Я намазал паштет на хлеб и, допив виски, налил молока.
Джессап поддел вилкой куриную ножку и положил на бумажную тарелку.
— Но во время танцев многие ведь выходят, — возразил он.
— Я бы не сказал, что многие. Безусловно, некоторые выходят, большинство из них возвращаются, и это нисколько не облегчает дела, а только усложняет его. Вы не дадите мне листок бумаги, ручку или карандаш?
Он протянул мне блокнот и вытащил из кармана ручку. Я доел свой бутерброд, выпил молока, которое оказалось чересчур теплым, подумал, что мне следует написать Вулфу, и принялся за дело:
«НВ!
Я беседую с мистером Джессапом в соответствии с вашими указаниями. Рад, что вы под домашним арестом, — тюрьма здесь старая, к тому же они явно злоупотребляют дезинфекцией. Предлагаю вам добиться, чтобы мисс Роуэн или кто-нибудь с ранчо разыскал и доставил к вам девушку по имени Пегги Трюетт. Она была подружкой Пикока и, возможно, кое-что знает — может, даже, с кем на встречу отправится Пикок. Надеюсь, Хейт не доберется до нее раньше, чем ее повидаете вы, и мне не придется лететь в Сент-Луис, поскольку вы его вспугнули. Сцапаем его прямо здесь.
АГ. 11.8.69».
Я протянул записку Джессапу:
— Прочтите, и чем скорее он ее получит, тем лучше.
Он прочел ее два раза.
— Зачем это? Почему бы просто не позвонить ему?
Я покачал головой.
— Та линия, возможно, прослушивается. Судя по тому, что я слышал о Хейте, и исходя из его отношения к вам, я не удивлюсь, если прослушивается и ваша.
— Да-а, ситуация, Гудвин.
— Вот именно.
Он посмотрел на бумажку.
— «Вы его вспугнули». Как это понимать?
— Бог мой, да это же очевидно! Пикока, разумеется, все равно могли убить — например, он занялся шантажом и слегка переиграл. Но могли и не убить. Вполне возможно, он был бы сейчас жив, если бы им не занялся мистер Вулф. Хотя это давно следовало сделать Хейту или вам.
На подковырку в свой адрес он не обратил внимания.
— Пегги Трюетт — это та девушка, с которой вы беседовали, когда появился Пикок?
— Совершенно верно. Ничего существенного я от вас не утаил. Если вы предпочитаете добраться до нее сами…
— Нет. — Он снова посмотрел в мою записку. — В Сент-Луис вам лететь не придется. Туда летит некто Сол Пэнзер. Фактически… — Он бросил взгляд на свои часы. — …Он уже гам, если самолет не опоздал.
— О-о. — Я закончил намазывать толстый слой икры на большой кусок хлеба. — По-моему, я не упоминал о нем, но, очевидно, о нем упомянул мистер Вулф. Он звонил ему?
— Сегодня утром. Я отвез мистера Вулфа к Вуди. Он велел Пэнзеру оставить вместо себя в Нью-Йорке другого человека — не помню его фамилию…
— Орри Кэсера?
— Совершенно верно. А Пэнзеру велел вылететь в Сент-Луис первым же рейсом и дал ему указания. По-моему, мистер Вулф решил — нет, не решил, а предположил, — что у одного из отдыхающих на ранчо Фарнхэма были прежде какие-то отношения с Броделлом. Мы съездили туда, когда вернулись от Вуди, — я, мистер Вулф и мисс Роуэн. Я попросил всех с ранчо Фарнхэма позволить мисс Роуэн их сфотографировать. Ее фотоаппаратом. Сам я в этом деле совершенно не разбираюсь, но она, очевидно, разбирается.
Я кивнул.
— Да, она разбирается, и неплохо. Кто-нибудь из них возражал?
— Нет. Фарпхэму это не понравилось, но возражать он не стал. Мисс Роуэн действовала очень умело. Я привез пленку, и один мой знакомый сейчас ее проявляет. Я собирался отвезти снимки в хижину сегодня вечером. Поэтому, как только они будут готовы, поеду с вашим посланием к Вулфу. Мне нравится отношение мисс Роуэн к закуске. Она, похоже, отдает себе отчет в том, что не хлебом единым жив человек. Завтра утром она поедет в Хелину, чтобы авиапочтой отправить снимки Пэнзеру и связаться с Лютером Досоном. Она… Вы, вероятно, помните, что в нашу предыдущую встречу она велела мне убираться?
— Она предложила вам пойти посидеть в машине… Хороший сыр. Угощайтесь.
