Попенченко какое-то время серьезно смотрел на меня. Вернее, сквозь меня. О чем он там думал, для меня осталось загадкой, поскольку с методами и приемами работы следаков из отдела обеспечения собственной безопасности я знаком не был.
Потом Виталий Зиновьевич перекинулся с капитаном Головней парой не очень понятных для меня фраз, после чего произнес:
– Хорошо. Я тебя услышал. Не понял одного: от меня-то тебе что надо? Чтобы я пришел на обыск квартиры вместе с майором Михеевым?
– Не вместе, а чуть позже. И со мной. Поскольку я хочу присутствовать при обыске квартиры и помочь вам изобличить Киприани. А если майор Михеев с ним, то и Михеева, – безапелляционно заявил я.
– Ты, конечно, можешь присутствовать при обыске на правах арендатора квартиры, – многозначительно посмотрел на меня Виталий Зиновьевич. – Придет Михеев, обнаружит вместо Паши Кочета тебя, выяснит, что это ты снимаешь квартиру, а не Кочетков, обыск все равно произведет, мешочек найдет и запишет тебя если не в соучастники, то в укрыватели преступника. Ты, конечно, сунешь ему под нос свое ночное видео с Киприани, но все это будет уже не то…
– Вот именно, не то! – быстро согласился я. – И не хочу я сидеть в квартире и дожидаться прихода Михеева. Я хочу участвовать при обыске квартиры на правах журналиста, снимающего весь процесс…
– Ты хочешь прийти с видеокамерой, что ли?
– Именно, с камерой и своим оператором.
– Ну, брат, есть в тебе какая-то дьявольщина!
– Не без того, – кивнул я и, набравшись наглости, добавил: – И ты нас проведешь, поскольку иначе нас просто не пустят. Мы снимем процесс обыска и нахождения черного мешочка, после чего я раскроюсь как арендатор квартиры. А вы посмотрите, как на это отреагирует ваш майор Михеев.
– Небольшой спектакль хочешь устроить? – усмехнулся Попенченко.
– Ага. Должно получиться очень эффектно.
Попенченко опять задумался. Потом посмотрел на Головню, который все время разговора сидел вполоборота, повернув лицо в нашу сторону. Капитан воспринял взгляд своего начальника как призыв высказать свое мнение и произнес:
– А что, Виталий Зиновьевич, то, что предлагает Аристарх, – вполне резонно. Если Михеев «крыса», то эта ситуация может его сразу раскрыть. И съемки эти нам потом очень пригодятся…
– Пригодятся-то они пригодятся, только вот он использует их в своей передаче. И я пока не знаю, хорошо это для нас или плохо.
– А мы ему запретим пускать их в дело, пока не выясним, «крыса» Михеев или нет, – нашелся капитан Головня. И душевно так мне улыбнулся.
– Ладно, – кивнул Попенченко, мельком глянув на меня. – Будь по-твоему. Бери своего оператора, подъезжайте к дому и сидите тихонько, как мышки. Когда приедет Михеев, на квартиру не суйтесь. Пока они дверь будут вскрывать, пока искать понятых… Тут подъедем и мы. Как увидишь нас с капитаном, выходи. В квартиру зайдем вместе, ну а там – по обстоятельствам. Уяснил?
– Так точно, – по-военному ответил я.
– Тогда на сегодня все, – заключил подполковник Попенченко.
На чем мы и распрощались.
Глава 14
Финита ля комедия, или Пять минут до нового года
Все началось в половине одиннадцатого.
Я, мой бессменный оператор Степа и наш водитель Степаныч сидели возле дома десять по улице Новый Арбат уже час с четвертью, когда подъехала группа во главе с Михеевым и ребята в бронежилетах, шлемах и с автоматами. Один из собровцев остался возле подъезда, а остальные вошли в подъезд. Буквально через десять минут подъехал «мерс» с подполковником Попенченко и капитаном Головней. С минуту посидев, они оба вышли, после чего покинули редакционное авто и мы со Степой. Вчетвером (Степа с камерой на плече) мы поднялись на восемнадцатый этаж. Дверь в квартиру шестьдесят семь была открыта. Полицейский на входе проверил документы Попенченко и уважительно отступил в сторону, пропуская нас и подозрительно поглядывая на Степу. Я тоже посмотрел на него, собираясь дать команду снимать, но увидел, что в этом нет необходимости: Степа уже включил камеру и старательно запечатлевал все происходящее. Приятно работать с людьми, понимающими вас с полуслова. Вернее, без слов, как в данном случае.
Обыск в квартире еще не начинался, поскольку Михеев ждал, когда ему приведут понятых. Старший из группы собровцев подошел к Михееву и сказал:
– Все. Мы здесь больше не нужны. Отбываем на базу.
Михеев в ответ на это кивнул и вдруг, увидев Степу, уставился на него с таким выражением лица, будто увидел ожившую мумию, и заорал:
– А этот здесь откуда? Вывести его немедленно!
К Степе подскочил человек из группы Михеева, но тут из коридора в комнату ступил Попенченко и произнес:
– Он со мной. И этот, – Виталий Зиновьевич подбородком небрежно указал на меня, – тоже…
– А на каком основании они здесь присутствуют? – спросил Михеев, глядя прямо в глаза Попенченко.
