Йося бросил на меня злобный взгляд. Внезапно его плечи обвисли, и он сник.
— Да, — прошептал он.
— Мне пора.
Он кивнул.
— Если что, у вас есть мой телефон.
Он снова кивнул.
— Если что — звоните.
Он кивнул в третий раз.
Я вышла из квартиры, хлопнув дверью, и постояла во дворе, пытаясь отдышаться и успокоить свое бешено колотящееся сердце. Да, кажется, я неплохо научилась ставить людей на место. Хотя, честно признаться, я всегда умела это делать.
Вдруг сверху меня окликнули:
— Джулиет! Здравствуйте!
Я подняла глаза и увидела Анат, официантку из «У Номи». Она махнула мне рукой и крикнула:
— Подождите! Я сейчас спущусь!
Анат сбежала по лестнице.
— Вы нашли ее? Девушку Йоси?
— Нет, — я покачала головой. Затем бросила взгляд на дверь Йоси, проверяя, точно ли она закрыта. — Анат, может быть, вы помните о ней что-нибудь еще? Или о них? — без особой надежды спросила я.
— Может быть, — заговорщически прошептала она. — Давайте выпьем кофе и поговорим?
У Йоси мне не удалось выпить больше одного глотка, и мне требовалась хорошая доза кофеина.
— Здесь есть какая-нибудь кофейня?
— Кофейня? На Мелроуз? — удивленно переспросила Анат.
Мы вышли со двора. И целых две минуты решали, какая из семи кофеен в здании нам больше нравится.
В конце концов мы решили заглянуть в «Старбакс» через дорогу.
— Там спокойнее, — объяснила Анат. — Никто из моих соседей там кофе не пьет.
Мы зашли в кофейню и подошли к прилавку. Я заказала мокаччино, который, как я где-то слышала, по калорийности не отличается от молочного коктейля. Я плюхнула в него жалкий пакетик сахарозаменителя и насыпала поверх пены толстый слой шоколадной крошки. Анат взяла себе тройной эспрессо. Неудивительно, что она такая стройная. И нервная.
Затем мы устроились в паре удобных кресел. Что бы там не говорили о «застарбаксивании» Америки, кофейни эти очень уютные. К тому же я всегда предпочитала жидкий кофе. Мне нравится его пить, а не жевать. Ну, шоколадная крошка не в счет.
— Я все думаю о том дне, когда в последний раз видела девушку Йоси, — начала Анат. Ее явно радовала возможность перемыть косточки своему бывшему. — Это случилось недели две назад. Может, чуть меньше. Тогда она приходила к нему два дня подряд, и оба раза была чем-то расстроена.
— Расстроена?
— Первый раз она была, скорее, в ярости. И так бухнула дверью, что я выскочила из квартиры. Она была бледная как мел. Но все равно выглядела потрясающе. Просто кинозвезда. И эти огромные глаза…
— А потом вы ее видели еще раз?
Анат изящно попивала эспрессо. Я глотала свой пенистый жирный шоколад.
— Да, — кивнула девушка. — На следующее утро. Я сидела на балконе и видела, как она вбежала во двор. Выглядела просто ужасно. Она заколотила в его дверь и, когда он открыл, прямо ворвалась в квартиру. Мне показалось, он не хотел ее впускать, но она его отпихнула. Я постояла на балконе и подождала, что будет. Минут через десять она вылетела во двор. На этот раз в истерике. Затем выбежала на улицу, и больше я ее не видела.
— Фрэйдл могла вернуться, когда вас не было?
— Могла. Но я говорила с соседями — никто из них ее тоже не видел. Многие наблюдали эти две сцены, но никто из тех, кого я спрашивала, ее не встречал. Если она и заходила, то когда никого из соседей не было.
Я откинулась на спинку кресла. Йося сказал, что они поссорились, но, конечно, не упомянул, что один раз она выскочила от него в гневе, а второй раз — в слезах. Эта информация, несомненно, важна. Но и Анат — не самый беспристрастный свидетель. У нее самой имелся мотив разделаться с Фрэйдл. Официантка явно до сих пор любила Йосю. Если кто-то и хотел вернуть его себе, то именно она.
Теперь я окончательно убедилась, что с Фрэйдл произошло несчастье. Пора поговорить с ее родителями. И позвонить в полицию.
— Я же уже говорила тебе, Джулиет, если до Шабата ничего не прояснится, Сима заставит его пойти в полицию. До этого я не могу ничего сделать.
Я оперлась на прилавок магазинчика Нетти, в который прибежала прямиком из кофейни.
— Послушай, Нетти. Я не думаю, что Фрэйдл сбежала. С ней что-то случилось. Пятница — слишком долгий срок. Вы можете опоздать.
Нетти отпрянула, нервно теребя полотенце, и покачала головой.
— Я ничего не могу сделать. Ничего.
