– Ага, а Стефан Великий передал копье в качестве приданого Елене Волошанке, – уяснил я. – Так копье попало в Москву. После своей опалы Елена сумела спрятать артефакт, и его нашли много позже. Теперь история копья более или менее ясна. Только не ясно, зачем оно понадобилось вам, Вероника Павловна! Для коллекции?
– Дело в том, что камень Удачи и копье Дракона, согласно легенде, взаимосвязаны, – ответила Соколова. – Два любящих и близких человека взаимно поддерживают друг друга. Речь идет, разумеется, необязательно о плотской любви, тут имеется в виду духовное единение. Это необязательно муж и жена, это могут быть сын и мать, отец и дочь – главное, чтобы они были дороги друг другу и готовы на самопожертвование ради дорогого человека. Поэтому, узнав в наконечнике копья, за которым так охотился Георгеску, то самое копье Дракона из бабушкиных рассказов, я не могла устоять.
– Вы хотели передать его Аркадию? – понимающе кивнул головой я.
– Нет, я хотела передать копье Дракона своему сыну Володе, – ответила Соколова. – В нем смысл моей жизни. Наше единение, единение камня Удачи и копья Дракона принесли бы ему успех и счастье в жизни.
– Хм… Однако жизнь Влада Цепеша я бы не назвал удачной и счастливой, – с сомнением заметил Тавров.
– Ну почему же?! – живо возразила Соколова. – До определенного момента его жизнь была вполне успешна и счастлива. Он вернул себе престол отца и даже в плену жил достойно вместе с любимой женой. В сражениях он был удачлив до определенного момента. Просто мы не знаем деталей этого момента: то ли у него случился разлад с любимым человеком, то ли копье было просто похищено.
– Примерно, как сейчас, – вполголоса заметил я, но Соколова услышала. Она опустила голову и еле слышно произнесла:
– Да, как сейчас.
– Значит, копье у вас действительно украли, – задумчиво произнес Тавров, потирая лоб пальцами.
– Наконец до вас дошел этот факт! – с раздражением заметил Аркадий. Он сидел рядом с Соколовой, крепко обняв ее, и поглаживал ее спину ладонью – словно ребенка успокаивал.
– Валерий Иванович, я предлагаю применить метод исключения, – решительно вмешался я. – Если вы поразмыслите, то придете к выводу, что в доме сейчас находится только один человек, который официально имел доступ во все помещения и имел возможность входить туда круглосуточно, включая подвал и комнату наблюдения.
– Да, – согласился Тавров, поняв мою мысль, и решительно поднялся со стула. – Что-то давно мы не видели нашего дорогого Викентия Аркадьевича!
* * *
Стараясь не шуметь, мы подошли к комнате дворецкого. Тавров осторожно взялся за ручку: дверь оказалась закрыта на замок. Тавров отошел назад, прикидывая, как бы половчее вскрыть дверь, но Аркадий опередил его, решительным ударом ноги выбив дверь.
В комнате никого не оказалось. Окно, невзирая на мороз, было открыто и оттуда тянуло ледяным воздухом. Аркадий высунулся в окно, осмотрелся и сказал:
– Так-так… Он ухитрился разбить камеру наблюдения, чтобы мы не заметили его ухода через окно на мониторе видеонаблюдения. Под окном большой сугроб, очень удачно для него. А машина его на месте, значит, пешком ушел.
– В окно он полез, опасаясь наткнуться на кого-нибудь из нас по дороге к выходу, – заметил Тавров. – А уж на улице он добрался до ворот, электронный ключ от калитки у него есть. Н-да… Выходит, упустили мы засланного казачка вместе с его добычей!
– Но как мы теперь расплатимся с похитителями? – застонал Аркадий, обхватив голову руками.
– Если это не спектакль с их стороны с целью извлечения дополнительной выгоды, то ситуация действительно тяжелая, – мрачно согласился Тавров. – Поэтому будем искать вашего засланного казачка Викентия и через него выходить на заказчика похищения копья Дракона. Однако популярная вещица оказалась!
* * *
Тавров немедленно связался с Бредниковым и вкратце рассказал ему о событиях сегодняшней ночи. Узнав новости, Бредников выругался смачно и так громко, что я услышал его голос, стоя рядом с Тавровым. Затем он велел нам дожидаться его приезда в особняке Соколовой.
