И, продолжая бормотать что-то в том же духе, не дожидаясь ответа на свой риторический вопрос, она удалилась.
— Что это с ней? — поинтересовался Дамиан у Кленского, убедившись, что «руководительница юных археологов» скрылась из виду.
— Она же сказала: не выносит беспорядка.
— ?
— Китаева вообще следит тут за всем.
— Что это значит — «за всем»?
— Ну… Даже бумажки подбирает, мусор всякий.
— И дело только в любви к порядку?
— Конечно, и «только»! Неужели вы думаете, что Китаева подслушивала?
— А вы ее в этом не заподозрили?
— Веру Максимовну? Возмутительное предположение.
— Один человек в одном офисе тоже подбирал бумажки…
— И что же?
— А потом его убили.
— Вот как?
— Шантаж. Люди, которые подбирают бумажки, обычно очень много знают и долго не живут.
А на следующий день поиски и усилия Дамиана все-таки увенчались успехом. То ли потому, что он умел это делать, то ли потому, что до него никому это и в голову не приходило — как следует осмотреть не дальние окрестности, а у себя под носом… В общем, Яшин рюкзачок Филонов обнаружил неожиданно близко, окинув профессиональным взором растущие неподалеку от палаток кусты.
Филонов нашел Яшин рюкзак!
И это было подтверждением того факта, что Яша не был плодом воображения членов экспедиции. «Мальчик был»! Вопреки намекам равнодушной Алисы.
И все в том рюкзачке оказалось на месте. Все нехитрые Яшины пожитки, включая небольшую сумму денег и красивую, в кожаном, с тиснением переплете записную книжку.
И еще кое-что… Некий тяжелый сверток.
Дамиан развернул бумагу.
— Опять находки… — вздохнул он. — С ума сойти можно от этой археологии!
Впрочем, об этом «кое о чем» Филонов до поры до времени решил никому не сообщать.
Вместо этого Филонов всем пообещал:
— Нашлась записная книжка, нашелся рюкзак, нашлась Яшина панамка… Найдется и Яшин труп!
— Надеюсь, эти поиски не помешают нашей дальнейшей работе? — довольно неласково взглянул на него Корридов.
— Что хоть у Яши в записной книжке? — поинтересовался у Дамиана Кленский.
— Почитать?
— Послушаю с интересом.
— Ну так слушайте…
И Филонов открыл записную книжку Нейланда.
— «Двадцать первое. Пятница. В моей жизни появилась она…» — многозначительно прочитал Дамиан.
— Она? — изумился Кленский.
— «Она красавица, — продолжал читать Филонов. — Мраморное совершенство. Дивная, неземная красота…»
— Дивная, неземная красота?
— «Невозможно представить себе что-либо более совершенное, чем тело этой Венеры…»
— Тело этой Венеры? — повторил Кленский. — Это он про кого? Про Зину? Или про Валю? Или, может, кто из корыстовских девушек в гости приходил?
— «Более совершенное, чем тело этой Венеры, более нежное и сладостное, чем его изгибы, более изящное и благородное, чем складки ее одежды…»
— Так и хочется сказать, как в анекдоте, вы это с кем сейчас разговариваете? Неужели это Яша пишет? Вы уверены?
— А что?
— Да стиль!
— Стиль неважен. Важна суть. Похоже, в деле замешана женщина. Красивая женщина! Слушайте дальше…
— Да?
— «Мучительное чувство при мысли, что такая дивная красота может сочетаться с такой полнейшей бессердечностью… Я очень жалею любивших ее… Не женщина, а шедевр лучших времен искусства ваяния!»
— Шедевр лучших времен искусства ваяния, «тело Венеры»… — вдруг озаренно пробормотал Кленский.
— Да оставьте вы это «тело Венеры». Вот… Послушайте, что он дальше пишет!
— Да?
— «Сегодня опять иду туда», — прочитал Дамиан.
— Куда туда?
— Откуда я знаю! Хотя… Погодите. Вот…
— Ну, читайте же!
— «Корыстово. Бетон. Мост. Поворот направо».
— Пожалуй, это похоже на описание какого-то маршрута.
— Но какого маршрута? Что все это значит?
— Да читайте же!
— «Петушиная голова. Крапива. Златокудрый мальчик. Агрессивные гуси. Казенный дом…» — прочитал Филонов.
— Что это значит — «петушиная голова»? — недоуменно повторил Владислав Сергеевич. — Что-то несусветное!
— Одно ясно — вы правы! — Яша явно описывает какую-то дорогу.
— Пожалуй…
— Пройтись, что ли? — задумчиво произнес вслух Филонов. — Как вы думаете?
