совсем правдой, и все же…
И все же ему очень не хотелось сейчас видеть мать. Она виновата! Во многом виновата. И даже в том, что отец пьет уже какую неделю.
– Он намерен объявить ее мошенницей и призвать к уголовной ответственности, – нехотя признался он сестре.
– Почему? – отозвалась она рассеянно, с упоением рассматривая яркие городские клумбы, проплывающие мимо.
– Она развелась с ним.
– Что?! – Эльза широко распахнула глаза и замерла. – Мать с ним развелась?! Но когда? После бегства?
– Нет вроде бы. Еще до того.
Эдик аккуратно съехал с шоссе на второстепенную дорогу и сверился с навигатором.
– Офигеть, мать мочит! – Лицо сестры сморщилось в брезгливой гримасе. – Натворила дел, старая дура, а теперь о детях вспомнила.
Эдик не стал ей уточнять, что вспомнила мать только о сыне. Только о нем. Уколи он Эльзу, она из машины на ходу выпрыгнет. А одному соваться к матери, попавшей в неприятности, он не желал.
– Ну да, ну да… Думала, что все у нее пройдет по сценарию. Без импровизаций. А они – бац – и случились. – Ее рот кривился, глаза налились злобой. – И любовник издох. И деньги висят грузом. И в розыске она. Со всех сторон обложили. И мамочка в панике. Что же делать? Ах, кажется, есть дети, которые помогут выбраться из дерьма! К кому еще обратиться за помощью? Кто станет помогать такой идиотке? Вот уверена, братишка, что она сейчас станет ныть и просить прощения. И еще попросит, чтобы мы перед отцом за нее заступились.
– Думаешь?
Такие мысли ему в голову не приходили. Он думал, что мать попросит спрятать ее понадежнее. И ее и деньги, которые она украла у отца.
– Уверена! Она желает вернуться домой. Обделавшись с головы до ног, опозорив мужа и детей, про нее саму уж не говорю, она решила вернуться! С поджатым, сука, хвостом! Гадина. – Эльза отвернулась к окну и прошептала с горечью: – Зря я с тобой поехала.
Во двор нужного дома они въехали, когда уборщики уже закончили свою работу. Чистенькие тротуарные дорожки, детская площадка с пустующими качелями – еще слишком рано. На стоянке мест свободных не было, и Эдик приткнул машину прямо у подъезда.
– Думаю, мы недолго, – непонятно к кому обращаясь, пробормотал он. – Идем… Седьмой этаж. Она нас ждет.
– Тебя! – с отвратительным выражением на лице поправила его Эльза.
Но пошла следом. В лифте они молчали. Возле нужной двери замерли на несколько секунд, переглянулись. И Эльза позвонила.
– Странно. Никого нет, что ли? – нахмурился Эдик.
– Перья чистит! О впечатлении заботится! – прошипела сестрица. – А она его уже произвела!
Она нервно передернула плечами и схватилась за ручку, с силой нажав на нее. Дверь неожиданно оказалась не заперта. Эльза шагнула за порог в темную прихожую и громко позвала:
– Мам! Мам, это мы!
Никто не отозвался. Сестра повернула к нему злое раскрасневшееся лицо.
– Я говорила, что она сука! Видишь, сбежала! Передумала и сбежала. Пока ты ехал, она прокатала в голове, чего ей это может стоить, и снова сбежала. Ой, ну…
Эдик отодвинул ее с пути и пошел по комнатам. Везде царил страшный беспорядок. Даже в кухне все было выброшено из шкафов на пол. Здесь что-то искали, это ясно. Скорее всего, деньги. Но кто? Эльза пыхтела ему в затылок и постоянно комментировала. Ядовито, гадко.
– Она не сбежала! – ахнул он, едва не наступив на мать, лежавшую вниз лицом у кровати со стороны окна. – Эльза…
Он стоял, остекленевшими глазами рассматривая знакомую шелковую пижаму и голый череп матери, пробитый ровно посередине. Ему казалось, что он видит треснувшие кости сквозь окровавленную кожу. Это как лопнувший лед, как разбитое автомобильное стекло, как…
– Меня сейчас вырвет, – простонал он, зажимая рот и выкатывая обезумевшие глаза.
– Не вздумай здесь блевать! – заорала Эльза, схватила его за шиворот и оттащила к выходу из спальни. – Пулей в туалет. Это… Это место преступления, идиот. Вали отсюда, а я вызову полицию и позвоню отцу…
Полиция приехала быстрее. Все это время они ждали, усевшись на верхней ступеньке лестничной клетки. Эдика колотило так, что он пару раз подумывал спуститься во двор и влезть в тайник в машине. Там у него была заначка, о которой он старался не вспоминать.
– Не вздумай! Терпи! – схватила сестра его за рукав, когда он приподнял зад с бетонной ступеньки. – Копы приедут, увидят твои белоснежные ноздри и тебя же загребут. Сидеть!
Он послушался. Снова сел, прижался к ней боком. Больше всего на свете он хотел сейчас очутиться под одеялом с Катькой. Рядом с ней ему было очень комфортно и спокойно. Она суетилась в офисе, делая его рабочий день удобным и необременительным. И да, решала многие вопросы. Она суетилась на отдыхе. Он пальцем не ударил, все организовала она. Даже о горячем хлебе для прогулки под парусом позаботилась. И вина дорогого прихватила. Жаль, что не сложилось.
Может, ему поселить ее у себя? Хотя бы на время? Никто не говорит о женитьбе, нет. Просто, пока в их семье все так беспросветно черно, может, Катька как-то раскрасит жизнь яркими красками?
Стоило подумать…
Полиция приехала, и началось! Вопросы, вопросы, вопросы. Они довели его до истерики. Хорошо Эльза была рядом, помогла ему заткнуться, иначе его точно на пятнадцать суток закрыли бы за неуважительное отношение к сотрудникам. Или как там это называется, когда их поливают грязью и матом?
Потом приехал отец, и все стало еще хуже. Он задавал иные вопросы и угрожал сильнее.
– Ты знал, засранец! – скрипел тот зубами, обдавая Эдика вонью месячного перегара. – Ты знал, где она. Приехал, забрал все деньги, а мать убил…
Его обвинения зашли так далеко, что не выдержала даже Эльза.
– Папа, прекрати истерику, – строго глянула она на него. – К тебе уже прислушиваются сотрудники. Хочешь, чтобы твоего сына вывели отсюда в браслетах?
Отец, видимо, не хотел и заткнулся. Но кулаком погрозил и глянул мутно, зло.
А потом неожиданно все поменялось: и отношение к нему отца, и ситуация на лестничной площадке. Когда один из сотрудников решил отыскать понятых и сунулся в соседнюю квартиру, дверь оказалась незапертой, как и в той, где нашли его мертвую мать. И резкий крик оперативника, который зашел туда, буквально пригвоздил Эдика к стене. Он прижался к ней и застыл, услышав:
– Товарищ капитан, у нас, кажется, еще один труп!..
Илья смотрел в измученное, израненное лицо сидевшего перед ним мужчины, и не знал, с каких слов начать допрос.
История перестала