— Нетти. У Фрэйдл есть парень. Израильтянин. Не правоверный. Он мог с ней что-то сделать, когда узнал, что она выходит замуж.
Нетти гневно замотала головой.
— Что ты говоришь? Парень? Какая чушь.
— Она ходила к нему на квартиру. Я говорила с ним и с его соседями.
Нетти охнула.
— Mein Gott.[46]
— Нужно звонить в полицию.
Она кивнула.
— Джулиет, ты должна поговорить с Симой. — Нетти огляделась по сторонам. — Послушай, вот что мы сделаем. Я позвоню ей и скажу, что послала тебя за чем-нибудь в гараж. А когда ты зайдешь туда за коробкой, вы с ней поговорите.
— Куда? — удивленно переспросила я.
— Я храню товары в гараже. Кладовка в магазине маленькая, а у Симы там полно места. У них там кухня-Песах,[47] кошерная пасхальная кухня, поэтому почти круглый год ею никто не пользуется. Вот я там и складываю свои товары. Я скажу Симе, что ты зайдешь забрать из гаража коробку, а пока ты будешь там, вы и побеседуете.
— Нетти, я просто пойду и с ней поговорю. Зачем такие ухищрения?
Нетти покачала головой.
— Она не станет с тобой разговаривать. Даже на порог не пустит. Барух велел ей больше не общаться с тобой.
— Что? Почему?
Нетти пожала плечами. Затем сняла трубку и набрала номер.
— Послушай, Сима. Я пошлю к тебе женщину за коробкой… — Она пробежалась глазами по пустым полкам, — за коробкой тунца. Я сама сейчас занята и зайти не могу — в магазине полно покупателей. Они мне сегодня весь день скучать не дают. — Она обвела рукой пустой магазин и повесила трубку.
Глядя на эти уловки, я закатила глаза. Ясно, что Нетти просто не хочет присутствовать при нашем разговоре с Симой.
Я быстро вышла в заднюю дверь и спустилась по переулку к дому Финкельштейнов. Младшие братья Фрэйдл снова играли на крыльце. Я поднялась по ступенькам, ободряюще улыбнулась им и постучала в дверь.
Дверь открыла мать Фрэйдл. Завидев меня, она отрицательно затрясла головой.
— Пожалуйста, — попросила я. — Мне нужно только забрать коробку тунца для Нетти.
Сима с сомнением посмотрела на меня и пожала плечами.
— Заходите, — бросила она, впуская меня.
Мы прошли на кухню. За нами влетели мальчишки. Пока я неловко переминалась с ноги на ногу, один из них залез сначала на стул, потом на кухонный стол. Усевшись посередине стола, он схватил сахарницу и бросил ее на пол. Раздался грохот. Во все стороны полетели осколки фарфора и сахар. Вспомнив, как Сара разбила блюдце, я вздрогнула. Но ничего страшного не произошло. Сима просто чмокнула мальчишку в макушку, достала веник и совок и принялась заметать осколки и сахар.
— Гараж вниз по ступенькам, — сказала она, указав на дверь у плиты.
Я открыла дверь и стала спускаться по деревянной лестнице в полумрак гаража. Перила были такими тонкими и хрупкими, что я решила лишний раз к ним не прикасаться, боясь, что они не выдержат даже веса моей руки. Внизу вдоль стен возвышались ряды коробок. В углу виднелась кухонная стенка с маленькой плитой, холодильником, металлической раковиной и старым морозильником-сундуком.
Я добралась до груды коробок и стала искать тунца. В гараже раздавалось тихое гудение. Я огляделась. Звук шел от старого морозильника. Я подошла к нему и положила руку на крышку. Холодная. Нетти говорила, что это кухня-Песах. А праздник еще нескоро. В голове прозвучал голос бабушки: «Aroysgevorfen электричества!» Напрасная трата электричества. Во рту у меня пересохло. Я взялась за ручку морозильника и потянула. С легким шипением крышка открылась. Я закричала.
Казалось, Фрэйдл спала, только кожа была неестественно белой. Она лежала, скрючившись, ноги прижаты к груди. Глаза полузакрыты, через узкую щель видно, что зрачки закатились. В уголках глаз и на губах блестели кристаллы льда. За головой застыла лужа чего-то темного. Кровь.
Внезапно на лестнице раздались шаги. Я резко захлопнула крышку и отошла в сторону.
Вниз сбежала Сима. Сразу за ней в гараж влетели мальчишки. Завидев меня, она резко остановилась.
— Что? Что? — бледнея, вскрикнула женщина.
Она схватила мальчишек за шиворот, удерживая их подальше от меня. Несколько секунд стояла молча, вцепившись бледными пальцами в рубашки вертящихся и вырывающихся детей. Затем вопросительно посмотрела на меня.
— Фрэйдл? — прошептала она.
