Нашлось и то лицо, которое Кевин обозвал рожей.
— Есть еще записи, когда они приехали?
— Да, вот.
Это было уже через день — все в обратном порядке: машина вернулась, все выбрались, прощались, шутили и расходились. Мартин отправился в дом, а водитель повез приятелей, видно, по домам.
— Что и требовалось доказать, — произнесла Фрида с заметным удовлетворением и откинулась на спинку стула, сладко потягиваясь.
— Что ты там увидела?
— Смотри, на снимке, который нам дал Мартин, у этого человека усов нет, а через день в Стокгольме уже есть. Сбрить усы можно вмиг, а вот отрастить…
— Думаешь, наклеены?
— Нет, думаю, фотография из Копенгагена старая. Надо разыскать этого типа и выяснить, что у него с усами.
— Сейчас выясним…
Когда через полчаса Даг заглянул в кабинет к Эку, Фрида и Кевин голова к голове разглядывали какие-то снимки.
— Что нашли?
— Мартина не было дома в ночь убийства Карла Сандберга, а фотография, которую он предоставил в качестве доказательства своего загула в Копенгагене в день исчезновения Петры, в действительности сделана много раньше.
— Как вы это выяснили?
— По усам! — бодро заявил Кевин.
— По чему?
— У его приятеля на снимке усов нет, а сейчас они есть.
— А на фотографии разве даты не было?
— Нет, снимок сделан телефоном, там не всегда выставляют даты.
Фрида рассмеялась:
— Он потому ее и дал, что не нашел никакого другого снимка без даты! А этот старый.
— Значит, это Мартин привез Петру Торстейну…
Кевин замотал головой:
— Зачем ему Петра? Не понимаю.
— Петра заявила права на свою долю наследства. Большую долю. Мы считали, что заинтересованы только Ларс и Линн, но забыли про Мартина. Ему совсем не нужна еще одна совладелица замка.
— Но почему не убили, а столько времени насиловали? — Фрида даже поежилась, вспомнив шрамы Петры.
— Мы же не знаем, какие отношения у Торстейна и Петры, может, они были любовниками? Петра мазохистка, ее и Адлер мучил тоже. Может, она сознательно отправилась к Торстейну по зову страсти, так сказать? А потом все не так пошло.
И снова Фрида ежилась. Хорошо, что Вангеру в голову не приходит, что она тоже занималась этим. Откуда Фриде знать, что Вангеру об их отношениях с Густавом все известно, нет, конечно, Густав не делился подробностями использования вибраторов или способом вынудить Фриду сделать минет, но о характере самих отношений, как и о том, что они прерваны, Даг знал.
Фриде не до Дага, у того есть своя Агнесс. Фрида решила для себя: все, больше никакого садомазо, только ванильный секс! Только вот с кем?
Она постаралась отогнать мешающие работе мысли о сексе, но те упорно лезли в голову. А еще возвращалась мысль о том, что задержка критических дней уже перевалила за четвертую неделю. Что это?
Нет-нет, лучше не думать! Все хорошо, у нее все прекрасно безо всяких Густавов. Жила же раньше, и дальше проживет.
Картина, кажется, сложилась.
Кевин все же поинтересовался:
— Чего это Мартин у Торстейна на побегушках-то? Он же достаточно богат, зачем ему этот урод?
Фрида внимательно смотрела на экран, куда были выведены две фотографии Мартина и Торстейна, пытаясь понять, что их могло связывать, ну, кроме невольного пребывания на одном острове.
— Чем-то обязан Мартин Торстейну.
— Угу, или Торстейн полезен Мартину, — хмыкнул Вангер, — но Мартина надо брать наверняка, только имея все доказательства. У него адвокат ушлый, я уже однажды арестовывал Мартина, имея в руках неопровержимые доказательства. Но этот Ян Нильсен сумел убедить суд, что отпечатки на месте преступления оказались случайно, его клиента с кем-то спутали, машиной и барахлом воспользовались и так далее. Только с поличным и лучше прямо на месте преступления! Иначе выскользнет, как угорь.
Фрида вздохнула, складывая исписанную бумагу в стопку:
— Но место преступления — это Скарпё или дом Юханссонов. Даже если мы устроим очную ставку им с Карлом Сайрусом, Мартин скажет, что всего лишь испугался и украл катер. Привязать его к убийству хозяина катера будет трудно.
— Придется подождать, а лучше всего поймать Торстейна, чтобы они друг друга сдали, спасая свои шкуры.
— Хуже нет, когда знаешь, кто преступник, но не можешь убедить в этом суд! — Глаза Эка горели праведным огнем, словно ему ежедневно приходилось спорить с правосудием.
