— Мама! — завопила Аня, увидев меня, входящую в двери.
— Тетя Марина, наконец-то! — выкрикнул Саня.
Оба ребенка бросились мне на шею.
— Потише, вы меня сейчас повалите. Я не тяжелоатлет, чтобы выдержать ваш совместный вес. Пошли в номер, расскажете, что произошло.
— А маму вы видели? — Санька затеребил мой рукав.
— Видела.
— Давно?
— Три минуты назад, — пошутила я, стараясь снять напряжение с детей, но, глядя в непонимающие Санькины глаза, решила не мучить ребенка. — Мы вместе с ней приехали. Она машину на стоянку отгонит и сразу придет.
Вдоволь потискав своих детей, мы с Алиной приготовились слушать их рассказ о вчерашнем вечере и днях, предшествующих ему. Начала Аня:
— Собственно, я даже не знаю, что рассказывать. Мы очень хорошо отдыхали, Степе не мешали, она нам тоже.
— Что значит не мешали Степе? Уточни, — попросила я.
— Как что? В номере не шумели, по дивану не прыгали. В основном мы пропадали на детской площадке. Она могла нас наблюдать с балкона. В лес не удирали, на пляж ходили вместе. Короче, были паиньками, как ты нас просила. Ей всего-то было нас позвать на завтрак, обед и ужин. Степа отдыхала на всю катушку.
— Не понимаю, что она делала?
— Развлекалась соответственно своему возрасту, — пришел на помощь своей подруге Санька. — Степа или на лавочке сидела с книжкой, или с балкона за нами следила.
— Мало ей книг в своей библиотеке, — тяжело вздохнув, сказала Алина.
— Ну да, — согласилась Анюта. — И нас еще хотела за книжки засадить, но мы не дались. Что главное для ребенка в летний период? Правильно, свежий воздух. Впереди зима со снегом и слякотью, тогда и будем сидеть дома, книжки читать. А сейчас, летом, нужно больше двигаться и гулять. Степа с нами согласилась, взяв с нас слово, что с территории дома отдыха мы ни ногой.
— Хорошо, с вами все ясно. Вы были предоставлены сами себе, — сказала Алина.
— Почему сами себе? — опровергла ее Анюта. — Вам же сказали, Степа наблюдала за нами с балкона. Или сидела на лавке на центральной аллее, а оттуда все видно: и детскую площадку, и дорожку к пляжу, и футбольное поле. Вы плохо знаете Степу, чтобы о ней думать, будто она бросила нас на произвол судьбы.
— Похоже, мы вообще не знали Степу, — пробурчала Алина.
— Подожди обвинять, — бросила я подруге. — Мы ничего еще не знаем. Дети, а теперь расскажите, что случилось вчера вечером и кто такая эта погибшая девушка?
— Я расскажу, можно? — попросил Санька. — Девушку звали Настей. Она появилась в «Сосновой роще» в прошлую среду. В тот день был заезд в коттеджи. Поселилась она в среднем домике. Это тот, что посередке стоит. Мы с Аней в тот день в прятки играли и случайно забрели к этому коттеджу, Настя как раз в это время вселялась с какой-то мымрой. А потом мы увидели ее в столовой, она сидела за соседним столиком. В столовой она только завтракала и иногда обедала.
— А вечером что, голодала?
— Почему голодала? Просто ела в другом месте, — подключилась к разговору Анюта. — Через дорогу от нашего дома отдыха вполне приличное кафе. А если еще немного пройти, то вообще крутой кабак, называется «Пьяный буек».
— А ты откуда знаешь? — насторожилась я. Моей дочери всего одиннадцать, и подобные заведения посещать ей, пожалуй, рановато.
— Ну так, — стушевалась Анюта, — надоедает столовская пища. Дают практически одно и то же. Макароны с котлетой или пюре на воде с той же самой котлетой.
— Степа нас туда водила, — признался Санька. — В качестве поощрения за хорошее поведение.
— Ага, понятно, — промямлила я. Наверное, я действительно плохо знаю Степу, раз она предпочла диетическую пищу ресторанным разносолам.
— Так вот, — вернулась к теме Анюта. — Настя тоже там ужинала.
— В «Буйке»?
— Да, в «Пьяном буйке».
— Одна?
— Нет, не одна, в компании. Но все из нашего дома отдыха. Человек, наверное, десять, все те, что в один день приехали.
— Восемь, — поправил Анюту Санька. Он не то чтобы был наблюдательней Анюты, просто любил все конкретизировать. Понятие «несколько» для него не существовало, он всегда называл точную цифру. Если «пять», то это «пять», а не больше четырех или «где-то так, четыре-шесть». Эту черту он перенял от Вадима, своего отца, ученого-микробиолога. Алина, к сожалению, безошибочно считать могла только деньги.
— И долго вы в этом «Буйке» сидели?
