине, какая бывает только на загородных участках, послышалось приглушенное урчание мотора. За домом кто-то заводил машину.
«Поймаем кота за хвост!» — решила я и, коварно хмыкая, побежала вдоль загородки.
Я не ошиблась и, глянув из-за угла, увидела капот черного джипа. Я тут же юркнула обратно и, прислонившись спиной к забору, стала напряженно прислушиваться.
Говорили двое мужчин, но все заглушал работающий мотор. Я даже не могла понять, какой же голос принадлежит дачнику.
— Вот черт, — прошипела я сквозь зубы и начала оглядываться по сторонам, пытаясь придумать, что теперь делать.
А делать было нечего, кроме как…
Я вздохнула, выругалась, взяла свою сумочку в зубы и, шлепнувшись на четвереньки, поползла вперед. Благо ползти пришлось недолго, и уже через пару метров я уютно устроилась в густой зелени лопухов и репейников и во все глаза уставилась на разворачивающуюся передо мной сцену.
У калитки стоял черный джип с тонированными стеклами и урчал от работы прогреваемого мотора. Дверца со стороны водительского сиденья была открыта, за рулем сидел мужчина, о чем я могла догадаться, видя лишь ногу в черном лакированном ботинке и серой брючине, и руку, перекинутую через открытое окошко, с сигаретой, зажатой между пальцев.
Как я верно предположила, здесь же был и дачник. Он стоял рядом с джипом и вел оживленную дискуссию с мужчиной, но мне удалось услышать лишь окончание его пламенной речи:
— Она здесь не появится.
— Появится, — возразил мужчина, сидящий в джипе.
И я чуть ли не выпрыгнула из лопухов.
Голос определенно был знаком, вот только где я могла его слышать?
— Вот посмотришь, — продолжал между тем он. — Ей просто больше деваться некуда. Она испробовала все варианты и лазейки и ей больше некуда сунуть свой нос. Так что рано или поздно, но она придет к тебе.
— После того, что устроили ваши ребята, ей стоило бы убраться восвояси.
Я услышала что-то похожее на смешок.
— После того, что ей устроили мои парни, она сама к ним поперлась.
Рука с сигаретой на секунду спряталась, потом опять появилась, а из салона потянулась тонкая струйка табачного дыма.
— Она точно ненормальная, — покачал головой Гена.
— Нормальная или нет, но она сюда явится. Это я знаю точно. Причем явится она в самое ближайшее время. Возможно, даже сегодня. И ты должен быть готов к этой встрече.
На пару секунд воцарилась тишина.
— Что вы хотите этим сказать? — наконец спросил Гена, и голос его чуть дрогнул. — Вы хотите сказать, что я должен ее… того… убить? Нет уж, вот от этого меня увольте. Сами с ней разбирайтесь.
— Дурень! Да не придется тебе ее убивать, она нам нужна живая, по крайней мере, до тех пор, пока я с ней не поговорю. Ты должен будешь ее просто задержать и предупредить моих ребят. А уже как ты это сделаешь, мне все равно.
— Понял.
— Вот и хорошо, что понял, я не сомневался, что ты парень понятливый и нам удастся с тобой договориться.
Рука незнакомца уронила недокуренную сигарету, а начищенный до блеска ботинок втоптал окурок в землю.
— А если ты ее упустишь, я собственноручно убью тебя, — произнес мужчина. — Хотя, — продолжил он, — тебя стоило убить уже за то, что ты отдал ей ожерелье.
Сказав это, мужчина полностью скрылся в салоне, хлопнул дверцей и, сказав что-то напоследок, уехал.
Гена какое-то время еще стоял у калитки и смотрел в том направлении, где скрылся черный джип, потом плюнул себе под ноги, выругался и ушел в дом.
А я еще долго сидела в лопухах, обхватив голову руками и тупо глядя перед собой.
В какую же очередную гадость меня угораздило вляпаться? Ведь нет сомнения в том, что в разговоре речь шла обо мне.
Это мне Гена отдал ожерелье. Это меня подкараулили два типа — Леша и Женя. И это для меня теперь готовится очередная западня. Вот только кем? Кто этот человек из черного джипа? Какое он имеет отношение к убийству Юли? И зачем ему ожерелье, послужившее орудием убийства?
Я тысячу раз повторяла про себя все эти вопросы, пока не поняла, что в этом нет никакого смысла, тем более что под боком находится дачник, который знает ответы на все или почти все мои вопросы.
В конце концов, почему я не могу пойти к Гене? Тем более, как я поняла из его разговора с незнакомцем, он меня ждет.
