– Не, тот раньше. На целый час. В начале восьмого утра. Я после ночи просыпался только, – сообщил старик.
– А мне говорили, что из посетителей первая я, – подловила Надя.
– А Егорка разве посетитель? – усмехнулся старик. – Он тут свой давно. Он знаешь кто? Домоправителем Крестовской, великой балерины, был. Как присосался к ней, к нам стал захаживать постоянно. И вместе с балериной, и сам – вроде как от ее лица.
– Значит, в начале восьмого пришел этот Егорка, – гнула свое Надя. – Потом, минут за десять до меня, мой знакомый, хотя в этом мы с вами не уверены. Потом, я. А еще кто-нибудь до меня приходил? Может быть, кто-то из сотрудников?
И, наверно, переборщила с заинтересованным тоном. Старик вновь уставился на нее подозрительно:
– Слушай, милая. Ты зачем в это дело лезешь, а? Про приятеля твоего я уже сказал: не знаю, помочь не могу! И вообще ты кто?.. Паспорт свой покажи!
– Нормальный у меня паспорт, – заверила Надя. – Российский. И прописка московская. Но все-таки скажите: кто еще в Доме искусств в то утро был? Антонина Матвеевна, например, была?..
– Это кто ж такая Антонина Матвеевна? – нахмурился дед.
– Ну, подруга Магды Францевны. Она у вас, кажется, техничкой работает...
– Не было ее тут, – сказал, как отрезал, старик. – Она только к десяти примчалась... Как ей позвонили, сообщили, что беда случилась... – Он хмуро взглянул на Надю, добавил: – И вообще, хватит тут вынюхивать. Друга она проверяет, как же, поверил! Давай иди прочь. А если к кому в Дом искусств явилась, тогда паспорт доставай.
– Да ни к кому я не иду, – вздохнула Надя. – Я специально к вам приходила.
– А я тебе что – справочное бюро? – проворчал вахтер.
– Значит, Антонины Матвеевны здесь не было, – вздохнув, подытожила Надя. – А еще одной женщины не видели?.. Знаете, такая странная? На колдунью похожа, правого глаза нет. Елена Беликова зовут.
– О господи, да не было, не было тут никаких колдуний! – окончательно осерчал дедок. – Давай дуй отсюда! Только работать мешаешь!
Пришлось повиноваться.
Да уж: толку от ее вылазки оказалось чуть. Одно только и выяснила: Влад, кажется, не врал. И действительно вошел в Дом искусств в тот момент, когда вахтер отлучился в дежурку. Антонину же Матвеевну из списка подозреваемых, наверно, можно вычеркивать. Как и колдунью Беликову...
...Но только Надя не видела, что сразу после ее ухода вахтер переменился в лице. Схватил телефонную трубку, набрал номер и доложил: «Про вас спрашивали!»
А когда выслушал ответ, мрачно усмехнулся.
* * *
Было у Нади искушение снова провести ночь вне дома. Просто на всякий случай. Но куда податься? Вновь к подружке и ее пацанам-бандитам? Опять не выспишься. В гостиницу, куда она собиралась еще вчера? Но денег было жалко по-прежнему. Тем более что сегодня на работе она покопалась в Интернете и выяснила: самый паршивенький одноместный номер стоит не меньше двух тысяч. А она не в такой опасности, чтоб швырять на ветер столь серьезные деньги. Да и переодеться бы надо. И голову вымыть своим шампунем, а не гостиничной ерундой. К тому же и Родион наверняка соскучился. Соседка его не обижает, конечно, честно выгуливает по два раза на дню но собака-то страдает. Родя – он как ребенок. Покормить, вывести на улицу для него недостаточно, он еще и ласки требует. Соседушка же – дама жесткая. «Сидеть», «лежать», «фу» употребляет охотно, а чесать брюхо навязанному ей псу, конечно, не станет...
Да и чего ей, Наде, бояться? Влад, похоже, не опасен. Тот мужик, что пытался вскрыть ее квартиру? Да права, наверно, соседка – это всего лишь вор-неудачник. С первого раза замок не сломал, значит, больше и не появится. Сбросить его со счетов и забыть. Зато она сможет поваляться в собственной ванне – без риска подцепить какую-нибудь заразу. И кофе выпьет не из гостиничного граненого стакана, а из любимой Димкиной чашки.
Эх, Димка, Димка... Так и не звонит ей. И только совсем уж несусветная дурочка может поверить, что съемки отнимают все его время. Даже звезды, занятые в главных ролях (как свидетельствовали любимые Надей романы Джеки Коллинз), всегда успевают крутить хвостом налево-направо. А уж Полуянов-то, со своим эпизодом, и вовсе свободен, как воздух. Наслаждается, значит, белыми ночами. И замечательными питерскими пышками (по-московски – пончиками). И смакует разливное пиво со вкуснейшей местной корюшкой. И ладно бы отдыхает просто без нее, но ведь с кем-то же проводит время! Как колдунья заверяла, даже с двумя. Одна пассия матерая, вторая – соплячка. И обе красотки, конечно. А она – спасибо Крестовской и ее проблемам! – даже не нашла времени ответить ветреному другу тем же.
