Что со мной случилось, по словам Томы, никто из них не мог понять. Ясно одно: придурковатая киевская адвокатша зачем-то поперлась среди ночи в имение Ржеутских, а там на нее кто-то напал. Состояние ее машины не похоже на обычную дорожную аварию. Яровой, конечно, тут же потребовал от Стаса и Тамары объяснений – причем непосредственно над моим бесчувственным телом. Деваться было некуда – им пришлось выложить все, что они знали о появлении безголового призрака с саблей.
В призрака начальник милиции не поверил. Но велел еще раз обыскать развалины и прилегающую местность. И с первыми лучами солнца милиция получила первые серьезные результаты, что, как сообщила мне Тамара, вывело расследование на совершенно иной путь. Который пока еще никуда не вел – уж слишком странным и непривычным он оказался.
Меня, по-прежнему в бессознательном состоянии, отправили домой к Комаровым – под личную ответственность Томы. Там, на диване в гостиной, я и пришла в себя, пролежав в беспамятстве в общей сложности десять часов. Глубокий шок, так это, по-моему, называется.
– И что там обнаружили?
– Стас при других обстоятельствах обязательно продемонстрировал бы на себе, но я запретила. Думаю, еще один такой шок тебе ни к чему. – Тамара протянула мне какие-то разноцветные таблетки, я взяла, глотнула, даже не поинтересовавшись, чем это меня пичкают, запила водой и попробовала подняться. Однако голова все еще кружилась.
– Не тяни! Что там было?
– Театр одного актера. Прямо скажу: таких вещественных доказательств, Ларчик, я за свою практику еще не видела и, наверно, не увижу. Представь себе солидных размеров перекладину, которая крепится вот так… – Она подняла руки, согнула их в локтях и опустила кончики пальцев на плечи. – Получается что-то вроде обычной вешалки, только без крючка. И вот на эту штуку, как опять же на вешалку, крепится широкое, специально выкроенное под размер темное покрывало. Оно скрывает тебя с головой, а длина его – до пят. Застегиваешь пуговицы, выходишь ночью на дорогу, и на тебе – призрак без головы! Вот и вся мистика. Какие там параллельные миры!..
Я попыталась представить себе этот маскарадный костюм, даже глаза прикрыла, но ничего не вышло. Надо, наверно, когда-нибудь самой взглянуть, чтобы знать, до чего можно додуматься, чтобы с гарантией пугать ближних.
– Это все в развалинах было?
– Ну да, в одной из комнат. Тот, кто носил этот балахон, второпях скинул его, когда погнался за тобой. А потом, видно, забыл прихватить имущество. Так это тряпье там и валялось. Кстати, по обеим сторонам балахона прорезаны отверстия для рук. А у стены в том же помещении валялась старая, хорошо наточенная и тщательно отшлифованная коса, насаженная на короткую палку. Вот тебе и сабля полковника Ржеутского.
– Коса? – удивилась я. – Выходит, я косу перепутала с саблей?
– Солнышко, а сколько раз в жизни ты косу видела? А саблю? Так что не заморачивайся. По всей форме я тебя еще допрошу, и попробуй только, – она погрозила мне пальцем, – не признаться, какой леший тебя туда занес среди ночи. А пока просто скажи: есть у тебя какие-то соображения насчет того, кто бы это мог быть и почему он на тебя напал? Без этого мы так и будем топтаться на месте.
– Никаких. Я вообще сейчас мало что соображаю…
– Попробую растолковать. Все версии, которые мы до сих пор отрабатывали, летят к едрене фене. Поскольку выясняется, что где-то в городе Подольске живет человек, который не поленился соорудить всю эту бутафорию и время от времени разгуливает на руинах, выдавая себя за призрака, пугая людей и даже нападая на них с топориком. Из этого следует, что мы должны искать человека с психическими отклонениями. Настолько серьезными, что он, вероятно, и прикончил всех троих – Дорошенко, Сизого и Потурая. При этом, – тут Тамара вскинула палец вверх, – этот псих должен быть еще и достаточно вменяемым, чтобы доставить тело журналиста на центральную площадь так, чтобы этого никто не заметил, отогнать машину Потурая подальше от города и уже после этого сбросить труп в мусорную канаву, предварительно оттяпав ему голову. Психопаты так себя ведут?
– Не приходилось иметь с ними дело, – ответила я. – К сожалению, тут я тебе не помощник. Хотя… вроде бы я видела где-то в городе этого типа… Ну, того, который на меня накинулся. Только никак не вспомню… извини – голова просто раскалывается.
– Постарайся, пожалуйста, – чуть не плача, взмолилась Тома. – Потому что менты уже по десятому кругу всех здешних психов шерстят!
– Ну, а если наш призрак никогда не стоял на учете в диспансере?
