— Кажется, именно к таким следует причислить мширского идола?
— Возможно… Черный след от идола протянулся по судьбам того времени…
— И?..
— В итоге мширский идол попал к знаменитому богачу Рябушинскому. Эпатажный человек, Николай Рябушинский был привлечен его странной славой.
— Вот как? Не побоялся?
— Нет… Авантюрно-бесстрашный был человек. По слухам, и у него был договор с идолом. С любопытным условием «жить в свое удовольствие, но никогда ни о чем не пожалеть».
— Получилось?
— Как вы наверняка знаете, Дамиан, пиры-праздники на вилле Рябушинского «Черный лебедь» вошли в историю «серебряного» века. Представьте… Элегантная Москва, много красивых женщин. Обед сервирован на огромной террасе, выходящей в цветущий яблоневый сад. А когда темнеет, на деревьях зажигаются маленькие разноцветные лампочки, и еще меньшие огни, как светляки, зажигаются в траве. По тем временам — для гостей это сюрприз. «Это волшебно», — повторяют вокруг. По всему саду тоже сервированы столы. Пируют до утренней зари в благоухающем цветущем саду. Под яблонями — заводные кузнечики, лягушки, бабочки, ящерицы, привезенные из-за границы. И эти ползающие механические твари еще более прибавляют гостям веселья. Рябушинский обожал пиры и праздники. Чего только стоил банкет в «боярском» кабинете «Метрополя»! В длину огромного стола шла широкая густая гряда ландышей. Сорок тысяч штук, приобретенных в знаменитом тогда садоводстве Ноева. Четыре тысячи рублей за гряду! Январь — и каждый ландыш стоил гривенник. В ледяных глыбах ведра с икрой. Прекрасная Дама идет вдоль стола, срывает душистые цветы и бросает их в гостей. На шее у красавицы живой уж вместо ожерелья.
— При чем, однако, тут идол?
— Рябушинский явно хотел промотать свое состояние.
— Кажется, ему удалось это исполнить?
— Он прокутил свои миллионы. Но как вы думаете, когда?
— Когда же?
— Ровно к семнадцатому году. Имущество его благоразумных братьев экспроприировали… А Николай, чудесно проведя время — за несколько лет спустить миллионы! — уехал налегке в Париж. Открыл там небольшой антикварный магазинчик и… Вы угадали: никогда ни о чем не жалел!
К тому же, судя по всему, ему вовремя удалось избавиться от медного божка. Он не увез идола в Париж. Идол остался в России.
— Все-таки логика легенды о «черном демоне катастроф» не безупречна. Выходит, не у всякой истории финал был трагическим? Например, Рябушинский?
— Ну, если не считать некоторых разговоров в эмигрантских кругах о том, что Николай за границей работал на НКВД… И именно в этом был секрет процветания его антикварного магазинчика.
— Вот как? Продал-таки Николай душу?
— К тому же… Что вы скажете о том, что идол натворил после отъезда Рябушинского?
— Вы, кажется, намекаете, что и самим событиям семнадцатого года мы обязаны мширскому идолу?
— Наводнения и нашествия полчищ насекомых после того, как была открыта гробница фараонов, не кажутся вам сказкой? А Вторая мировая война, начавшаяся после того, как был потревожен прах Тамерлана?
— Воздержусь от комментария… Что же дальше стало с мширским идолом?
— Далее след идола теряется. Якобы Рябушинский передал идола помещику Неведомскому…
— Как будто знакомое имя?
— Знаменитая усадьба Неведомских, кстати, находилась неподалеку от Мширы, в здешних местах, Дамиан.
— Неподалеку отсюда?
— Да.
— Идол снова оказался под Мширой?
— Точно это неизвестно… Но вполне возможно предположить, что единственным, кто не побоялся «приютить» идола, мог быть именно граф Алексей Алексеевич Неведомский. Весьма своеобразная фигура! Даже на фоне неординарных персонажей того времени.
— Расскажите…
— Неведомский был страстным собирателем античной скульптуры и известным любителем Эллады. Он даже основал школу, в которой по изображениям на греческих вазах восстанавливал пляски и религиозные ритуалы Эллады. Причем учеников этой школы интересовали не только пластика, но и мистическая сторона этих ритуалов. Неведомский участвовал в раскопках в Греции. Привез оттуда много ценных вещей: светильники, кувшины для жертвенных возлияний. Крупный, с правильными чертами лица, с длинной холеной бородой, в греческом одеянии… Некоторым его современницам он казался воплощенным эллином. Женщины вспоминают его удивительные зеленые глаза… А когда Неведомский вдруг смертельно заболел и уже не мог встать с постели, то попросил своих учеников проделать античный погребальный ритуал. Просьба была очень настойчива… Принесли хитон… Говорят, его жена, не сочувствовавшая его языческим увлечениям, при этом пробормотала: «И перед смертью не может без комедии!» По окончании ритуала граф как-то очень восторженно благодарил своих учеников. Почти сразу после этого он скончался. В революцию имение было разграблено и сожжено. А вот идол с тех пор исчез.
