историю и придерживаться ее.
– Я не говорю, что убила ее. Но я могла! – Она вздрогнула. – Я завидовала ей достаточно сильно, чтобы желать ей смерти. Мило, правда? Это почти так же скверно, как если бы я сделала то, о чем думала. Дайте мне уже пофантазировать. Какая разница, что…
– Сначала я должен вам кое-что рассказать. Внизу Мастерс говорит с одним человеком, моим дядей. У него сверхъестественная репутация человека, который может видеть сквозь кирпичные стены. Мастерс вызвал его сюда с моей помощью. Он использовал мое имя и сказал, что это из-за моего интереса к вам…
– О чем вы говорите?
– Интерес. Это ведь так называется? Ну ладно, пусть так. Скажем, я… интересуюсь вами. Говорите что хотите. Как сильно интересуюсь, сказать пока не могу, потому что произошло убийство и весь дом отравлен, а внизу есть комната, где кто-то, кого вы знаете с рождения, пытался покончить с собой менее часа назад. Я чувствую запах пороха, и никто из нас не посмеет тут говорить об «интересе». Но дом будет не вечно отравлен, и тогда, возможно, божьей милостью вы узнаете, почему я считаю вас самым прелестным созданием, которое когда-либо встречал! Так что, если вы вдруг окажетесь в скверном положении, все, что вы делали и не делали, не будет иметь значения. Не совершайте глупостей, прошу вас, ни в чем не сознавайтесь.
– Знаю, – отозвалась она после долгой паузы. – Я рада тому, что вы это сказали. – Глаза ее были полны слез. – Вы… вы…
– Именно, – произнес он. – А теперь возьмите себя в руки и пойдем вниз.
Глава двенадцатая
Г. М. оспаривает дело
Когда они подошли к библиотеке, часы в коридоре пробили половину двенадцатого.
– …Полный отчет, – вещал инспектор Поттер. – Показания полицейского хирурга, свидетельство о смерти вам на подпись. Вот слепки двух следов, мистера Бохуна и мистера Беннета, – единственные следы, которые были там, когда мы приехали. План, на котором показаны следы, в масштабе. Думаю, пригодится, а то опять снег пошел. Вот отчет об отпечатках пальцев. Фотографии проявят и пришлют вечером. Тело все еще там, но его переложили на кровать.
Поттер аккуратно раскладывал все на столе под лампами с желтыми абажурами. Снаружи смеркалось, голые ветки бились в окно на ветру. В трубе гудел сквозняк, огонь в камине трещал и стрелял оранжевыми искрами. Мастерс, тяжелое лицо которого при свете ламп казалось более морщинистым, чем обычно, сидел за столом с открытым блокнотом. Морис Бохун, исполненный самодовольства, тоже сидел за столом, глядя немигающими глазами в камин. По другую сторону сбоку, выделяясь темным силуэтом, как две голландские куклы, стояли Томпсон и плотного телосложения седая женщина в черном. Беннет не видел Г. М., но в дальнем углу у камина вырисовывалась его огромная тень, и он мог различить блеск очков и пару белых носков.
– Спасибо, Поттер, – сказал Мастерс. – Вот ваш блокнот, возьмите. Я прочел сэру Генри все, что мы смогли на данный момент выяснить. А теперь… будут указания, сэр?
– А?
Мастерс чуть сдвинулся вбок, и в темный угол, где стоял Г. М., упало немного света. Беннет увидел, как Г. М. чуть пошевелился и открыл глаза. Уголки его широкого рта были опущены, словно ему на завтрак подали несвежее яйцо, и он ерошил остатки волос вокруг лысой макушки.
– Будут ли указания, сэр?
– Да не спал я, черт вас подери, – сказал Г. М., сунул в рот погасшую трубку и запыхтел. – Я думал. И не торопите меня! Не торопите, ясно? Вываливаете на меня весь этот хлам и ждете, что я немедленно во всем разберусь. И потом, мне, похоже, придется идти в павильон, пока опять не пошел снег, – а это тоже работа. Мне это немного не нравится, Мастерс. Дело скверное, чертовски скверное. Что вы там спрашивали? А, да. Отчеты. Нет, отложите их до той минуты, когда я что-то пойму. Отойдите-ка, сынок, – он указал на Поттера, – и дайте мне переговорить с мистером и миссис Томпсон.
В самом присутствии Г. М., несмотря на его попытки выказать недовольство, было что-то такое, что действовало на Томпсонов успокаивающе.
– Значит, так, – сказал Г. М., поднимая трубку, – я слышал, что вы сказали старшему инспектору, и я хочу использовать ваши показания, чтобы проверить всех остальных. Если кто-то из них солгал, скажите старику. Итак, – он подмигнул Томпсону, – вы были среди тех, кто пошел вчера гулять по дому при свете свечи?
– Нет, сэр. Мы с женой готовили павильон для мисс Тэйт. Постелили постельное белье, проверили дымоходы, разожгли камин, убедились, что краны с водой в порядке, и прочее. Жена занималась одеждой мисс Тэйт…
– И какая это прекрасная одежда! – сказала миссис Томпсон, поднимая руки и глядя в потолок. – Она не доверила бы ее никому из горничных, только мне.
– Ага. А в котором часу вы ушли из павильона?
– Сразу после полуночи, сэр, когда мистер Морис и два других джентльмена проводили туда мисс Тэйт.
– И вы, конечно, не оставили там спички, а?
Беннет, стоя с Катариной там, где их не могли увидеть, – в тени у дверей, видел лишь спину Томпсона. Но он сразу заметил, что дворецкий нервничает. Томпсон покосился на Мориса, который сидел бесстрастный и уверенный в себе, с хозяйским видом.
– Простите, сэр, мы допустили оплошность.
– А что вы делали, когда вернулись в дом?
– Я легла в постель, – сказала миссис Томпсон с нотками волнения.
– Сэр, когда моя жена, как она сказала, легла в постель, я еще почистил серебро по распоряжению мистера Мориса и подождал, пока остальные вернутся из павильона. Они пришли примерно в четверть первого, и тогда я запер дом.
– И они больше не выходили?
– Мистер Уиллард выходил, сэр, после того как мистер Морис со спутником ушли в библиотеку. Мистер Уиллард отсутствовал минут десять-пятнадцать; перед этим он спросил меня, буду ли я бодрствовать, чтобы впустить его. Сказал, что выйдет с черного хода, это рядом с моей кладовкой, и постучит в окно, когда вернется. Так он и сделал, сэр.
Г. М. посмотрел на кончик своего носа, словно его потревожила невидимая муха, и что-то пробормотал.
– Ага. Странно, похоже, никто не удосужился задать один вопрос. Да еще какой важный! Слушайте. От полуночи до полпервого все бродили туда-сюда, от дома и до павильона и обратно, и эта псина, Буря, ни разу не залаяла. Но в полвторого из дома вышел один человек, и она подняла такой шум, что пришлось ее запереть. И как такое могло быть, я вас спрашиваю?
Мастерс вполголоса выругался. Он посмотрел в блокнот, на Г. М. и потом снова в блокнот.
– Отчего же, сэр, – произнес Томпсон, – это легко
