Алина довольно хмыкнула и запела, продолжая играть роль заезжей примы:
— Как приятно иметь дело с галантными мужчинами. Вообще-то в правоохранительных органах такой человек, как вы, редкость. А я, поверьте, знакома с высшими милицейскими чинами области.
Лейтенанту комплимент понравился. Оказывается, он даже не догадывался, насколько выгодно отличается от высших милицейских чинов области. И ничего, что звездочки маленькие и их не так много. Главное ведь что? Чтобы человек был хороший. А если такая женщина говорит, значит, так и есть. Не зря же она ему так глазки строит?
Семен Иванович смущенно улыбнулся, пожал плечами и опять скосил глаза на носок босоножки.
— Спасибо огромное за чай и кофе, — ответила отказом Алина, предварительно окинув комнату взглядом. Хозяин кабинета облегченно вздохнул. — Времени, на самом деле, у нас немного. — Мы пришли к вам за помощью.
— За помощью? — лейтенант расправил плечи. — Как говорится, чем могу — помогу.
— Вот и ладненько. Семен Иванович, у моей подруги есть родственница, — Алина взглядом показала на меня. — Дама абсолютно безобидная, мухи не обидит, на червячка не наступит, кошечку через дорогу переведет, собачку бездомную накормит. Ангельский человек, жизнью не испорчена. По характеру — домашняя, интеллигентная. Одно слово — библиотекарша. Я не шучу, она действительно работает в районной библиотеке. А живет в соседнем районе. Вы можете туда запрос послать, вам подтвердят мои слова. Характеристику такую пришлют, что вы сможете ее зачитывать матерым рецидивистам в качестве примера для подражания.
— Я что-то пока не пойму, в чем должна заключаться моя помощь? — настороженно спросил лейтенант. — Обижают, что ли, вашу родственницу? Вы хотите, чтобы я кого-то припугнул? Говорите, в каком районе она живет, я позвоню коллегам.
— Нет, Семен Иванович, вы нас неправильно поняли. Наша протеже сейчас находится здесь.
— Где — здесь? В коридоре, что ли? Пусть не стесняется, заходит.
— Да нет. Она у вас… под стражей.
— Что-то я действительно ничего в толк не возьму. — Семен Семенович заерзал на стуле, туго соображая, кто из его подопечных подходит под данную Алиной характеристику.
— Клюквина Степанида Степановна, — выпалила я, мгновенно прекратив умственные мучения Бузько.
Семен Иванович напрягся, лицо быстро стало наливаться краской, через минуту он был похож на спелый помидор, готовый вот-вот лопнуть от избытка томатного сока. Вытирая ладонью пот со лба, он хриплым от возбуждения голосом спросил:
— Это вы про нее говорили, что муху не обидит, червячка не растопчет?
— Ну да. Нам бы с ней только поговорить. Устройте нам с ней свидание, Семен Иванович. Я сама в прошлом юрист. Если вас что-то смущает, я могу принести любой документ, вплоть до лицензии адвоката, — уговаривала Алина, не замечая видимых перемен с Семеном Ивановичем. — В любом случае ей положен защитник. Пока функции адвоката я могу взять на себя, и в моих действиях не будет ничего противозаконного. Надеюсь, вы понимаете, что с ней произошло недоразумение? Она никого не могла убить. Ну да что я говорю, вы ведь ее видели.
— Семен Иванович, пропустите нас к ней, — жалобно попросила я. — А еще лучше выпустите по подписке о невыезде. Я боюсь, в заключении она долго не протянет. Мы отблагодарим, — я перешла на шепот, — не сомневайтесь. Мой муж преуспевающий бизнесмен, денег не пожалеет.
Лейтенант чувствовал себя ужом на раскаленной сковородке, глаза его бегали подобно теннисному мячику, он быстро переводил взгляд с Алины на меня и обратно, напряженно соображая, как с нами поступить. Капли пота на лейтенантском лбу становились все крупнее и крупнее.
«Дольше терпеть и скрывать нельзя. Конечно, мне следовало бы еще утром сообщить вышестоящему начальству об имевшем место факте. Может быть, тогда еще можно было бы исправить ситуацию. А теперь, когда время упущено, — ищи ветра в поле», — думал Семен Иванович.
Умственное напряжение вылилось у лейтенанта в раздражение. Естественно, он оторвался не на Алине, а на мне.
— Безобидная, говорите? Интеллигентная? В библиотеке работает? «Графа Монте-Кристо», небось, читала? А между тем ваша родственница девушку убила! — стал кричать Семен Иванович на меня. — Ее застали выходящей из комнаты убитой. Руки у вашей Клюквиной были в крови по локоть. По локоть! А вы говорите, безобидная. У-у-у, — взвыл Бузько.
