Глава 5
После недолгих колебаний Кассандра пришла к выводу, что мистер Хиндерсом прав. И, тяжело вздохнув, поплелась вслед за ним к машине. Ей чудом удалось избежать подробного осмотра знаменитой достопримечательности, когда она принимала дела.
Агент же пребывал в диаметрально противоположном состоянии духа. Он твердо намеревался сказочно провести летнее воскресное утро. Даже больше — похоже было, что сбывается самая его заветная мечта. Кассандра взглянула на агента и скривила губы.
— Замечательная погода. — Он оглянулся на девушку, будто не подозревая о том, какие чувства пробуждает в ней.
Мысленно послав помощника обратно в управление в ближайшем будущем, Кассандра хмуро огляделась. Пряничная деревенька уже закончилась, сплошной стеной пошли кусты и деревья, плотнее подступая к дороге.
По мере продвижения к цели девушка заметила, что непроизвольно наслаждается воздухом, вливавшимся в открытые окна машины, тишиной и спокойствием окружающей природы. Здесь лес был полновластным хозяином всего — воздуха, неба, дороги и людей, едущих по ней.
— Нам придется выйти на пустоши и пройтись пешком пару миль. Дороги в усадьбу со стороны деревни нет, объезд кругом займет гораздо больше времени, чем пешая прогулка.
Кассандра подозрительно взглянула на агента. К чему эти объяснения? Что он еще задумал? Худшие опасения оправдались, когда, выйдя из машины и оглянувшись на агента, возившегося у багажника, она увидела корзину в руках у помощника.
— Думаю, мы успеем проголодаться, и старания миссис Элден не пропадут втуне, — радостно сообщил молодой человек.
Следственные действия неумолимо превращались в легкомысленный пикник. Тяжко вздохнув и скрепя сердце, она пошла вслед за бодро шагавшим агентом. Тот выглядел таким же умиротворенным, как окружающая их идиллия летнего дня.
Невидимые в густых кустах птицы щебетали, не щадя себя. Утреннее солнце постепенно разогревало зелень, и роса сверкала как бриллианты. Луговые цветы пахли отчаянно сладко и пряно. Ускорив шаг, чтобы не упустить агента, уверенно шагавшего по тропинке, от которой из-за разнотравья остался лишь неясный намек, девушка уже с несколько иным настроением следовала за Хиндерсомом.
Через двадцать минут они вышли к пустоши, в центре которой возвышался каменный крест. Полицейские вытоптали траву, она лежала теперь примятая и готовая к жертвенному увяданию у самого подножия креста. На камне не осталось никаких следов крови, но девушка поежилась, вспоминая, как выглядело тело Логана, распятого на нем. Сейчас было совсем другое освещение, чем тогда ночью, и это воспоминание казалось ошибкой оператора, случайно вклеившего в детский фильм кадр из кровавого триллера.
— Только подумайте, возможно, сонет «Размышления у каменного креста» написан именно на этом месте, — пригласил восхититься уникальным фактом агент.
— Страшно представить, — мрачно согласилась с ним девушка, мысленно созерцая картину распятия.
— «Высокая трава пьет лето по утрам», — задумчиво произнес агент.
— Слушайте, прекратите уже декламировать стихи вашей незабвенной Эмили! — взвилась Кассандра, которую эти строфы выдернули из прошлого. Не то чтобы она была не рада тому, что страшная картина убитого человека растаяла, как роса под разгорающимся солнцем. Однако стихи были для нее неменьшим кошмаром.
— А это не ее… — растерянно сказал агент.
— Тем более не смейте! — резко и зло бросила ему девушка, зашагав прочь.
— Постойте, вы не в ту сторону свернули, — поспешил агент.
Досадливо смахнув лепестки с цветков, подвернувшихся под руку, она развернулась и пошла в направлении, указанном агентом. Спустя полчаса пешей прогулки, за время которой никто не произнес ни слова, они вышли к старому полуразвалившемуся дому.
Когда-то это было аббатство. Правда, от самого аббатства остались только один корпус, переделанный впоследствии под жилую усадьбу, да стены со стрельчатыми арками из красного кирпича. Сам дом тоже представлялся полной развалиной. Один из фасадов зашили в строительные леса.
Несколько лет назад некая общественная организация намеревалась произвести здесь реставрационные работы и открыть музей великой поэтессы. Но вскоре от этой идеи отказались. Потому что пришлось бы еще и подъездные пути обустраивать, а за невозможностью провести ветку железной дороги решено было устроить музей в местности более доступной для туристов и любителей поэзии. В Лондоне находился городской дом Бартов, в который переместили все архивы и другие раритеты, включая личные вещи и мебель, которые могли принадлежать семье.
