— Мерзость!
— Что за образина!
— Зато он знает самое сокровенное, — вступился за Красного аббат.
— Должны ли мы поверить, что он видит грядущее? — поморщившись, осведомился председатель.
— Не принимайте ничего на веру, братья. Я принес сюда эти создания, дабы вы испытали их. Красный — вестник зла, Голубой — добра. И то, и другое относительно и одинаково важно.
— Они нуждаются в пище, Гелони?
— Из этих двоих только Красный. Еще ему необходимо менять воду раз в три дня и давать глоток свежей крови…
Так же внезапно, как Глория оказалась на тайном сборище, она перенеслась обратно в свою мастерскую. Листки, исписанные почерком карлика, лежали перед ней на столе. Царица Савская на картине склонилась перед бородатым царем, который величаво взирал на нее…
— Что происходит? — прошептала Глория, как будто они могли ей ответить. — Дом в Прокудинке… доктор Шестаков… куча навоза… бутыли… убийства…
Тела мертвых женщин, перекошенное от злобы лицо доктора, сцены в лаборатории Парацельса и прочие, неведомо откуда выхваченные эпизоды калейдоскопом хлынули в ее сознание.
Гелони использовал существ, выращенных в бутылях, как медиумов. Он приносил их на заседания тайного общества, потом уносил в глубокий подвал, где хранил эти сосуды с чудесным содержимым. Их предсказания часто подтверждались. «Рудокоп» мог рассказать о кладах и свойствах минералов. «Король» и «Королева» знали все о политике. «Монах» разбирался в религиозных хитростях. «Красный» и «Голубой» были универсалами, которые могли выдать любые сведения. Но обращаться к ним следовало реже, чем к остальным.
Огромную кучу лошадиного помета обрызгивали какой-то вонючей жидкостью. Навоз после этого бродил, испуская ядовитые пары. Каждый третий день необходимо было читать заклинания и окуривать благовониями этот навозный «инкубатор».
Глория нашла в тетрадях Агафона состав жидкости для обрызгивания, а потом ей на глаза попался и пузырек с нужным веществом. Выходит, карлик тоже пытался создать гомункула. Либо его просто занимала эта популярная среди алхимиков тема. Казалось, не было ничего из опыта прошлых веков, обойденного его вниманием.
Мысли о доме в Прокудинке не давали Глории покоя. Она решилась отправиться туда, чтобы под покровом темноты проникнуть внутрь и обследовать комнату за комнатой, кладовую, кухню, веранду, сарай и погреб. Санту едва удалось склонить к рискованному предприятию. Великан возражал, но наконец сдался.
Поездка не обманула ее ожиданий. И в доме, и в навозной куче удалось обнаружить запечатанные бутыли, похожие на те, которые описал в манускрипте Парацельс. В горнице она нашла также следы пребывания женщины и атрибуты каббалистического обряда «вызова царицы Савской». Зачем доктор проделывал все это, не вызывало сомнений.
Он возомнил себя богом, живым воплощением Шивы! Он искал в себе признаки божественности и взялся имитировать Создателя, надеясь слиться с ним в процессе медитации или сотворения. А Бог, как известно, создал не только небо и землю, но и человека.
— Но и человека! — повторила она вслух, вспоминая, как они с Сантой при свете фонарика копались в навозе. — Что за странный материал выбрал Парацельс для своих опытов!
Все время, пока они с великаном обследовали дом и участок Шестакова, Глория ощущала на себе чей-то пристальный взгляд. Кто-то следил за ними. Это были глаза, полные страха, боли и ненависти.
Шестаков, разумеется, не Шива, и существо, которое он выращивал в стеклянных бутылях, в случае успеха не было бы человеком. Сам Парацельс и его последователь аббат Гелони могли получить в результате своих экспериментов лишь подобие человека. Гомункул, заключенный в сосуд под Сулеймановой печатью, являлся бы духом с человеческими признаками. Столь же далекими от оригинала, как далек от вселенского мироздания внутренний мир мага. Впрочем, так ли уж они далеки?
Глория ломала голову, каким образом вписываются в эту картину убийства жены и любовницы доктора?..
Секретарша директора произвела на Лаврова двоякое впечатление. С виду она казалась недалекой девицей, но взгляд, который она бросила на сыщика, горел недобрым огнем. Должно быть, она подслушивала.
Кабинет босса отделяла от остальных помещений маленькая приемная, где хозяйничала Лиза. Звукоизоляция тут никакая. Так что если задаться целью, суть разговора уловить можно.
