Нет, Влад все-таки нарывается. Послать его, что ли, на три буквы, к окончательному ужасу академической публики?..
Но, ведь если он уйдет, она так и не узнает, что у него на уме. И Надя покорно произнесла:
– Ладно. Подожди.
И ровно через три минуты вернулась вместе с Катюхой из каталожного зала. Коллега без проблем согласилась ее выручить. Каталоги – не читалка. Они и без библиотекаря существовать могут. Народ у них в «историчке» в большинстве своем грамотный, сам в карточках разбираться умеет.
Катюха, упоенно виляя под взглядом Влада тощими бедрами, проследовала за стойку, а Надя вместе со своим гостем отправилась в буфет. Не глядя, похватала со стойки какие-то булочки, попросила сварить им кофе. Влад порывался заплатить, но она отмахнулась:
– Оставь. У меня потом из зарплаты вычтут. Со скидкой пятьдесят процентов.
– О, почти коммунизм! – восхитился Влад. Уселся за столик. Задумчиво произнес: – Тебе, кстати, очень идет эта работа. Гармонично смотришься – и за стойкой, и здесь... Куда эффектнее, чем в своей квартирке.
– Давайте ближе к делу... господин Марков, – поморщилась Митрофанова.
– Не называй меня так, – покачал он головой.
– Почему же – раз ты внук знаменитого генерала? – с иронией произнесла девушка.
– Потому что я обещал своим родителям, что никогда не буду претендовать на эту фамилию, – серьезно ответил Влад.
– Ну да, – усмехнулась Надя. – Твое родство с генералом – это ведь временно. А вот захапаешь брошь – и снова станешь этим, как тебя – Шиповым.
– Ты специально пытаешься меня вывести из равновесия?
– Да надоели просто твои байки – одна другой хлеще, – пожала она плечами. – То ты историк... потом вдруг превращаешься в благодетеля – старушку он пожалел, поехал вместе с ней голубей кормить. Теперь вот внуком генерала стал. Я тебе что? Сливной бачок для всякой лажи?
– О, хлестко сказано! – улыбнулся Влад. И серьезно добавил: – Надя, пожалуйста, извини. Мне самому было очень неприятно тебя обманывать.
– Извинения приняты, – холодно кивнула она. – Это все? Я могу идти?
– Нет, – покачал он головой.
– Только не надо мне больше о любви говорить, – печально произнесла она.
И Влад на удивление покорно кивнул:
– Хорошо. Не буду. Я вообще-то с тобой посоветоваться хотел...
– Как тебе, бедняжке, все-таки заполучить брошь? Не знаю и даже думать об этом не собираюсь.
Но он, не обращая внимания на ее резкость, задумчиво произнес:
– Видишь ли, Надя... В тот последний день, когда Крестовская умерла... я ведь у нее был. Утром. Часов, значит, получается за двенадцать до ее смерти.
– Я в курсе. Приходил вроде как попрощаться, а на самом деле продолжал драгоценность вымогать. У умирающего человека, – презрительно усмехнулась она.
– Вот Егорыч трепло, – досадливо пробормотал Влад. И с вызовом взглянул девушке в глаза: – Да, Надя. Ты права. Но только ничего я не вымогал. Крестовская сама завела разговор про брошь. Сказала мне, что все проверила и убедилась, что я – действительно родственник Маркова и его завещание подлинное. И что я – точнее, моя мать имеет на драгоценность полное право. Более того, она, Крестовская, высоко ценит ее деликатность и что мама никогда ничего у нее не требовала...
– Но свое завещание балерина при этом не изменила, – влезла Надя. – Все Егору Егоровичу оставила, да?
– Не изменила. Но только потому, что броши у нее к тому времени уже не было.
– И куда она делась?..
– А тебе Егор Егорович разве не рассказал? Драгоценность исчезла. И обнаружили пропажу в день рождения Крестовской. Когда еще Люся погибла... Ты, помнится, сама при этом присутствовала.
– Ага. Только мне Егор Егорович сказал, что ты брошь и спер, – хмыкнула Надя. – Или в тот день. Или еще раньше.
– Он ошибается, – хладнокровно парировал Влад. – Для меня это стало таким же шоком, как и для всех. Но я не потерял надежду драгоценность отыскать. И знаешь, что мне показалось? Что Крестовская догадывалась, кто ее украл. Только почему-то не хотела об этом говорить...
– С чего ты решил?
– Да одну странную фразу она произнесла в свой последний день... Может, уже бредила, конечно, а может, наоборот, разгадку подсказать пыталась. Бормотала что-то про лебедя. «Эту тайну знает лебедь. Самая мудрая, прекрасная и вездесущая птица. Найди ее, и она обо всем тебе расскажет».
Надя, пораженная, молчала. А ведь и ей балерина говорила нечто подобное... Но она не придала ее словам никакого значения...
