— И как отреагировал на это Углов? — спросила я.
— Он страшно выругался и толкнул меня так, что я упала! — пожаловалась Ангелина Ивановна. — Он был очень расстроен и ходил по комнате, как тигр в клетке. Но потом он взял себя в руки и выглядел уже совершенно спокойным. Он даже помог мне встать, усадил в кресло и принялся расспрашивать во всех подробностях, что теперь думает делать Андрей Борисович и вообще… И тут я, как мне Юлия Николаевна объясняла, будто проговорилась, что Андрей Борисович собирается в ближайшие выходные выбраться на острова, чтобы отдохнуть от всего этого кошмара. С кем? — спросил меня Углов. Я для виду помялась, а потом объяснила, что у Андрея Борисовича есть женщина, и именно с ней вдвоем он и хочет поехать.
— Углов вам поверил? — поинтересовалась я.
— Да кто же его знает! — честно ответила Ангелина Ивановна. — По нему разве поймешь? Он только прищурился эдак и спросил: не совестно будет Андрею Борисовичу сразу с похорон жены ехать развлекаться с любовницей? — тут она виновато посмотрела на Беднова и сказала: — Что Юлия Николаевна мне велела, то я и сказала…
— И что же вы сказали? — пренебрежительно произнес Беднов, демонстративно отворачиваясь.
— Я сказала, что Андрей Борисович не любил свою жену и не собирается участвовать в похоронах…
— Вы с ума сошли? — сердито спросил Беднов, посмотрев на меня.
— Нисколько, — твердо ответила я. — Вам необходимо, кстати, отдать распоряжение, чтобы ни один человек из вашей, так сказать, команды не принимал участия в похоронах. Вы можете дать деньги, вы можете договориться обо всем с похоронным бюро, но в самой церемонии должны участвовать только родственники вашей жены! Была бы моя воля — я бы и их не допустила, но это нереально.
— Послушайте, что за бред вы несете? — возмущенно произнес Беднов. — Действительно, я не любил своей жены, но отказаться участвовать в похоронах…
— Андрей Борисович! — тихо сказала я, глядя на него с терпеливым презрением. — Не надо высоких слов. Вы отказались сохранить ей жизнь. Что уж теперь-то?.. Вам осталось одно — помочь мне поймать Углова. А на кладбище сделать это будет крайне трудно. Там он подстрелит вас, как куропатку! Поэтому я сразу предупредила Ангелину Ивановну, что в похоронах вы не участвуете. Еще есть возражения?
Беднов промолчал. Мои слова заставили его испытать чувствительное унижение, но он был вынужден признать, что я права.
— Вот я так и сказала, — подала голос Ангелина Ивановна. — Я он хмыкнул и пообещал навестить меня в пятницу. Все разузнай про уик-энд! — сказал он мне. А я его успокоила — сказала, что все узнаю точно, потому что буду готовить к пикнику все необходимое…
— Значит, в пятницу он заглянет на кладбище, а вечерком нагрянет к вам, — задумчиво произнесла я.
— Так, может, и устроить на него облаву на кладбище? — запальчиво воскликнул Беднов. — Или вечером засаду у… у этой… — он мотнул головой в сторону Ангелины Ивановны.
Я видела, как она дернулась, словно от удара хлыстом, и поспешила сказать:
— Он привык уходить от облав и засад… Шанс, конечно, есть. Но есть шанс и спугнуть его. Я рисковать не могу. Поэтому давайте доведем до конца мой план! У вас найдется карта, где подробно показано русло Волги?
— Должна быть, — неохотно ответил он. — Нужно порыться в шкафу…
— Поищите, пожалуйста! — настойчиво попросила я. — Мы выберем остров, а потом эту карту украдет Ангелина Ивановна, чтобы передать ее Углову…
Я обернулась к Ангелине Ивановне и сказала:
— Ваши мучения скоро закончатся. Главное, убедительно разыграть этот последний акт. Постарайтесь выглядеть жалкой и услужливой, и все будет в порядке. В разговоре с Угловым оброните, что у милиции имеется его фотография и на него объявлен всероссийский розыск, — это заставит его спешить.
— Я постараюсь, — прошептала Ангелина Ива — новна.
Беднов, рывшийся в шкафу, наконец поднялся с картой в руках и небрежно бросил ее на стол.
— Выбирайте! — хмуро сказал он.
Я развернула карту и прошлась пальцем по голубым извилинам волжского русла. Мне хотелось найти парочку небольших островов на достаточном удалении от берега.
— Смешно получится, — саркастически заметил Беднов, — если мы заберемся в такую даль, а ваш план не сработает! Этот ублюдок раздумает меня убивать или просто не найдет…
— Да, тогда можно будет веселиться, — кивнула я. — Только, сдается мне, что этот ублюдок найдет вас и на краю света!
Едва начинало светать, когда мы с Бедновым погрузили в «Мерседес» все необходимое и отправились на лодочную станцию. С нами ехал шофер, который должен был отогнать назад машину.
Ранний час, предчувствие близкой опасности и, наверное, неприязнь друг к другу не улучшали нам обоим настроения. Вдобавок мы с Бедновым успели поговорить на повышенных тонах — я настаивала, чтобы он для отвода глаз взял с собой какие-нибудь удочки, но он, ненавидевший рыбную ловлю, отказался сделать это наотрез.
Недовольные друг другом, мы приехали на лодочную станцию, где у Беднова стоял катер. Несмотря на ранний час, здесь вовсе не оказалось пустынно — многие владельцы лодок и катеров также намеревались провести свой выходной на воде. В утреннем тумане среди причалов бродили мужчины в высоких сапогах и глухо стучали моторы.
Водитель отправился вместе с нами, захватив с собой канистры с бензином, — он должен был помочь столкнуть на воду катер — Беднов пользовался им крайне редко, и тот стоял на глухом приколе.
Я в этих мероприятиях участия не принимала — стоя в сторонке, я с бесстрастным видом посматривала по сторонам, кутаясь в кожаную куртку с поднятым воротником, — ни дать ни взять разочарованная любовница, которую сумасшедший мужик вытащил из теплой постели ради сомнительных радостей утренней рыбалки.
На самом деле меня интересовала каждая подробность на станции и вокруг. Углов мог решить свою проблему уже здесь — в принципе ничто ему не могло помешать. Все были слишком заняты своими делами и разобщены — если бы в этом тумане кто-то из лодочников упал, сраженный стрелой, пожалуй, остальные этого просто не заметили бы.
Но постепенно я пришла к выводу, что на лодочной станции нам ничего не угрожает — как ни парадоксально, по тем же самым причинам, по которым это место идеально годилось для убийства. Из-за тумана стрелку пришлось бы подобраться к причалам как можно ближе, а это было довольно рискованно — его могли заметить, а при наличии оружия и обстрелять. Быстро уйти среди всех этих загородок, дощатых ступеней, цепей было не так-то просто. А оружие у меня имелось. Под кожаной курткой на портупее моей собственной конструкции у меня висел 9-зарядный «иерихон» — я могла выхватить его за считанные доли секунды.
Этот пистолет нигде за мной не числился — это был трофей, воспоминание об одном деле. И сегодня я была намерена пустить его в ход.
Еще одно обстоятельство убеждало меня, что Углов не будет околачиваться в районе лодочной станции. Я полагала, что вернее всего он постарается ночью угнать отсюда лодку и будет ждать нас где-нибудь по пути, у берега, наблюдая за фарватером в бинокль.
На реке нам тоже вряд ли стоит чего-то опасаться. Даже виртуоз арбалета не сумеет попасть в цель, если та находится в лодке, подпрыгивающей на волнах, а сам виртуоз находится в такой же лодке, которой еще вынужден и управлять.
Я была уверена, что Углов предпочтет следовать моему плану. Убедившись, что мы действительно направляемся в намеченное место, он просто проводит нас на почтительном отдалении, а уже на острове возьмется за нас вплотную. Скорее всего на нашем катере он и поплывет дальше — возвращаться ему нет никакого смысла.
От моих мыслей меня отвлек Беднов — он окликнул меня и предложил взойти на борт судна. Катер уже покачивался на воде, нагруженный нашими пожитками. Я разулась и быстро забралась в белоснежную посудину, металлические бока которой были покрыты холодными каплями росы.
Беднов махнул рукой водителю и завел мотор. На малых оборотах мы пересекли небольшой заливчик и вышли на широкое русло Волги. Беднов прибавил газу, и катер помчался, разрезая носом тяжелые серые волны.
Первое время мы продолжали молчать. Беднов, сжимая рулевое колесо, пристально смотрел вперед, словно совершенно позабыв обо мне. Я же по-прежнему поглядывала вокруг.
То там, то здесь из тумана выступали силуэты несущихся по воде лодок. За кормой у них рассыпались белые бурунчики. Русло в этом месте было широкое, и суденышки держались на почтительном расстоянии друг от друга. Во всяком случае ни одно из них не делало попыток сближения с нами, а берега были затянуты туманом и казались совершенно безжизненными.
Мы уже давно покинули пределы города, когда начало подниматься солнце. Заалели, а потом сделались голубыми небеса, растаял туман, и на водяных бурунчиках вспыхнули золотые искры. Быстро начинало теплеть.
