согласился следователь. – Вполне возможно. Но что?
Гордеев пожал плечами.
– Что еще можно хранить в телефоне? Разумеется, фотографии.
– Фотографии? Какие фотографии?
– Я не знаю. Просто в ту ночь, когда случился второй пожар, мне показалось, что Николай Иванович что-то недоговаривает. Он как-то странно себя вел, словно порывался что-то рассказать, но не мог решиться. Феоктистыч, он тебе ничего не говорил? Я-то потом уехал, а ты остался. Да и вообще, это же твой подчиненный был.
Рюмин покачал головой.
– Нет, только то, что он сказал пожарным дознавателям. Мол, огонь обнаружил. Пожарных вызвал. Начальству позвонил. Никого не видел. Ничего не знаю. С чего ты вообще взял, что ему что-то было известно? Мне так не показалось.
– Не знаю. Не могу объяснить. Ты лучше скажи, кто мог записи с камер подтереть?
– Узнаем. Рано или поздно.
– А с остальных камер, которые на других наших объектах, ничего не подтерто?
Начальник службы безопасности снова пощелкал клавишами, выводя на экран другие картинки.
– Нет, все на месте, – ответил тот. – Опачки…
– Что еще?
– Смотри, кто к нам вчера вечером в гости заезжал.
Он развернул экран ноутбука, и Гордеев уставился на картинку, на которой появилась подъехавшая к офису «Турмалина» белая «Ауди» с тремя четверками на номере.
– И чья это? – спросил Александр. Ему ни машина, ни номера ни о чем не говорили.
– Валерия Георгиевича, младшего сына старика Волина.
– А я всегда считал, что их в фирме двое, – удивился Гордеев.
– Учредителей компании «ВолГА» действительно двое. Георгий и Александр Волины. Валерик у них бестолковый вырос. Его, кроме девок и выпивки, долгое время вообще ничего не интересовало. – Рюмин снова усмехнулся. – Знаешь, как бывает? Старший сын – папина гордость, зато младший – папина радость. Вот ему все и позволительно. Он за границей учился, потом вернулся, стал на родительские деньги жизнь прожигать. Правда, в последнее время вроде остепенился. Женился, работать начал. В семейной компании, конечно. И что ему, интересно, у нас понадобилось?
– Во сколько он приезжал? – заинтересовался Гордеев.
– В девятнадцать пятьдесят. Через двадцать минут после того, как сохранилась последняя запись с нужной камеры и за десять минут до того, как должна была появиться следующая. Не знаю, как тебе, а мне такое совпадение кажется подозрительным.
– Кто этот человек и почему его появление в вашем офисе так вас взволновало? – уточнил следователь.
– Сын и брат наших основных конкурентов, претендовавших на Красные казармы одновременно с «Турмалином», – вздохнув, сообщил Рюмин.
С утра Женя работала в суде. Именно на сегодня перенесли заседание, которое она попросила отменить из-за того, что сорвалась в полицию присутствовать на беседе с Александром Гордеевым. Все было, как обычно, но с самого пробуждения ее не оставляло чувство, что случилось что-то еще. Что-то очень плохое.
Евгения Волина привыкла доверять своим ощущениям. Они никогда ее не подводили. Чувство опасности было словно вшито под кожу, позволяя ей избегать действительно неприятных ситуаций. К примеру, однажды она в самый последний момент отменила поездку с маленькой Кристиной на море, а потом узнала про поломку самолета, на котором они должны были лететь.
Нет, трагедии тогда не случилось, но пассажирам лайнера пришлось перенести несколько неприятных моментов, да и задержка рейса, по итогу, составила более тридцати часов, провести которые в душном зале аэропорта с ребенком еще то удовольствие.
Еще был случай, когда Женя, движимая каким-то странным наитием, находясь в командировке в Москве, вдруг взяла и переложила паспорт из сумки во внутренний карман куртки. Сумку у нее в тот день украли. В кошельке, к счастью, была лишь какая-то мелочь, карту Женя сразу заблокировала, а вот телефон и паспорт лежали в карманах, и это сберегло много времени и нервов.
Она знала, что погода испортится, даже если на небе не было ни тучки, а прогноз уверял, что день предстоит сухой и чудесный. Так однажды она наотрез отказалась отпускать дочь с отцом на какой-то загородный пикник. Кристина ныла, бывший муж орал, взывая к Жениному разуму, а она стояла на своем, уверяя, что ребенок обязательно простудится.
Спустя два часа после того, как Волин, устав ругаться, уехал, налетел смерч с грозой, градом и падением температуры воздуха сразу на десять градусов. На том пикнике простудились не только все дети, но и большинство взрослых, включая подцепившего жуткую ангину бывшего мужа, называвшего ее после того случая не иначе как ведьмой.
В общем, неприятности Евгения чувствовала «пятой точкой», поэтому сейчас точно знала: что-то случилось. Вот только где и с кем? Разбуженная Кристина была совершенно здорова и благополучна. Позавтракала и убежала на уроки. Женя даже под надуманным предлогом позвонила ей, потому что ее своенравная дочь не терпела пустого контроля, и убедилась, что Кристина добралась до школы без приключений.
Мама уже много лет жила за границей. В Турции, куда она уехала отдыхать через пару месяцев после смерти своего предыдущего мужа и не вернулась, потому что вышла замуж. Турецкое мамино замужество Женю не шокировало, свою маму она слишком хорошо знала. Турецкий отчим работал врачом, образ жизни вел светский, имел большую просторную квартиру с видом на море и к маме относился хорошо.
С тех пор прошло уже восемь лет, к сложившемуся статус-кво все привыкли. Раз в год мама прилетала в Россию – говорила, что повидать дочь и внучку. Как правило, это происходило в августе, самом жарком месяце, который мама предпочитала «пересидеть» на родине. К дочери и внучке, правда, не рвалась. Оставалась в своей квартире в Москве.
В июне Кристина на месяц отправлялась в Турцию к бабушке. Та в старости стала сентиментальной и внучку привечала. Женя с дочерью вдвоем иногда уезжали на море в конце сентября, чтобы продлить себе лето. В доме маминого мужа Женя никогда не останавливалась, предпочитая гостиницу. Конечно, Кристину приходилось забирать из школы, но Женю это не смущало. Девочка хорошо училась и быстро нагоняла пропущенные уроки. Женя была уверена, что здоровье важнее, а знания приложатся.
По этому поводу они регулярно ругались с Волиным, который считал пропуски уроков разгильдяйством и распущенностью нравов, но его мнение Женю не особо интересовало. Сам он забирал дочь с собой на новогодние каникулы, которые регулярно проводил на каком-нибудь горнолыжном курорте. Сначала это были Альпы, теперь Сочи, но для Кристины это не имело никакого значения.
Сама же Женя, оставшись одна на все каникулы, проводила их в кровати, с пледом, накопленными за год детективами любимых писательниц, за неспешным просмотром сериалов с глинтвейном, шампанским и мандаринами. Это