Кленский не ответил.
Он молчал, задумавшись, вспоминая девушку, явившуюся ему впервые как греза… В не очень, правда, подходящем месте — на краю будущей мусорной ямы. Но, кажется, тоже в пятницу.
«Вита… — думал Кленский. — Вот к кому воистину приложимы эти слова: тело Венеры, совершенное… нежное и сладостное… складки одежды — изящные и благородные…»
* * *
А между тем Филонов, разумеется, решил «пройтись».
И был вознагражден за свою решительность. Его догадки начали подтверждаться почти сразу… Например, дорога через Корыстово действительно была выложена бетонными плитами.
Потом бетонка закончилась.
И теперь дорога вилась вдоль берега реки… Справа стена деревьев… Слева вода, высокий, обрывистый берег.
Филонов шел, поигрывая тростью, с которой обычно не расставался, особенно если собирался «пройтись». Причем ловкость, с которой сыщик умел вращать одной лишь кистью руки этот весьма увесистый предмет, была поистине виртуозной.
…Этот дом стоял одиноко, почти на обрыве.
И на тропинке, ведущей к нему от основной дороги, лежала отрубленная петушиная голова.
Рыжие перья, кремовый клюв… Полузатянутый серой пленкой глаз смотрел прямо на Филонова.
Так ведь и было у Яши написано: «петушиная голова». Итак, упоминаемая Яшей голова была налицо…
Филонов снова сверился с книжечкой: «Крапива».
И правда, заросли гигантской крапивы…
Выглядел дом крайне мрачно. Заросли крапивы. Ядовитый борщевик, в человеческий рост высотой. Ни одного цветочка…
Настоящий деревенский дом. Хлев примыкал к самому дому — общая стена. Оттуда, из хлева, доносились сопенье и мощное, можно сказать, свирепое хрюканье. И соответствующие такому месту специфические — скотские — запахи…
Неожиданно Филонову показалось, что за зеленой стеной крапивы и ядовитого борщевика что-то мелькнуло. Неужели женский силуэт?
«Пленительный изгиб линий… — думал Филонов, вглядываясь в незнакомку. — Невозможно представить себе что-либо более совершенное, чем тело этой Венеры, более нежное и сладостное, чем его изгибы». Неужто это она, героиня Яшиных заметок, предмет его восторгов? А вдруг?
— Девушка! — громко позвал Филонов. — Можно с вами поговорить?
За зеленой стеной крапивы снова обозначилось быстрое движение.
— Девушка!
В ответ только скрипнула дверь.
Очевидно, красотка спряталась в доме.
«Ну, явно очень неразговорчивая…» — подумал Филонов, поднимаясь на порог.
— Есть кто-нибудь дома?
Дамиан протянул руку, намереваясь взяться за ручку двери.
Но дверь с жутким треском распахнулась сама!
На пороге стоял огромный мужик — с топором…
И что немаловажно — с занесенным над головой топором…
Предпочитаемая Филоновым техника «уклонов и уходов», прежде выручавшая его в подобных поединках, сработала и на этот раз. Тростью Дамиан только изменил траекторию движения «колюще-рубящего» оружия. Что называется, «снял удар»…
И противник потерял равновесие. Далее сыщик завершил комбинацию. И негостеприимный человек рухнул, так и не успев по-настоящему воспользоваться своим доисторическим оружием.
Разумеется, Филонов дал деру, не дожидаясь, когда несчастливый обладатель топора придет в себя… Он не любил участвовать в сражениях.
Перешел на шаг Дамиан только километра через полтора…
И тут же услышал, как кто-то его догоняет. Правда, шаги эти были легкими…
Это была девушка.
«И в самом деле, изгиб линий пленительный! — Дамиан с исключительно профессиональной любознательностью внимательно оглядывал незнакомку. — И в самом деле, «мраморное совершенство»! — удивлялся он. — Еще чуть — и есть тебе античная Венера. Вот так чудеса — по соседству с хрюкающим хлевом!»
Впрочем, Филонову было не до подробностей: не появится ли вслед за «Венерой» и ее очухавшийся приятель?
— А где ваш друг с топором? — на всякий случай уточнил он у красавицы. — Как он?
— Дома остался, — успокоила его девушка и стала извиняться: — Вы только не подумайте ничего такого!
— Нет, конечно… Ничего такого я и не подумал, — ответил любезностью на любезность Дамиан.
— Ваня вообще-то очень хороший… — оправдывалась незнакомка.
«Сколько же хороших людей кругом!» — уныло подумал Дамиан.
— Совсем без недостатков? — вслух произнес он.