— Она сказала, что если бы я не захотел это сделать, вы бы мне посодействовали. Этот эпизод по взаимному согласию теперь предай забвению. Сейчас я повторю вам признание, которое сделал ей. Только не для цитирования. По-моему, я все испортил. Мне давно следовало бы понять, что конфликт между Хейтом и мной может быть разрешен только путем политической смерти одного из нас, и мне надо бы воспользоваться тем, что он неумело расследует убийство Филипа Броделла. Я сказал, что я заодно с вами и с мистером Вулфом, и рад, что это так. Если мы проиграем, мне конец, но я не думаю, что мы проиграем.
Он взял сыр.
— Вы сказали это мистеру Вулфу?
— Нет. Я сказал это мисс Роуэн. Его манеры… Он как-то не располагает…
— Я знаю его уже давно. Вы очень точно выразились — он не располагает к себе. Скажите ему и мисс Роуэн, что, коль уж они так хорошо без меня обходятся, можно и не вызволять меня под залог, тем более что Досон мне не нравится. Хейт, вероятно, выпустит меня, только когда они доставят к нему Икса. У вас в холодильнике найдется место для того, что осталось?
— Разумеется. Но тут весь день будут толпиться люди.
— Подождем, пока они уйдут. К тому же я, наверное, теперь не скоро проголодаюсь. Пахнущая дезинфекцией камера, похоже, не способствует пробуждению аппетита. — Я взял консервный нож. — Сливы или ананас?
XII
Без двадцати шесть за дверью раздались шаги. Я лежал на койке без туфель и гадал, неужели у Джессапа в кабинете до сих пор толпятся люди? Признаю, свою роль тут сыграла остававшаяся снедь, и все же я больше изголодался по новостям, чем по еде. То, что шаги затихли у двери в мою камеру, еще ничего не означало: надзиратель частенько останавливался посмотреть, не перепиливаю ли я прутья решетки или не мастерю ли бомбу, но, услышав, как поворачивается в замке ключ, я пошевелился. Опустил ноги и сел на койке. Дверь отворилась, вошел человек и сказал:
— Вы немного прогуляетесь. Наденьте туфли и прихватите пиджак.
Это был Эверс, еще один заместитель шерифа. Он стоял п смотрел, как я одеваюсь и обуваюсь, а когда сказал мне, чтобы я ничего не оставлял, и наклонился и заглянул под койку, я понял, что наверх меня не поведут: я выйду на волю и больше сюда не вернусь. Наручники оп мне не надел, и, когда мы шли по коридору к боковому вестибюлю здания суда, ему было все равно, где я иду — впереди или сзади него. Эверс открыл дверь приемной шерифа и пальцем указал мне, чтобы я вошел. В приемной никого не было. Он открыл дверь в кабинет и сказал:
— Войдите туда.
Я последовал его совету. Он направился за мной.
За столом сидел Хейт и копался в бумагах. Выдающийся адвокат, больше смахивающий на гуртовщика, Лютер Досон, стоял спиной к нему и разглядывал большую карту Монтаны. Увидев меня, он направился мне навстречу с протянутой рукой и радушно поприветствовал:
— Ну, здравствуйте! — Рукопожатие у него оказалось крепкое. — Пришел освободить вас из рабства. Все улажено и подписано.
— Прекрасно. В следующий раз выберу любой другой день, но только не субботу. — Я показал на стол, где лекала кучка всевозможных предметов. — Полагаю, это мое. — И забрал свои пожитки. Там было все, включая содержимое коробочки для визитных карточек, которую я ношу в нагрудном кармане. Когда я взял ключ зажигания от автомашины Лили, Эверс сказал: «Распишитесь», — и положил передо мной на стол лист бумаги и ручку.
— Позвольте-ка взглянуть! — Досон протянул руку, чтобы взять бумажку.
— Я ее не подпишу, — заявил я. — Я ничего никогда не подписываю.
Досон спросил:
— Когда у вас отбирали вещи, вам выдали квитанцию с перечислением всего изъятого?
— Нет. Но, даже если бы и выдали, я бы ничего не подписал.
Я направился к выходу, не удостоив Хейта даже взглядом. У меня за спиной послышались шаги — очевидно, Досона. В вестибюле он поравнялся со мной и сказал:
— Мисс Роуэн в машине перед домом. Я хочу вам кое-что сказать, Гудвин.
Я остановился и повернулся к нему. Наши глаза оказались на одном уровне.
— Только не мне, — заговорил я. — Десять дней назад, в пятницу, второго августа, я сказал вам, что некий Сэм Пикок, судя по всему, знает что-то такое, что могло бы помочь выявить истинного убийцу. Со мной он был нем как рыба, но, вероятно, известный монтанский адвокат вроде вас мог бы заставить его разговориться. Вы же заявили, что чересчур заняты. Зато теперь уже никто не сможет…
— Я этого не говорил. Я лишь сказал…
— Что вы сказали, я помню. Теперь уже никто не сможет заставить его разговориться. И убил его не Харви Грив. Вы беседовали с мистером Вулфом?
