Путаясь в мыслях, я и не заметила, что уже въезжаю к себе во двор. «Косточки» были при мне, а мысли слишком уж размытыми и как бы разъезжающимися, как ноги коровы на льду…
А ну-ка, воспользуемся испытанным методом. И я решила аж два раза подряд обратиться с вопросами к своим верным помощникам, чтобы хоть что-то прояснить для себя. Здесь же, не выходя из салона машины, я сосредоточилась на деле, на том, что меня сейчас волнует…
Первый бросок:
8+18+27 — «Существует опасность обмануться в своих ожиданиях».
И следом же второй бросок, пока не размышляя над толкованием первого:
11+18+27 — «Кто-то готовится сделать Вам выгодное предложение».
Оп-па! Что же, если предположить, что «кости» соблюдали хронологию в соответствии с моими мыслями, то выходит, что первое предупреждение относится к размышлениям о Дине и ее отношениях с мужчинами-женщинами. Значит, что-то я не то предположила. Скорее всего никакой лесбийской связи у нее не было, а забеременела она все же не столь легкомысленно. Но это не исключает, что с клофелином она работала не с женщиной. Они вполне могли работать на пару: сегодня одна, завтра другая, меняясь при этом одеждой и париком. Но как бы там ни было — мужчина стоит за организацией мошенничества или женщина, — непонятно, как вещи Дины попали к Косте Макарскому.
А вот что касается второго толкования, то оно, вероятно, имеет отношение к ближайшему будущему. Если иметь это в виду, то не лучше ли пока отбросить путаные мысли, которые все равно не хотят ложиться в строгую, крепкую, нигде не порванную цепочку, и подождать, когда это «выгодное предложение» свалится на меня? Вдруг благодаря ему я и приду к разгадке? Но ведь неизвестно еще, когда оно свалится, а сидеть сиднем и ждать как-то не в моем стиле…
На счастье, сидеть сиднем мне и не пришлось. Двенадцатигранные мои помощники и на сей раз меня не обманули. Поднявшись к себе на этаж и уже готовясь открыть дверь, я вдруг обнаружила бумажку, торчащую в щелке. Я сразу же вынула ее и раскрыла.
«Если хотите больше узнать о Дине Черемисиной и обстановке в ее квартире во время смерти, обратите внимание на неких Олю с Гансом. У них есть что рассказать вам. Они способны раскрыть кое-какие тайны. Спросите у них насчет их притязаний на прописку в ее квартиру. Не беспокойтесь, я не претендую на лавры вашего соперника и предоставляю вам эту информацию, равно как и возможность потешить ваше самолюбие как сыщика, инкогнито».
Ну и стиль… выспренный какой-то! Это я сразу же отметила про себя. Послание было написано на компьютере, а потом отпечатано на принтере. Подписи, естественно, не было — инкогнито все же!
Но чем-то знакомым повеяло на меня от полученного послания. Стиль и обороты, характерные для этакой надменной дамы, пытающейся снисходительно глядеть на все ее окружающее. Оля с Гансом, шумные неформалы. Она влюблена в него при наличии серьезной соперницы… в виде бутылки «Анапы».
Ну конечно же, Маша Пантелеева! Кто, кроме нее, мог написать мне это послание и так высокопарно выражаться!? Кто еще знал одновременно Олю с Гансом и меня? Я оставляла Евгению свою визитку, следовательно, Маша могла узнать мой адрес.
А ведь кое-какие детали, неизвестные мне доселе, прорисовываются. Так я подумала, еще раз перечитав послание. Следовательно, имеет смысл новая встреча с неформалами, очень даже имеет. Только вот где и как ее лучше осуществить?
Желательно, чтобы Оля с Гансом были вдвоем, без какой-либо поддержки, включая «Анапу». Что, опять идти к Евгению в надежде на то, что там будет тусовка, и выдергивать интересующую меня парочку оттуда?
Нет, это не годится. Но стоп, если я уверена в том, что автор письма Маша, может быть, следует через адресный стол, имея в активе ее имя, фамилию и даже отчество, узнать, где она обитает? Ведь Оля тогда четко произнесла: «Пантелеева Мария Владимировна».
* * *
Действовать в этом направлении я начала утром, позвонив Мельникову и попросив узнать адрес девушки. Я подозревала, что таинственный антураж она придумала, просто повинуясь своему своеобразному характеру.
Все вышло как нельзя более просто. Единственный минус заключался в том, что мне пришлось потратить время и бензин. Маша жила в отдаленном районе города, но дома оказалась только ее мама, а сама девушка была на работе, в фирме «Полиграф», которая располагалась в центре.