— Погиб во время пожара?
— Неизвестно… Исчез, будто сгинул.
— Пропал, значит, божок?
— Учитывая его плохую репутацию, не исключаю, что кто-то, например та же графиня Неведомская, постарался запрятать его подальше от греха!
— От греха подальше? Это верно… Дел мширский идол, похоже, натворил — мало не покажется.
— И заметьте… По странному стечению обстоятельств, сгинул мширский идол в тех же местах, где и появился. Здесь, неподалеку от Мширы. Словно он прокладывал себе дорогу обратно. Черный, словно от шаровой молнии, след от идола тянется именно сюда…
— Верно…
— Но потом все про него забыли. Таков был двадцатый век. Не до этого идола было — людей сгинуло миллионы… Что там медный истукан!
— Это верно…
— Ну и как вам истории?
— Завораживают. Душу леденят.
— Правда?
— Вы и сами, Кленский, кажется, под большим впечатлением от этих легенд о юных поэтессах и «миллионщиках»… Так в те времена, кажется, называли миллионеров?
— Под впечатлением, признаю. Тем более что самое-то интересное только начинается…
— Начинается?
— Понимаете, нынешней зимой вдруг появляются описание и изображения этого пропавшего, сгинувшего идола в одном сугубо научном, для узких специалистов, журнале.
— Что вы говорите?!
— Да, спустя столько лет исчезнувший из поля зрения ученых и антикварных торговцев, найденный когда-то Аполлинарием Салтыковым идол неожиданно дал о себе знать. Он, покоящийся то ли в личной коллекции, то ли просто где-то на чердаке, вдруг всплыл!
— Ну и ну!
— Для ученых это была настоящая сенсация. Ведь, по сути, были только легенды, а вот научного описания этого второго истукана как такового у археологов не было. Получается, что откопали мширского идола в тысяча девятьсот одиннадцатом году, а описали только недавно… В начале двадцать первого века!
— И кто же автор статьи «в одном сугубо научном, для узких специалистов, журнале»?
— Кто? — Журналист вдруг замолчал.
Было заметно, что Кленский растерялся.
— Так все-таки… Кто же автор статьи? — повторил Дамиан.
— Это неизвестно… — наконец нерешительно произнес Владислав Сергеевич.
— Неизвестно? — Филонов с интересом смотрел на Кленского. — Правда неизвестно?
— То есть я хочу сказать… — Владислав Сергеевич замолк.
— Да уж говорите!
— Я хочу сказать, что это совершенно мне неизвестно.
— Да-а… — укоризненно протянул Филонов. — Таких красных ушей я давно уже не видал.
— Вы хотите сказать, что я вам лгу?
— Я-то этого не говорил. Но вот ваши уши… А ведь речь идет, возможно, о преступнике, Владислав Сергеевич!
Кленский подавленно молчал.
— Я…
— Да?
— Я должен подумать, — наконец произнес журналист.
Чувствуя себя пристыженным и вроде бы как уличенным во лжи, Кленский растерянно бродил по лесу, раздумывая, стоит или нет отвечать на вопрос Дамиана. Счастье приходит, когда его не ждешь…
Именно так появилась Вита. Так внезапно, что Кленский не успел даже обрадоваться.
Но это снова была она.
Наконец-то он опять ее увидел!
Светлое в синих букетиках платье мелькало между деревьями.
Девушка даже оглянулась на мгновение, невообразимо соблазнительно и нежно ему улыбнувшись…
И Кленский следовал за ней. Он убыстрял шаг, он пытался ее догнать… Ветки задевали по лицу. Кленский неловко спотыкался…
Но наконец он почти ее догнал.
И даже сделал решительную попытку приблизиться. Она обернулась, прижалась спиной к дереву…
И вдруг исчезла.
Исчезла!
Словно растворилась в зелени листвы.
Журналист от неожиданности остановился.
Он стоял, вглядываясь в шелестящую зелень…
И вдруг он почувствовал опасность.