— Суд, Кевин, не надо убеждать, мы должны предоставить не убеждение, а неопровержимые улики, такие, чтобы никакой Ян Нильсен не смог заболтать. Потому пока работаем дальше. Ты хоть предупредил консьержа, чтобы не болтал лишнего?
— Да, — кивнул Кевин, мысленно ругая себя за то, что этого не сделал. Решил сходить еще раз и предупредить.
Фрида и Вангер решили расспросить о Мартине и Торстейне Ларса, но того не было в Стокгольме — увез Линн с Мари, Осе и Свена в Швейцарию и задержался там. Обсуждать такие вопросы по телефону не хотелось, хотя Даг понимал, что, если приспичит, и по телефону поговорит, и самого Ларса вызовет. Слишком многое поставлено на кон.
Загадка взаимоотношений между Мартином и Торстейном не разгадывалась, а Фриду серьезно отвлекли личные дела. В ее жизнь вернулся Густав.
Густав не смог сразу последовать совету Ларса помириться с Фридой, потому что тоже улетал по делам в Мадрид. Там, конечно, не скучал, но Фриду и ее тело вспоминал то и дело. Вернувшись, побродил по пустому дому, перебрал оставленные ею вещи, подумал и вдруг отправился к ней домой.
Большой букет роз, куда больший, чем тот, который остался валяться у его крыльца.
Густав не лгал не только ей, и себе тоже, он хотел Фриду, безумно хотел. Правда, хотел не только ее… вернее, не был бы против, если бы она допустила в их жизнь еще кого-то третьего.
Но сейчас предстояло вернуть саму Фриду. Для этого он был согласен даже встать на колени.
Фрида была дома, услышав звонок, она замерла, сердце-вещун сообщило, что это Густав. Линн или кто-то другой предварительно позвонили бы, должна прийти Бритт, но у нее есть ключ, да и дверь никогда не закрывалась. Это мог быть только Густав. А потому, увидев его перед собой, даже не удивилась, хотя удивление старательно изобразила:
— Густав? Откуда ты?
— Я из Мадрида, поездку куда едва не сорвал, потому что безумно хотел тебя все это время. Все мысли были только о том, как бы тебя раздеть.
— Ты просто маньяк! — возмутилась Фрида, осторожно оглядываясь, не слышит ли кто такие речи. Его пришлось впустить в квартиру поскорее, причем не просто в квартиру, а в гостиную, чтобы всему дому не были слышны его откровения.
Густав неожиданно согласился:
— Да. И без тебя мне не обойтись.
— Это почему? — Что-то он подозрительно тихий.
Положила огромный букет роз на стол, но отправиться в кухню за вазой не успела, — Густав притянул к себе, одной рукой сильно прижал, чтобы не отстранилась, второй принялся расстегивать джинсы.
— Потому что ты тоже маньячка и хочешь заняться со мной сексом прямо сейчас.
— Густав, прекрати!
Но уверенности в голосе Фриды не было, скорее звучала просьба поторопиться, потому что она действительно сгорала от желания.
— Когда ты только перестанешь носить всякие глупости вроде нижнего белья?
— Гус…
Дальше она только стонала… И было совершенно наплевать, что вот-вот может зайти Бритт и застать их.
Густав краем глаза заметил, что подруга действительно вернулась, на мгновение замерла и поспешила ретироваться. Правильно: нечего мешать людям, когда они испытывают неземное наслаждение. Кроме того, Густав понимал, куда именно поспешила Бритт — требовать того же от Магнуса, который наверняка не будет против.
Он подумал, что впору организовывать собственный клуб сексуальных маньяков. Пять пар найдется, этого достаточно. Если женщин постепенно приучить делать минет и заниматься сексом друг при друге, то до группового недалеко. Густав ловил себя на том, что ему интересны и подруги Фриды тоже, особенно Бритт, которая так и стреляет глазами на его молнию в джинсах. Нет, с Фридой, конечно, не сравнить, но заманчиво…
Эта американка Бритт вообще смотрит откровенно, красотке явно не хватает Магнуса. Густав мог бы помочь… Над этим стоило подумать.
Собираясь уходить, Густав протянул Фриде ключи:
— Это от машины, я не смогу видеть, как твоя попка елозит по сиденью велосипеда, лучше по мне. А это от дома, придешь, когда меня захочешь.
Уже у двери обернулся:
— Я дома в шесть! И у меня есть новые приспособления и пара идей.
Фрида фыркнула:
— Вот еще!
И снова тон ее голоса не соответствовал произнесенным словам. Было ясно, что предложение заинтересовало и в шесть она будет у Густава. Тот усмехнулся, рывком притянул к себе, рука нырнула в джинсы сзади, раздвигая половинки ягодиц, губы шепнули на ухо:
