на Люсю.
— Ну как, ты же не хотела участвовать в аукционе, ну и не будешь, тебя Франкенштейн заберет себе. А что, неплохой вариант! Еще не старый, сильный, высокий, а если бы не шрам — вообще красавчик был бы. Ну а то, что руки нет, не так уж и важно, у него протез почти как рука. И дядька он неплохой, ни разу никого из нас не обидел, дуболомов наших наказывает, за нас заступается. Такой и жениться может, если полюбит.
— Люська, тебе бы сценарии к сопледрамам на сто серий писать, с такой-то фантазией. Франик просто намерен весь ассортимент на аукцион выставить, вот и грузит меня своим вниманием.
— Ой, не кокетничай! — Люся тоже подошла к зеркалу, наклонилась ближе к стеклу, внимательно рассматривая что-то на лице. — А то ты не замечала, как он на тебя смотрит!
— Обыкновенно, — пожала плечами Алина. — Оценивающе, как на всех нас. Прикидывает, сколько за нас выручить можно.
— Ничего подобного! И я, и девчонки — мы давно заметили, что он на тебя пялится постоянно, причем иногда украдкой. Всматривается так пристально, да еще хмурится иногда при этом, словно вспомнить пытается. А Машка видела как-то раз, что он твое личное дело на компе просматривал.
— И как же она поняла, что именно мое?
— Ну здрасьте! Там на весь экран твоя фотка, имя — Вероника Скворцова, крупным планом дата рождения. И он довольный такой сидел, расслабленный, даже насвистывал что-то веселенькое. Машка говорила, что было похоже, как будто он чего-то опасался, а потом успокоился.
— Еще одна сценаристка, — насмешливо фыркнула Алина, отходя от зеркала. — Хотя нет, писательница!
— Вот увидишь — тебя с аукциона снимут! Тогда и посмотрим, кто тут сценаристка и писательница!
Люся развернулась к Алине, намереваясь продолжить спор, но ей помешали. Вернее, помешал — тот, о ком только что говорили.
Франкенштейн вошел в комнату, кивнул девушкам, с улыбкой произнес (он всегда общался с ними на русском, словно ему нравилось):
— Хорошо выглядите, молодцы. Алина, покажи руки.
Алина молча вытянула вперед руки запястьями вверх, с надеждой глядя на все еще немного воспаленные выпуклые толстые шрамы. Ну они же гадкие, правда? С такими никто не купит!
Мужчина подошел ближе, мягко взял в ладони руки девушки, пальцем осторожно пощупал шрамы, посмотрел на Алину:
— Так больно?
— Да, очень!
— Не ври.
— А ты не спрашивай! Тебе-то какая разница, больно мне или нет?
— Не хами, тебе не идет.
Отпустил руки Алины, направился к двери. На пороге остановился, обернулся к девушкам:
— Послезавтра аукцион, будьте готовы. — Алине: — Ты тоже участвуешь.
— Но ведь… — девушка растеряно указала на шрамы.
Мужчина усмехнулся:
— Для тебя мы широкие браслеты на запястья найдем.
Дверь за ним захлопнулась. Алина исподлобья посмотрела на Люсю, та отвела взгляд.
* * *
Дора медленно пролистывала фотографии девушек, надеясь понять, почувствовать — вот она. Та, что станет безупречным орудием мести, превратит жизнь мерзавца Димитриса в ад, высушит его душу. Не понимая при этом, что делает. Вернее, что делают с ее помощью.
Из-за двери послышался голос отца:
— Дора, ты у себя?
— Да, папа, заходи.
Николас удобно устроился рядом с дочерью на диване, посмотрел на экран лежащего на коленях Доры ноутбука, поинтересовался:
— Ну как дела, хоть кого-то отобрала?
— Штук шесть вроде бы, в отдельной папке.
— Покажи, — хмыкнул отец, — штуки.
Дора открыла на экране отложенную папку, передала ноутбук отцу, и пока тот просматривал фото, со вздохом отметила:
— Да не то это все, не то и не те!
— Ну почему же, вот эта, мне кажется, вполне подойдет, — Николас одобрительно рассматривал фото очень красивой блондинки с небесно-голубыми огромными глазами. — Красотка, умелая, неглупая, воспитанная, послушная — так здесь написано.
— Но у нее на лбу написано — эскорт! Димитрис может ею заинтересоваться исключительно с потребительской целью, ни о чем серьезном там и речи быть не может! Я его немного изучила, в глубине души он романтик — пожалел ведь влюбленную в него страшилку. Димми если и влюбится когда-нибудь, то только в чистую, честную, искреннюю и порядочную девушку, при этом желательно еще и умницу.
— Ну а где я тебе такую найду, в моем бизнесе искренних, умных, добрых и честных нет, не выживают такие. А со стороны не привлечешь, девушка должна полностью от нас зависеть.
— Пап, а ты мне говорил, что у тебя аукционы девственниц проходят. Неужели среди них подходящей не найдется?
Николас с веселым изумлением посмотрел на дочь:
— Точно! А я и забыл! Молодец!
Глава 19
Это не могло быть правдой.
Это всего лишь сон, ужасный сон, такие еще кошмарами называют. Находиться в нем невыносимо жутко, но зато и просыпаться так радостно, так сладко! Открывать глаза, осознавать, что это был всего лишь сон, улыбаться облегченно!
И сейчас — надо только проснуться…
Светлана закрыла глаза, слегка поморщилась — под веки словно песка насыпали, было больно. А боль обычно прогоняет сон, возвращая в реальность. И сейчас она вернется, правильная, так необходимая сейчас измученной душе женщины реальность, в которой у нее две дочери.
— Светочка, хорошая моя, ты держись, — кто-то мягко поддержал женщину под локоть. — Помни, я всегда рядом.
Не надейся. Есть только эта, новая, страшная реальность, где больше нет Алинки. И под веками не песок, а соль. Соль от слез.
Открывай глаза, прими свою судьбу, смирись с ней.
С огромным, пафосным залом для прощания с покойным — Игорь расстарался, нанял элитное похоронное агентство, и теперь траурная церемония проходила по высшему разряду. Большой зал, ровные ряды стульев для пришедших проститься, много цветов и — гроб. Роскошный, очевидно дорогущий, закрытый…
Игорь и Снежана не хотели, чтобы Светлана увидела тело младшей дочери. Убеждали, что не надо, не стоит, но она настояла. Светлана должна была проститься со своей девочкой, попросить у нее прощения. Ведь это она, только