И хотя у меня были кое-какие сомнения насчет радости Гены при виде меня, я все же выбралась из лопухов и решительно направилась к калитке.
Добросовестно протоптав все грядки, я поднялась на веранду и замерла. Дверь в дом была заперта, но в одной из комнат горел свет. Я достала из сумочки пистолет, взвела курок, а потом пнула ногой эмалированное ведро, стоявшее здесь же. Ведро подскочило, с грохотом покатилось по веранде, ударилось о стену и остановилось.
Пожалуй, этого шума будет достаточно, чтобы привлечь внимание Гены.
Как только ведро замерло в углу, я моментально кинулась к стене и, вжавшись в нее, принялась ждать.
Прошла минута, потом другая, а потом дверь тихонько скрипнула и приоткрылась.
Я стояла не шевелясь, стараясь даже не дышать.
Прошла еще минута, прежде чем дверь открылась настежь и на веранду, крадучись, шагнул дачник.
Увидев его с граблями в руках, я чуть не расхохоталась.
Я сделала шаг в сторону и, оказавшись точно за спиной Гены, приставила к его затылку пистолет.
— Привет, мой маленький. А ты, я смотрю, горазд на выдумки, — похвалила я дачника и тут же зло рявкнула: — Брось грабли!
Гена бросил. В меня. Вернее, он швырнул их назад, в явном расчете на то, что там окажется моя голова.
Ей-богу, садист!
А впрочем — сама виновата. Я же не уточнила, куда именно бросать грабли. Но мне легче от этого не стало, и в отместку я подставила Гене подножку и опрокинула его на деревянный пол веранды.
— Тебе же было сказано, что меня нельзя калечить. Что, если ненароком убьешь? — упрекнула я его.
Гена прорычал в ответ то ли ругательство, то ли извинение за неосторожное обращение с моей персоной.
— Пошел в дом! — скомандовала я, отходя от Гены на достаточное расстояние и позволяя ему подняться на ноги.
Кряхтя и отдуваясь, дачник поднялся и, зло косясь в мою сторону, вошел в дом. Я проследовала за ним и плотно закрыла дверь.
— Выдвини стул на середину комнаты и сядь на него, — велела я.
Гена не стал перевирать смысл моих слов и швыряться стульями, чем удивил и обрадовал.
— Не рад? — посчитала нужным спросить я, когда дачник уселся на стул. — Тебя же предупреждали, что я приду.
Гена вскинул голову и, скорчив злую гримасу, заскрипел зубами. От каких-либо комментариев в мой адрес он воздержался — видно, успел распознать мстительную натуру.
— Эх, Геннадий, Геннадий, что ж ты так гостей встречаешь? Я, может быть, шла к тебе с самыми лучшими чувствами.
Гена что-то заворчал в ответ — наверно, не верил. И правильно делал.
— Я же предупреждала, чтобы ты никому обо мне даже не заикался. Предупреждала?
— Они тоже предупреждали, — буркнул Гена, глядя на меня исподлобья.
— А ты выболтал тем верзилам все, что знал обо мне, — не обращая внимания на его слова, продолжала я. — И плохо от этого стало, между прочим, не только мне, но и тебе.
— Они мне угрожали, — пожаловался Гена.
Я и не сомневалась в этом.
— Но теперь-то ты понимаешь, что тогда нужно было придержать язык за зубами?
Гена с охотой закивал, а я прошлась по комнате, затем остановилась напротив него и сурово заглянула в глаза.
Роль невинной жертвы, справедливо мстящей за свои страдания, всегда удавалась мне особенно хорошо и потому была моей любимой.
— Я прощу тебя, — вынесла я приговор. — Но только в том случае, если ты будешь мне помогать, а иначе…
Пистолет описал дугу и застыл у самого лба дачника.
— Да, буду, — запричитал Гена, вжимаясь в спинку стула, — буду, буду, буду… В чем угодно признаюсь, все расскажу. Все как было. Только не стреляй!
— Говоришь, все расскажешь? — с сомнением покачала я головой.
— Все, все, все.
— Ну, хорошо, — смилостивилась я, правда, тут же добавила: — Но если я заподозрю, что ты врешь… Догадываешься, что будет?
Гена был догадливым, и это позволило нам избежать длинных и нудных разговоров. Так что мне оставалось только пододвинуть стул, поудобней усесться на него и приготовиться выслушать чистосердечное признание о том, как он сдал меня бандитам.
— В общем, на следующий же день после твоего визита явились те люди…