Хотя что на балерину пенять... Дела, не дела – это все отмазка. Просто Димочка в ее подсознании настолько крепко засел, что никак не получается его предать. И позволить в его отсутствие себе вольность. Она-то его почти мужем считает. А он ее – всего лишь сожительницей.
«Вот вообще сменю к черту замки! – сердито думала Надя, шагая от метро домой. – Тем более что и повод есть: мою квартиру ограбить пытались. А Полуянов, когда вернется, пусть под закрытой дверью стоит! Впущу, конечно, его на часок, чтоб вещи свои собрал, и до свидания!»
...Вторая смена в библиотеке заканчивалась в девять. Надя еще задержалась, разгребала скопившийся за день завал, сбрасывала в хранилище возвращенные читателями книги. Потому, когда подходила к дому, уже почти стемнело. Народу, правда, на улицах было немало – вечер чудесный, сирень цветет, даже чудом залетевший в мегаполис соловей напевает. Но все равно немного страшно. Вдруг показалось, что за нею, метрах в десяти, какой-то мужик уже давно бредет. Невысокого роста и седой – точно, как описывала соседка...
Надя несколько раз оглянулась, ускорила шаг – мужик, к счастью, отстал. Показалось, наверно. Да и прямо у ее подъезда фонарь, не рискнет он напасть. «Хотя все равно надо было позвонить, чтобы Полина Юрьевна вместе с Родионом меня у дома встретили, – мелькнула запоздалая мысль. – Может быть, так и сделать? Но пока соседушка, как положено, поворчит... Пока соберется, за Родькой зайдет... Мне, что ли, во дворе болтаться? Ерунда. Проскочу».
И Надя, еще раз убедившись, что никто ее не преследует, быстрым шагом приблизилась к двери в подъезд. Только бы домофон не заело, как с ним часто бывает... Она на ходу вытащила из сумочки ключи, и в этот момент за ее спиной загрохотали шаги. Обернулась: седой! Откуда он взялся?.. Митрофанова в ярком свете фонаря успела разглядеть его какое-то мятое, невыразительное лицо, и в следующий миг в ее спину уперся нож. А в ухо зашелестел приказ:
– Открывай дверь. Живо!
Девушка ахнула и тут же почувствовала, как острие прорывает ткань платья, царапает кожу, а седой шипит:
– Я сказал: быстро!..
А ключи-то – уже у нее в руках...
Сейчас он затащит ее в подъезд, а на площадке первого этажа квартир нет, одни офисы, и вход в них с улицы, и никого там, по позднему времени, уже не будет...
– Помо... – попыталась выкрикнуть Надя.
Но седой коротышка сильным броском, почти оглушив, впечатал ее лицом в дверь подъезда. Вырвал из рук ключи...
И в этот момент за их спинами раздался визг тормозов. А спустя еще секунду Надя услышала крик: «Ни с места!» – и напиравшего на нее седого оттащили.
«Димочка...» – мелькнула благодарная мысль.
Она закрыла лицо руками. Губы, кажется, были разбиты, в голове шумело...
– Эй, ты жива? – услышала она незнакомый голос.
Отняла от лица руки и увидела: седого волокут в милицейскую машину. А рядом с ней стоит совсем молоденький милиционер, тревожно ловит ее взгляд.
– Спа... спасибо, – пробормотала Надя. И даже нашла в себе силы улыбнуться: – Вы... очень вовремя.
– Цела? – продолжал пытать страж порядка. – Деньги на месте?
– Да... – пробормотала Митрофанова. – Но он... денег не просил. Хотел в подъезд меня затащить...
– Разберемся, – заверил молоденький. И протянул ей носовой платок: – Вытрись. И поехали с нами. Заявление напишешь.
– Я...
Милиционер обнял ее за плечи, встряхнул, заглянул в лицо. Пахло от него, что удивительно, очень приятно – мятной жвачкой и хорошей туалетной водой.
– Как тебя звать-то?
– Я... – вновь пробормотала Надежда и пошатнулась.
Пережитое потрясение наконец навалилось на нее, накрыло, лишило остатков сил. Девушку стало трясти.
– Эй, что там с ней? – донеслось от милицейской машины.
– Поплыла!.. – откликнулся молодой. – «Скорую» надо!
– Не хочу «Скорую»! – взмолилась Надя. – Я... не сильно ударилась. Просто испугалась...
– Это пусть врачи разбираются – сильно или не сильно, – строго произнес милиционер. – Езжай в больницу, тебе надо. Заодно и побои снимешь.
«Прямо кино какое-то, – мелькнуло у Нади. – Времен соцреализма. Милиция – и приехала вовремя, и не хамит даже...»
И Надя жалобно взглянула на своего спасителя:
– А можно, я лучше домой? Я правда в порядке. Просто поплакать надо... В себя прийти.