Девица была одета в белую блузку, которая едва сходилась на ее груди; красные от помады губы растянулись в напряженной улыбке. Лавров прошел мимо нее, насвистывая арию тореадора и вспоминая Машу Рамирес. Ее смерть не укладывалась в логическую цепочку: директор — секретарша — Тамара. Кто в этом треугольнике Маша?
Задача не сбила Лаврова с толку. Напротив, раззадорила. Он решил выкроить время и проследить за Лизой и ее боссом. Из рекламного агентства сыщик поехал в салон «Эрна».
Там он узнал, что вчера магессу нашли мертвой прямо на рабочем месте. Кто-то проломил ей голову. Тело обнаружила клиентка, которая и вызвала полицию.
— Вероятно, хотели ограбить, — сообщила сыщику словоохотливая уборщица, протирая стеклянные двери соседнего магазинчика. — Но не успели ничего взять. Эрна деньги лопатой гребла, любым заработком не брезговала. Мужика привораживать к ней бегали, соперницу извести, удачу в бизнесе привлечь, — она, чертовка, все умела. Алкашей от водки отворачивала. Правда, говорят, потом они снова в запой срывались. Эрне это только на руку. Опять бедные бабы к ней бежали, свои кровные несли. Многие девчонки из нашего района благодаря ее талисманам замуж повыскакивали.
— Замуж и без талисмана можно выскочить.
Замечание Лаврова женщина пропустила мимо ушей, продолжая расписывать «достоинства» Эрны. Завершился ее монолог тем, что Эрна-де поплатилась за свои грехи. Жила не по Божьему закону, вот и кончила плохо.
— А ты кто будешь-то? — запоздало полюбопытствовала она.
— Журналист.
— Дурная профессия.
— Почему же? — удивился сыщик.
— Бумагу марать — не у станка стоять.
Лавров осмотрел опечатанную дверь салона, хотел было вскрыть ее, но передумал. Отчего-то он был уверен: картина преступления совпадает с тем, что он уже видел. Череп Эрны проломлен тупым предметом, а убийца практически не оставил следов. Отпечатков пальцев в салоне столько, что их можно снимать до второго пришествия. А идентифицировать и того дольше.
Он покачал головой, повернулся и зашагал к машине. Нельзя сказать, что смерть Эрны оказалась для него полной неожиданностью. Теперь он почти не сомневался в мотиве. Месть! Хозяйка салона вредила Тамаре, и убийца счел нужным наказать ее.
Выруливая с парковки, Лавров прикидывал, кто же этот последовательный и хладнокровный мститель? Возмездие настигает всех, так или иначе причастных к гибели Тамары Шестаковой. Значит…
— Ну и что это может значить?
Тамару любили, как минимум, трое мужчин: директор фирмы «Фаворит», менеджер той же фирмы Рябов и… возможно, ее муж. Каждый из них мог устроить самосуд над виновниками ее гибели. Остается вопрос, кто убил саму Тамару? Следуя логике мстителя, это была Маша Рамирес.
Хотя! Секретарша Лиза, если она догадывалась о чувствах директора к Тамаре, имела на нее зуб и вполне могла убить соперницу. Выходит, мститель ошибся?
Сегодняшний день Лавров планировал посвятить доктору Шестакову. А к концу рабочего дня проследить за Лизой.
Сначала он наведался в кабинет, где гомеопат вел прием, но никого там не застал. Молодая служащая из соседнего офиса сообщила ему, что доктор взял недельный отпуск в связи с похоронами жены. У Лаврова было правило: всегда ходить на похороны, однако в этот раз он его нарушил. Лучше понаблюдать за Шестаковым, когда тот не на виду, потом переключиться на милую девушку Лизу, которая спит со своим боссом и наверняка хочет привязать его к себе узами брака. А Тамара стояла у нее на пути…
С этой мыслью сыщик сел в машину и покатил на Ивановскую улицу. Было тепло, но ветрено. По синей эмали неба бежали мелкие тучки. Вода в реке рябила. Проезжая по мосту, Роман загляделся на белый прогулочный катер. Может, пригласить Глорию на природу?
Должно быть, профессия сделала его черствым и циничным. Эрна стала очередной жертвой убийцы, а он думает, как бы отдохнуть на реке вместе с любимой женщиной. Лавров укорил себя, но его совесть быстро замолчала.
Он въехал во двор, выбрал место, откуда просматривался нужный ему подъезд, и набрал номер Рябова.
— Эрна мертва… — сообщил он в трубку.
— Что-о?
— Ее убили.
— Это не я! — взвился менеджер. — Хватит вешать на меня всех собак!