— Отсюда вывезли все, что имело хоть какое-то отношение к Бартам, — нарушил молчание агент. — Впрочем, после пожара, который произошел через несколько лет после смерти Эмили, мало чего ценного осталось.
— Долго Барты жили в этом доме?
— После смерти отца Эмили, сэра Эбнера Барта, дети его покинули это печальное, по всеобщему мнению, место, только умерев.
— Ясно. Убийца вполне мог использовать развалюху как тайник.
— Место в этом смысле идеальное, — обведя долгим взглядом здание, признал агент. — Хотя довольно опасное.
— Оно еще и чертовски огромное, — подхватила Кассандра. — Где именно распложены комнаты нашей героини? Не можем же мы обшарить все здание, этого за неделю не сделать…
— Уна назначила встречу именно там.
— Смею надеяться, вы в курсе, где они находились?
— В часовне.
— Где? — не поверила девушка.
— Это ведь раньше было аббатство, — пожал плечами агент. — Хотя верхние этажи и подверглись значительной перестройке, в подвалах все оставалось почти неизменным. Там есть кельи и маленькая часовня.
— Вы хотите сказать, что она обитала в подземелье? — недоверчиво переспросила девушка.
— Да. Считалось, что ее слабое здоровье не выдержит шума внешнего мира. Врачи находили, что ей вреден свежий воздух и дневной свет.
— Своеобразные методы лечения. Заточить чахнувшую девушку в подвал. Ну что же, давайте спустимся в Аид за Персефоной.
В дом зашли через дверной проем, лишенный самих дверей. Внутри лежали сухая пыль, щебень и куски битого кирпича. Стены были голы и унылы. Беззвучный настойчивый гул скорее чувствовался, чем слышался.
Наскоро оглядевшись, агент уверенно повел ее вглубь. Вскоре они наткнулись на широкую лестницу, ведущую вниз. Темнота подвалов выбивалась из коридора, как вата из туго набитой подушки.
— Э-э-э… надеюсь, вы точно знаете, куда мы идем. — Кассандра, прежде чем спуститься во тьму, тянула время и нервно вытирала ставшие вдруг влажными ладони.
— Я много изучал архитектурные планы. — Бросив быстрый взгляд в сторону Кассандры, он улыбнулся. — Надеюсь на свою фотографическую память. Правда, схемы довольно старые. Не знаю, насколько соответствуют действительности. Именно с ними собирались работать реставраторы. В любом случае ничего другого у нас нет.
Он остановился и, порывшись в корзине, вынул два фонаря, один из которых протянул девушке, предварительно пощелкав выключателем, проверяя исправность.
— Ну хорошо, хорошо, — сдалась Кассандра, решив пойти на перемирие с человеком, с которым намеревалась спуститься в могильную неизвестность подвалов. — Думаю, вам надо рассказать все, что еще знаете о Бартах.
— С удовольствием! — просиял агент и бодро начал спускаться вниз, освещая лестницу своим фонарем. — Это действительно печальная история. Еще более грустная, чем принято о ней думать.
— Как, еще более грустная?! — делано недоверчивым тоном переспросила девушка и закатила глаза.
— Представьте себе! — не поддался агент, продолжая с прежним энтузиазмом. — Считается, что эта удивительно талантливая девушка достойна сожаления только потому, что слишком рано умерла. Во цвете лет, как принято говорить. Кроме того, что это само по себе печально, оборвалось творчество гениального поэта. Хотя есть мнение, что творец уходит только тогда, когда он сделал все, для чего появился в этот мир… — Он, вздохнув, оглянулся на девушку, которая задумчиво смотрела себе под ноги и, казалось, мало внимания обращала на рассказ своего спутника.
— И что? — после длительного молчания спросила она. Остановившись, Кассандра замерла, заставив агента повернуться к ней.
— Нет, ничего, простите, — сдался он, щурясь от яркого света, направленного прямо ему в глаза. — Я продолжу. Итак, девушка, одаренная талантом, родилась на большой плантации своего отца, на Ямайке. Детство, по-видимому, было довольно счастливым. Девочка росла здоровой, сообразительной, хотя и несколько избалованной. Несмотря на то что мать умерла при ее рождении, которое произошло спустя десять месяцев после предыдущего рождения ее брата, дети не знали недостатка во внимании, будучи окружены многочисленными нянями и слугами из числа рабов, принадлежащих отцу. Природа острова, благословенный климат, достаток и даже роскошь — вот что окружало самых младших детей, рожденных, когда старшие девочки были уже довольно взрослыми. Отец шестерых детей Эбнер Барт всегда отличался суровым нравом, а после смерти обожаемой им жены и вовсе стал черствым и жестокосердным.