– Тогда еще хуже: глядя на всю эту суматоху, он просто сделает ноги. Или, как вариант, заляжет на дно, затаится и неизвестно, когда выползет снова.
– Убийств больше не будет, – попыталась я успокоить Тамару.
– Откуда нам знать? Он же у нас большой оригинал с раздвоенными мозгами. Здоровая половинка прикажет сидеть тихо, не рыпаться, а больная потребует еще больших зверств… Ну как, вспомнила?
– Извини, нет. – Я искренне хотела, чтобы все это поскорее закончилось, но в голову ничего не шло. То есть совершенно ничего – она походила на огромный котел, который кто-то поставил на огонь, не налив в него даже воды.
– Кого к тебе пускать? – Тамара сменила тему.
– А что, не зарастает народная тропа?
– Жихарь несколько раз прорывался. Яровой опять же. Оба не прочь надавать тебе по ушам. Только Стас – любя, а полковник – наоборот. Так как?
– Скажи обоим, что я слабая, беспомощная женщина. И вообще сплю.
Тут я не валяла дурака: таблетки начали действовать, и я чувствовала, что вот-вот усну. Именно этого мне и хотелось.
– Ладно. Пусть тебе приснится, что ты опознала своего обидчика. Жихарь его в два счета повяжет, если, конечно, он еще не удрал из Подольска.
Я ухнула в пучину сна, едва за Тамарой закрылась дверь…
Вынырнула я из нее, когда будильник показывал начало третьего. Голова болела гораздо меньше, в ней даже зароились, выстраиваясь в аккуратные блоки, какие-то мысли. Теперь это уже был не пустой гудящий котел, а вполне себе сосуд, способный усваивать и переваривать информацию, необходимую для решения не такой уж сложной задачки.
С одним-единственным неизвестным.
Дано: человек, изображающий безголового призрака. Вопрос: кто он и где его искать. И еще скажу вам: если вы думаете, что от перемены мест слагаемых результат не меняется, это ошибка. Действительно, если бы я вспомнила, где могла видеть лицо, прижимавшееся к боковому стеклу моей машины, то вопрос, где искать этого человека, был бы моментально снят. Но что, если зайти с другой стороны и попытаться вычислить, откуда он взялся и ради чего все это делает? Тогда имя всплывет само собой. Итак, вперед, Ларчик…
Я поудобнее устроилась на спине, заложив руки за голову.
Пункт первый: может ли психически больной человек, изображающий по ночам безголового призрака, быть убийцей трех мужчин? Ответ – не исключено. Он погнался за мной с топором, изувечил мою машину. И то, что он внезапно изменил намерение – несмотря на то что я едва ли смогла бы долго обороняться и никакая помощь не подоспела бы ко мне вовремя, – ему не в плюс. Что ж, будем считать, что исполнитель роли призрака, мой ночной кошмар и трижды убийца – одно и то же лицо. Вероятность этого – девяносто пять и девять десятых процента.
Будильник тихонько тикал, под эти мирные звуки хорошо думалось.
Пункт второй: изображал ли наш жуткий незнакомец не что иное, как призрак полковника Ржеутского? Ответ – и к бабке не ходи! Пришедшее в запустение имение и его история прямо связаны с легендой о Безголовом и проклятии рода Ржеутских. И почему бы кому-то, у кого нелады с мозгами, не вообразить себя однажды «черным полковником», который, согласно легенде, примеряет на себя чужие головы, отыскивая собственную. В таком случае он должен быть местным жителем, интересующимся подобными вещами. А таких любопытствующих, как я успела заметить, в Подольске не так уж много. Тому же Стасу Жихарю вся эта история – по барабану. Семейство Комаровых тоже равнодушно относится к местным преданиям. В результате, круг подозреваемых резко сужается.
Я закрыла глаза, сосчитала до двадцати и открыла.
Пункт третий: мог ли кто-нибудь познакомиться с легендой о Безголовом во всех подробностях или узнать о ней из другого источника, не посетив местный краеведческий музей и не пообщавшись с его директором, кандидатом исторических наук Анатолием Бондарем? Ответ – маловероятно. Больше того: вокруг так называемых «учреждений культуры» как раз и ошиваются всякие городские и местечковые сумасшедшие. Психиатры что говорят? Нет здоровых, есть необследованные. Такие себе тихие шизики, зацикленные на одной идее, пока эта зацикленность рано или поздно не даст о себе знать. И порой, как в нашем случае, самым жутким образом. А значит, «призрак» надо искать среди завсегдатаев музея, фанатов краеведения, приятелей Бондаря. Мелькнула мыслишка – а вдруг это он и есть? Нет, отпадает. Уж его-то я узнала бы мгновенно. Однако Бондарь может подсказать направление поисков, и об этом с ним стоит поговорить.