– На основании разрешения, полученного мной сегодня утром от первого заместителя руководителя Главного следственного управления генерал-майора юстиции Виктории Евгеньевны Намиевой. Вам понятно, товарищ майор?
– Понятно, – недовольно буркнул Михеев, отвел от Попенченко взгляд и гаркнул в коридор: – Ну, и где понятые?
– Здесь, товарищ майор, – послышался ответ из прихожей.
– Ну, так давай их сюда!
В комнату вошли понятые, семейная пара средних лет: мужчина с тусклым взглядом, которому не хватило духу отказаться от предложенного полицейскими мероприятия, и женщина, любопытство которой превысило чувство осторожности. Вдвоем им было явно скучно, а тут какое-никакое, а событие, вносившее разнообразие в их унылый и серый быт. Женщина, увидев камеру на плече Степы, машинально поправила прическу и разгладила ладонями невзрачное домашнее платье.
– Граждане понятые, – сказал майор Михеев. – Сейчас мы будем производить досмотр комнаты. Прошу вас быть внимательными и смотреть за всем, что будут делать наши сотрудники. Вам понятно?
– Понятно, – важно кивнула женщина и бросила взгляд на камеру. Мужчина промолчал.
Обыск начался от двери по часовой стрелке. Наверное, так было заведено. Два человека, пришедшие с майором, осмотрели сначала диван стального цвета у самого входа, прощупали подушки на нем, потом перешли к тахте, вынули из чехла матрас, перетряхнули одеяла. Затем отдернули оконные шторы, осмотрели единственный ящик письменного стола, высыпав его содержимое на столешницу, прощупали кожаное кресло на колесиках, после чего приступили к двустворчатому шкафу. Ничего не отыскав в нем, стали поочередно открывать ящики тумбочки, что стояла под телевизором. Когда очередь дошла до второго ящика сверху, то после выемки из него стопки глаженого постельного белья в правом дальнем углу обнаружился черный холщовый мешочек. Я видел, как загорелись глаза у сотрудника, совершавшего досмотр вещей. Когда он раскрыл мешочек, то, не сдержавшись, воскликнул:
– Есть!
Через мгновение рядом с ним оказался майор Михеев. Он тоже заглянул в содержимое мешочка, после чего пригласил понятых подойти поближе.
Те осторожно приблизились. Подошли к тумбочке с телевизором и мы со Степой.
– Прошу понятых обратить внимание на этот мешочек, найденный в ящике тумбочки, – едва ли не торжественно произнес Михеев. – Понятые, вы видите его?
– Да, – ответила за себя и своего мужа женщина в домашнем платье.
– Вы видели, откуда мы его достали?
– Да, видели.
– Откуда же?
– Вот из этого ящика, – указала на второй сверху ящик тумбочки понятая.
– А теперь давайте посмотрим, что там внутри, – голосом Деда Мороза, приглашающего ребят детсадовского возраста оценить подарки, которые он им принес, произнес Михеев и демонстративно высыпал содержимое мешочка на тумбочку.
Надо полагать, перед тем как сделать наезд камерой на высыпанные майором драгоценности, Степа успел-таки заснять алчный блеск в глазах женщины-понятой, когда она увидела то, что находилось в мешочке. Оживился и ее муженек, уныние которого невесть куда улетучилось. Да и немудрено, поскольку на тумбочке лежали: золотые женские часы, платиновые сережки и золотые сережки с сапфирами, золотой браслет в виде змейки, бриллиантовое колье с сапфирами, золотое кольцо с крупным бриллиантом, старинный золотой перстень с изображением креста в обрамлении порванных звеньев цепи, жемчужные бусы.
– Это же драгоценности, пропавшие из квартиры Крохиных! – воскликнул кто-то из группы Михеева. – А старинный перстень с крестом, так он точно соответствует описанию перстня, пропавшего из квартиры Киприани с последнего убийства.
– Именно так, – довольно произнес майор Михеев и улыбнулся: – Что и требовалось доказать. – Теперь майор обратился уже к нам со Степой: – Прошу господ телевизионщиков и всех присутствующих обратить внимание на следующий факт: жемчужные бусы, бриллиантовое колье с камушками, золотое кольцо с большим бриллиантом и золотые сережки опять-таки с драгоценными камнями были украдены шестого декабря сего года из квартиры начальника Государственной инспекции по надзору за московскими объектами недвижимости Юрия Сергеевича Крохина во время убийства его жены. А вот этот золотой браслет в форме змеи, золотые часы, платиновые сережки и старинный родовой перстень принадлежали ранее Макруи Патвакановне Киприани, убитой недавно в своей квартире в доме на шоссе Энтузиастов… – Он победно вскинул голову и обвел взглядом окружающих, включая подполковника Попенченко, который смотрел на все происходящее с насмешливыми искорками в глазах. – Таким образом, следствие на сегодняшний момент имеет факты, полностью изобличающие в совершении обоих преступлений вора-рецидивиста Павла Афанасьевича Кочеткова по кличке Кочет, поскольку именно в этой квартире скрывался последнее время преступник. И его арест является лишь делом времени…
