class="p1">Оказывается, он взял из машины планшет. Пересев на диванчик к Глафире, Сергей прислонил его к тарелке.
– Скажи, как называется его институт и на каком курсе он учится.
Они сблизили головы и начали искать.
Шведов был прав. Они быстро и легко выяснили, чем заполняют свою жизнь студенты. Каждый чих молодые люди выставляли на всеобщее обозрение и делали это с огромным энтузиазмом. Глафира была поражена. Зачем показывать всем, какой прыщ сегодня вскочил на твоем носу? Зачем снимать свои ноги в ластах, сидя на краю бассейна, да еще в шести ракурсах? Какой интерес могут представлять хоть для кого-нибудь два таракана, ползающие по твоей тарелке, которую ты не помыл с вечера?
Пока она раздумывала над тем, что заставляет людей выставлять себя идиотами, Шведов продолжал просматривать фотографии.
– Смотри: самая свежая дата – десятое мая. Кажется, ребята после учебы решили зайти в кафе. Тут вся группа. Может быть, ты знаешь кого-то из них?
Глафира стала смотреть. Вот Стасик пьет пиво, спорит о чем-то с парнем. Незнакомым. Вот обнимается с двумя девчонками. Их она тоже никогда не видела. Вот хохочет над чем-то, запрокинув голову.
Что же произошло тогда в доме Бартенева? За что убили этого глупого мальчишку?
– Стой, – вдруг сказала она, напрягшись. – А можно приблизить изображение?
Шведов приблизил. Друзья Стасика продолжали есть и пить пиво, но сам он сидел уже в другом месте, за спиной одного из студентов. У Стаса было очень напряженное лицо. Он с кем-то разговаривал. Этот кто-то был виден со спины. Глафира сглотнула. Ей мерещится? Нет, вряд ли. Этот жирный в складочках загривок трудно спутать. Она очень хорошо рассмотрела его тогда, на дне рождения.
Каким бы странным это ни казалось, но собеседником Стаса был Тобик, любовник ее подруги Ирки.
– Ты что-то увидела? – спросил Шведов.
Глафира перевела дух. Как такое может быть? При чем тут Тобик? Как они со Стасиком могут быть связаны?
Сергей увидел ее остекленевший взгляд и налил в стакан воды.
Она выпила, еще немного посидела, глядя перед собой, и сказала:
– Это я навела бандитов на дом профессора.
– Что?
Глафира приложила к щекам ладони. Какие они холодные! Просто ледяные.
– Глаша, не пугай меня. Что ты сейчас сказала?
Господи, прости меня, грешную!
– У меня есть подруга. Ирка. Мы сто лет дружим. Со школы еще. Она другая совсем. Веселая. У нее всегда рестораны, кавалеры. Но она все равно очень хорошая.
Глафира прижала руки к груди и посмотрела умоляюще. Сергей кивнул. Он верил ей.
– Мы все рассказываем друг другу, когда встречаемся.
– Ты ей говорила про находку профессора?
– Да. Я была в таком восторге…
– И что же она? Заинтересовалась?
– Да нет! По-моему, даже не поняла ничего! Сразу стала возмущаться, что профессор загружает меня работой, как галерного раба.
– Тогда при чем тут Ирка?
– Человек на фото, который сидит со Стасом, ее нынешний любовник – Тобик.
– Тобик – это кличка?
– Не совсем. Его зовут Тобиас. Он вроде как иностранец.
– А фамилия?
– Не знаю. Они с Иркой устроили мне сюрприз на именины. Сначала я летела на воздушном шаре, а потом пила с ними шампанское в шатре. Ирка сказала, что все организовал Тобик.
– Ты что-то им рассказала тогда?
– Точно не помню. Выпила шампанского и захмелела. Я же не пью почти. Для меня и пары глотков достаточно. Может, что-то и рассказывала.
– А где Тобик работает, Ирка не сообщала?
– Я не спрашивала, но он, кажется, богатый. Недавно подарил ей машину.
– Хорошо. Скажи хотя бы ее фамилию.
– Ирина Петрякова.
Шведов снова пододвинулся к планшету. Глафира не смотрела, копаясь в памяти и страшась вспомнить то, что сделает ее преступницей.
– Это он?
Сергей пододвинул планшет. С экрана на нее смотрел Тобик и улыбался точно так же, как тогда. Слащаво и фальшиво.
– Он.
– Его зовут Тобиас Мягги. Он бизнесмен. Занимается… Чем только не занимается! И действительно довольно состоятелен.
– А это твоя подруга?
Глафира глянула. Ирка обнимала Тобика за шею, а он рукой подхватил ее ногу под коленом и поднял до живота. Разрез на вечернем платье разъехался, открывая резинку черного чулка. Оба хохотали.
– Хорошая подруга, говоришь, – под нос пробурчал Шведов.
– Она близкий мне человек, и я ее люблю, – заявила Глафира.
– Тогда, как ты считаешь, она специально рассказала своему любовнику о богатстве, которое хранится у Бартенева, или просто проболталась по глупости?
– Специально она не могла, так же как и я. Выходит, мы с ней обе дуры.
– Не дуры, а просто наивные. Когда сам ничего худого не замышляешь, то и в другом человеке не подозреваешь.
Успокаивает, словно она маленькая девочка. Не поможет. Дуры, именно дуры! Из-за их дурости все и случилось.
На глаза навернулись слезы. Глафира сдавленно всхлипнула.
– Давай в хронологическом порядке, – деловым тоном продолжал Сергей, словно не замечая ее состояния. – Когда вы встречались с подругой?
– В самом конце апреля. Числа двадцать шестого.
– День рождения справляли девятого, а десятого Тобик встретился со Стасом. Быстро он дела делает. А когда было первое проникновение?
– Тринадцатого. Тогда пропала «Слеза Евы».
– Помню. Ты еще сказала, что Стас ни при чем.
– Абсолютно.
– Хорошо. А уже пятнадцатого случилось самое страшное. Получается, на все ушло три недели.
– За несколько дней до пропажи серьги профессор слышал звуки, доносящиеся из кабинета. Словно кто-то что-то искал.
– Стас?
– Нет. Олег Петрович проверял.
– Как?
– Вызывал его звонком. Стас приходил из своей комнаты на первом этаже.
– У профессора что, абсолютный слух? Лифт в доме работает практически бесшумно. Стас мог на нем спуститься и тут же подняться по лестнице.
– Второй раз Бартенев поехал в кабинет и не увидел никаких следов присутствия чужого человека.
Шведов усмехнулся.
– Стас жил в доме. Чужой человек мог оставить беспорядок в ходе поисков, а свой…
– Да именно поэтому! – вскричала Глафира. – Если он хотел украсть серьгу, мог сделать это, когда она просто лежала на столе! К тому же он все время был у нас на глазах.
– Да, – согласился Шведов, – это странно. Однако моей версии не отменяет.
– Не хочу, чтобы мы клеветали на усопшего. Это грех.
Сергей посмотрел на нее. «Бедная моя Глаша. Много на тебя свалилось. Может, хватит на сегодня?»
– Хорошо, Глаш. Давай закончим пока. – И добавил будничным голосом: – Кофе будешь?
Глафира помотала головой. У нее были красные щеки и совершенно несчастные глаза. Шведова вдруг затопила волна нежности. Почему он до сих пор не сказал, что любит ее? Боится испугать, чтобы синичка не улетела? Или сомневается, что она ответит тем же?