Влад внимательно взглянул на Митрофанову и продолжил:
– Вот я и подумал: может, у Крестовской дома есть какой-то тайник? А на нем изображен лебедь?.. Но где он? В кабинете, в шкафу, какие-то птички, правда, стояли, но совсем маленькие, в них ничего не спрячешь...
– Не знаю, Влад... – медленно произнесла Надя. – Понятия не имею. Да и не в том возрасте Крестовская была и не в том состоянии, чтоб тайники создавать... Знала, кто вор, сказала бы. Зачем туман-то напускать?
– А сколько ей лет было?! Уже имела право на старческие причуды.
– Вот эта ее болтовня про лебедя и есть старческая причуда, – отрезала Надя. – Бред, короче, полный.
– И все-таки, – решительно предложил Влад, – составь мне компанию.
– Для чего?
– Давай в квартиру Крестовской вместе съездим. Все там внимательно осмотрим. Чем черт не шутит – вдруг найдем этого лебедя?
– А кто тебя пустит в ее квартиру?
– Егорка и пустит, – отмахнулся Влад, – если его не арестовали, конечно. Поехали вдвоем, а? Ум – хорошо, а два куда эффективней.
– Нет, Влад, – твердо произнесла Надя. – Не поеду.
– Почему? – огорчился он. – Не бойся, мы ведь никаких законов не нарушаем. Будем действовать с официального разрешения душеприказчика...
– Да просто не нужно мне это, – произнесла Надя. – У тебя свои цели: надеешься фамильную драгоценность отыскать. Вот и ищи. А я ни на что не претендую. И помогать тебе не собираюсь.
– А за процент от прибыли? – Он внимательно посмотрел на нее.
Встретил возмущенный взгляд Митрофановой и поспешно добавил:
– А для того, чтобы разобраться наконец, в чем дело?.. Вдруг там, в тайнике, действительно разгадка всего?
– Знаешь что, дорогой?! Я бы охотно тебе помогла. Если бы верила, что тебя на самом деле волнует разгадка. Волнует, кто убил балерину. И кто зарезал Магду. Но тебе ведь на это наплевать, разве не так? Только одно тебя и интересует – как свою брошь вернуть...
– Надя. Ты ко мне несправедлива, – покачал он головой.
– Знаешь, сложно быть справедливой! – саркастически вымолвила Митрофанова. – После всего того вранья, что ты мне наговорил! Я тебе не девочка, чтобы мной манипулировать!
И с удивлением увидела, что Влад улыбается. И услышала его восхищенные слова:
– Ох, Надя! До чего ты мне нравишься! Вот ей-богу, забрал бы тебя с собой! Поехали вместе в Америку, а? У меня там свой дом, карьера на пике, машину тебе куплю, какую пожелаешь!. И заживем – лучше многих!
– Нет уж, спасибо, – буркнула она.
– Не хочешь – как хочешь, – вздохнул ее несостоявшийся любовник. – Что ж, тогда извини. Возвращайся к своим талмудам. И спасибо за пирожки.
Даже слова в ответ вымолвить ей не дал – двинул прочь из буфета.
А Надя остолбенело уставилась ему вслед.
Она многое бы дала, чтобы понять: что он за человек, Влад.
Но только ответа на этот вопрос у нее не было.
* * *
Читателям зала всемирной истории в тот день явно не повезло. Мало того, что за окном полыхает солнце и в помещении духота страшнейшая... Что в библиотеке сезон отпусков и ждать заказанных книг приходится вдвое дольше... Так еще и единственный оставшийся библиотекарь, Надежда Митрофанова, всегда милая и внимательная, сегодня своими обязанностями явно тяготилась. Требования заполнять не помогала, бесед с читателями, как те привыкли, о литературе, о погоде и куда катится мир – не вела. А на тех, кто смел заикаться, что уже два часа прошло, а заказанный талмуд до сих пор из хранилища не пришел, она к тому же и рявкала – в стиле своей невоспитанной коллеги Катюхи.
Что поделаешь, трудно держать себя в руках, когда настроение испорчено. И все этот Влад дурацкий... Оставил после себя неприятное, кислое послевкусие. Как после вареной курицы из столовой – вроде и не протухшей еще, но явно «задумавшейся». Вот и Влад – как та курица. По всем статьям идеальный, и явно кокетничал с ней, и рассказ его про последний разговор с балериной походил на правду, и Катька совсем обзавидовалась, что у «старушки Митрофановой» что ни мужчина, то красавец... А на душе все равно муторно.
И работать никакого настроения нет.
Ну, нет – значит, и не будем. Все равно начальница в отпуск ушла, и она, Надя, теперь в зале полноправная хозяйка. Запросто можно служебным положением злоупотребить.
И Надя наспех нарисовала табличку: «ПЕРЕРЫВ 15 МИНУТ». Поставила ее на стойку и ушла в недра зала, за стеллажи. Решила попробовать порассуждать логически. А для того еще один список написать. Очень простой. В левой колонке – друзья. В правой – враги.