— Она что ж, призналась в убийстве? — ужаснулась я.
— Призналась! Как же! Все убийцы поначалу белые и пушистые! Сначала клянутся, что никакого отношения к делу не имеют: случайно на месте преступления оказались, мимо проходили. Потом уходят в несознанку. Ну а потом посидят, посидят под следствием, поймут, что все равно правосудия не избежать, и начинают строчить чистосердечные признания, в надежде, что срок скостят.
— Могу я поговорить с ней? — с полной безнадегой в голосе спросила я.
— Нет, — нагло ответил лейтенант.
— Моя подзащитная имеет право на адвоката, — заявила Алина, приподнимаясь со своего места. — Не заставляйте меня звонить вашему начальству.
— Звоните, мне уже все равно, — отмахнулся Семен Иванович от Алины, тучей нависшей над ним. — Звоните куда угодно, хоть генеральному прокурору, только из этого мало что выйдет.
— Вы можете аргументировать ваш отказ, желательно в письменной форме? — угрожающе спросила Алина.
— Аргументировать? — удивился Семен Иванович. Что он может аргументировать, если сам не понял, как все произошло на самом деле? — Господи, блин горелый! Как вы можете поговорить с задержанной, если ее здесь нет?! Как?!
— Ее что, перевели в городское или областное управление?
— Испарилась ваша Клюквина! Мухой просочилась сквозь решетку! Убежала! Удрала! Сгинула! — заходясь в истерике, продолжал орать лейтенант. Брызги слюны разлетались в стороны, капельки пота объединялись в ручьи и стекали со лба прямо на стол. Краснота приобрела багровые оттенки, теперь его лицо напоминало не помидор, а срез зрелой свеклы. — Интеллигентная, воспитанная. Это уж точно! Записку на двери оставила!
— Какую записку? — ухватились мы с Алиной за последние слова Бузько.
— Какую? Мелом нацарапала, простите, мол, милиционеры. У меня нет другого выхода. Мне надо завершить начатое дело.
Я переглянулась с Алиной. Какое дело задумала Степа? Во что она влипла?
— Какое дело?
— Об этом я у вас хотел спросить. Может, ваша родственница — серийный убийца, и для ровного счета ей еще пять трупов не хватает?
— Да вы что! Шутите? Вы же ее совсем не знаете, — вступилась я за Степу, но уже не так уверенно.
— Да мне бы ее вообще не знать! Вашу Степаниду Степановну. Тьфу, надо же было так женщину назвать!
— Семен Иванович, держите себя в руках, — Алина попыталась утихомирить не на шутку разбушевавшегося лейтенанта. — Мы во всем разберемся. Мы найдем Степу и найдем убийцу. Можете даже не сомневаться. Пойдемте, покажите нам камеру, из которой она сбежала.
Бузько покорно выполз из-за стола.
— Идемте. — Он пропустил нас в коридор, запер дверь на ключ и пошел в другой конец здания. Мы переглянулись и пристроились следом за ним.
— Кстати, охрана была в эту ночь? — по пути спросила Алина.
— Охрана? — повторил Семен Иванович. Я заметила, он каждый раз переспрашивал, когда не знал, что ответить.
— Да, Степаниду Степановну кто-нибудь охранял?
— Вообще-то положено охранять, но… Как вам объяснить? У меня сотрудников раз, два и обчелся, не могут они круглосуточно работать. Один в отпуске, один после суток. Третий и четвертый должны были с утра ехать показания отдыхающих собирать. Я тоже два дня дома не был. Некому было сторожить вашу Клюквину. Некому! Честно признаюсь, меня смутил внешний вид вашей родственницы. Худенькая, маленькая, ситцевый халатик, очочки на носу. Ну какая из нее убийца? Теперь-то я не сомневаюсь, под шкуркой щуплой овечки скрывалась матерая волчица. Но тогда я решил, что ничего не произойдет, если я ее просто закрою на замок. Пересидит как-нибудь пять часов до утра. А утром ее и след простыл, только послание на двери. Ведьма, форменная ведьма. Знал бы, в кандалы заковал, — горячился лейтенант, пока мы не дошли до конца коридора и не уткнулись в массивную дверь. — Мы пришли, вот камера. Смотрите.
Семен Иванович достал из кармана брюк связку ключей, выбрал самый большой ключ и открыл дверь. Мы вошли в темное помещение. Свет проникал в камеру через узкое оконце, естественно, зарешеченное. Вместо койки деревянный настил, выкрашенный в жизнерадостный зеленый цвет. Этим же цветом были покрашены до середины стены, выше — побелка. Ни воды, ни унитаза в камере не было.
Тяжелый вздох вырвался из моей груди:
— Бедная Степа!
— Где вы видите Степу? — спросил Семен Иванович.