За всеми своими передвижениями, готовясь к разговору с Машей, я не забывала о тех версиях, которые у меня уже имелись. Однако к письму Маши я отнеслась серьезно. И не только из-за того, что в нем содержались намеки на связь Оли и Ганса с Диной в каком-то негативном смысле. Дело было еще и в том, что «кости», мои магические помощники, четко предсказали, что я получу выгодное предложение. А я привыкла им доверять.
В фирме «Полиграф» я очень быстро нашла Машу. Она сидела за компьютером с непроницаемым выражением лица и водила мышью по коврику. Увидев меня, она лишь кинула на меня взгляд и поздоровалась кивком головы, после чего снова уставилась в экран монитора.
Я подошла к ее рабочему месту вплотную и обратилась к ней:
— Маша, а я к вам.
— Сейчас, подождите, распечатается, и я выйду к вам. Подождите, пожалуйста, в другой комнате.
Тон ее голоса был ровным, совершенно без эмоций. Словом, как и тогда, при нашем разговоре в квартире у Евгения.
Проходя в другую комнату, я мысленно отметила! Наличие у Маши под рукой и компьютера, и принтера. Все сходилось, даже и думать нечего насчет того, Маша или не Маша прислала мне вчерашнюю записку.
Через пять минут Пантелеева появилась в том кабинете, где я ее ожидала, и выжидательно уставилась на меня.
— Маша, я сохраню ваше инкогнито, если вы так желаете, — без вступления начала я. — Вы только скажите мне, где лучше встретиться с Олей и Гансом, чтобы можно было удобнее поговорить с ними. А заодно… Может быть, вы объясните мне, каковы мотивы ваших действий?
Ничуть не изменившись в лице, Маша выдержала паузу, а потом таким же ровным, как и прежде, голосом произнесла:
— Олю с Гансом вы сможете найти сегодня в два часа дня около кафе «Дисторшен» на Проспекте. Что же касается остального, то, извините, я не совсем понимаю, о чем вы говорите.
— Спасибо, — поблагодарила я и, одарив рыжеволосую неформалку улыбкой, направилась к выходу.
Маша не пошла вслед за мной. Она развернулась на месте и направилась к своему рабочему столу, словно между нами не осталось никаких недоговоренностей и неясностей. Что ж, видимо, таков ее стиль поведения, и мне приходилось с этим считаться. В конце концов что мне нужно было от нее? Узнать, где поймать Олю с Гансом. Так она абсолютно четко и ясно мне это сообщила. А о мотивах ее поступков, характере и прочих индивидуальных чертах я могу поразмышлять на досуге.
Время до двух часов пробежало очень быстро. Я успела встретиться с Лерой Павловой. Сообщая ей о том, что расследование продолжается, в первый раз после начала нашего общения я заметила на ее лице некую досаду. Действительно, я работала уже почти неделю, а ощутимых результатов пока не было. Более того, Лере явно не нравилось, что Виктор Мироненко, которого она столь категорично обвиняла в смерти Дины, оказывался вроде бы как ни при чем. А заказчица, видимо, желала усматривать как правильную именно эту версию, не какую-то другую. Но… назвался груздем — полезай, понимаешь ли, в кузов! Поэтому кошелек Леры Павловой опустел еще на несколько зеленых купюр.
Правда, я постаралась успокоить ее, сказав, что расследование, по моим представлениям, близится к концу. Но не стала уточнять, что это чисто интуитивное мое ощущение, не базирующееся на уликах или хотя бы уверенности в том, что вычислила преступника. А, между прочим, из-за того, что к смерти Дины добавилась еще и смерть Кости Макарского, по сути дела, получалось, что я расследовала преступления одновременно.
Как бы там ни было, а Лера пожелала мне удачи. На этом мы и расстались.
В два часа дня я была уже напротив «Дисторшена». Это молодежное кафе располагалось в самом центре города, на пешеходной улице, которую тарасовцы для краткости именуют просто Проспектом, и служило местом оживленной тусовки неформалов разных мастей. Я сразу же узнала в толпе Олю с Гансом, которые разговаривали с каким-то парнем. Меня они пока что не замечали, что было мне на руку. Я решила дать им наговориться и подойти к ним уже после того, как они пойдут по своим делам. А в том, что они пойдут куда-нибудь, но только не в кафе, была большая доля вероятности: Оля с Гансом явно бедствовали, и скорее всего, даже посещение «Дисторшена» с его вполне божескими ценами было возможно для них только в том случае, если вдруг объявится неожиданный спонсор. На эту роль парнишка, с которым парочка беседовала, на мой взгляд, не очень подходил.
Так оно и вышло. Встреча возле кафе оказалась всего лишь «стрелой» для обсуждения каких-то их дел. Через десять минут Оля с Гансом расстались с парнем и направились по Проспекту в сторону консерватории. Здесь-то я их и перехватила.