— Два часа, — не задумываясь, ответил Санька.
Я присвистнула. Что можно делать два часа в отнюдь не детском кафе да еще в вечернее время?
— Шашлык съели, а потом Степа нас отвела в номер, — вспомнил Санька.
— А сама?
— Сама вышла подышать свежим воздухом.
— Ее долго не было?
— Не знаем. Когда она вернулась, мы уже спали.
— Ну, Степа! Ночью бросить детей! — возмутилась я.
— Не кипятись, с детьми все в порядке, — успокаивая, Алина похлопала меня по руке. — Ну, захотелось человеку пройтись перед сном. Что здесь такого? Должна же быть у человека личная жизнь?
— И до чего ее довела эта личная жизнь? До тюремных нар?
— Марина, не надо все утрировать. Мы пока только разбираемся. Кстати, дети, в ресторане вы видели Настю когда?
— В четверг.
— А что произошло вчера?
— Да ничего особенного. Все по плану: завтрак, пляж, обед, свободное время, опять пляж и ужин. Вечером катались на лодке. Степа заставила нас грести вдоль берега до соседнего пансионата и обратно. Я хотел переплыть реку, а она: «Нет, нас унесет! Давай осмотрим затоки на нашем берегу». А там интересного мало: или в компании пьют, или парочки черт-те чем занимаются. Спросил у Степы, чем конкретно, она жутко покраснела и глаза мне ладонью закрыла, — хохотнул Санька.
«Эх, Степа, Степа», — покачала я головой, не став при детях комментировать ее действия.
— Потом нас отправили спать, — продолжила Аня. — Мы даже успели заснуть. Проснулись от стука в дверь. Я пошла открывать: думала, Степа с прогулки вернулась, а ключи найти не может. Но вместо Степы стояли милиционеры. Они спросили, кто мы такие, где родители, а потом попросили достать Степины документы и вещи.
— Почему только Степины? Они и в наших сумках рылись, — опять поправил Аню Санька. — Везде заглядывали: под кровать, в шкаф, даже крышку от бачка в туалете снимали. Дежурная рядом стояла, только охала. Она-то нам на ухо и сказала, что Степа Настю убила.
— Мы испугались, плакать начали, — подхватила Аня.
— Ты испугалась и плакала. Я не плакал.
— А то я не видела! Рукавом нос вытирал!
— Нос! Не глаза же! Может, у меня насморк резко начался?
— Ага. Резко.
— Дети, не спорьте. Вам милиционеры сказали, что со Степой теперь будет?
— А что с ней будет? — деловито переспросил Санька. — Увезли нашу Степу в районный следственный изолятор.
— Это вам так милиционеры сказали?
— Почему милиционеры? Сами догадались, не маленькие. Они, после того как все осмотрели в номере, попросили нас собрать Степе зубную щетку, мыло и кое-что из одежды. А дежурной наказали связаться с нашими родителями, чтобы приехали и нас забрали. Или, на худой конец, с нами остались до окончания срока.
— Мама, а мы теперь домой? — с грустью в голосе поинтересовалась Аня. — У нас еще целая неделя оплачена.
— Целая неделя? — переспросила Алина и, сыграв бровями, уставилась на меня. — Это же сколько, получается, мы потеряли…
Господи, как я хорошо знаю свою подругу. Сейчас она начнет меня уговаривать остаться. Наперед зная, по какому сценарию пойдет последующий разговор, я довольно резко ответила:
— Да, я проплатила номер за две недели. Но как можно отдыхать, когда близкая родственница гниет на нарах? Нет, нет и нет! Дело Степы наверняка заберет областное управление внутренних дел. Мы, Алина, должны быть в городе, чтобы помочь ей. Если тебе начхать на нашу родственницу, то я не могу так подло поступить с бедной Степой. Я все силы и средства положу, чтобы ее вытянуть из тюрьмы.
Я не заметила, как перешла на крик. Дети сидели молча на диванчике, вжав головы в плечи. Когда я в таком возбужденном состоянии, со мной лучше не спорить. Алина старалась на меня не смотреть. Она бездумно водила взглядом по номеру, временами легонько вздыхала, ожидая, когда же я наконец закончу орать.
— По большому счету, мне наплевать на деньги, — не унималась я. — Что такое деньги? Сегодня они есть, а завтра их нет. А вот Степы такой уже не будет. Не могу себе представить, как она со своим доскональным знанием творчества Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Блока, Гумилева и Ахматовой…
— Игоря Северянина, — растрогавшаяся Алина смахнула набежавшую на глаза слезу и продолжила ряд классиков русской поэзии.
— Ну да, и его тоже. Как она со стихами в голове вместо трезвых мыслей окажется за колючей проволокой? Как? Что с ней будет? Сколько дают за убийство, не знаете? Да какая разница! Она и года не протянет за решеткой!