В ожидании приезда следователя мы успели поспать и позавтракать, так что появившегося около часа дня Бредникова мы встретили достаточно бодрыми. Бредников допросил Аркадия и сказал:
– Дело осложнилось, конечно, но вашего дворецкого мы уже подали в розыск. Зато есть и светлое пятно. Вот, смотрите! Узнаете?
И Бредников протянул нам несколько фотографий. Там был изображен Лаврушин, но какой-то чудной.
– Господи! Где вы его нашли? – воскликнула Соколова.
– Нашли мы его в психиатрической лечебнице, – ответил Бредников.
– Как он туда попал?! – удивился Аркадий.
– В тот самый день, когда вас похитили, Лаврушина обнаружили в невменяемом состоянии, в трусах, майке и без документов в туалете аэропорта Домодедово. Поскольку о похищении никто ничего еще не знал, то его сочли чудом выжившей жертвой ограбления. В этом году уже был случай: нашли преступника, подпаивавшего попутчиков в электричках спиртным с нейролептиком. Многие от этого умирали, а те, кто умудрился выжить, потеряли память. Ну а как пришла ориентировка, один из охранников вспомнил, что похожего мужика выносили из туалета абсолютно невменяемым и отправили на «Скорой помощи». Вчера вечером Лаврушина удалось разыскать в Центральной областной психиатрической клинике на улице Восьмого марта. Жить он будет, но пока он даже не в состоянии вспомнить, как его зовут. Похоже, что ему в толпе в аэропорту вкололи сильный нейролептик, а когда он потерял сознание, похитители затащили его в туалет, сняли одежду с документами и мобильником и бросили в кабинке. Вот так!
– Слава богу, что живой! – с облегчением прокомментировала Соколова. – А что ничего пока не помнит… Так он все равно не может знать, где мой мальчик.
– Зато продвинулось дело с теми, кто следил одно время за особняком и вызвал подозрения Лаврушина, – с довольным видом сообщил Бредников. – Благодаря видеозаписям с дополнительных камер мы определили номера двух использовавшихся в слежке машин, нашли людей, на которых были оформлены доверенности на эти машины, и идентифицировали одного из этих таинственных наблюдателей. Это некий господин Бернудов Виссарион Прокофьевич, по профессии журналист. В узком кругу общин греко-католической церкви России он известен как Кавалер Рыцарского Креста Священной Стражи Голгофы. Это такой орден, созданный римским папой для католиков римского и византийского обрядов. Одна из машин, из которых велось наблюдение, принадлежит Бернудову. Мы взяли его в оборот, и он рассказал немало интересного. Честно говоря, многое из того, что он рассказал, звучит достаточно странно, поэтому я распорядился привезти господина Бернудова сюда. Вы сможете задать ему вопросы, которые, возможно, и прояснят дело. Во всяком случае, дело о похищении Владимира Соколова начало поворачиваться неожиданной стороной.
* * *
Спустя час милицейская машина доставила в особняк Соколовой невысокого, толстого и очень испуганного шатена: это и был господин Бернудов. Войдя в гостиную в сопровождении милицейского сержанта, он, запинаясь, поздоровался и замер в дверях, хотя наручников на нем не наблюдалось и сопровождающий сержант никак его не ограничивал.
– Сержант, свободны, – сказал Бредников и предложил Бернудову садиться.
– Итак, господин Бернудов! – громко и внушительно начал Бредников. – Вы находитесь в доме женщины, у которой похитили ребенка. Между тем видеокамеры наблюдения зафиксировали, как вы на протяжении длительного времени вместе со своими подельниками вели наблюдение за этим домом. Я уже объяснял всю щекотливость вашего положения, поэтому спасти вас может только полная искренность. Вы поняли?
– Да, да! – закивал Бернудов, нервно потирая руки. – Я понимаю!
– Тогда начните с главного: с чего вдруг вы принялись следить за домом госпожи Соколовой? – предложил Бредников.
– В середине прошлого года в Москву прибыл некий господин Фридрих Пихлер, иезуит из «Руссикума», – начал давать показания Бернудов.
– Откуда? – не понял я.
– Из «Руссикума», – пояснил Бернудов и, видя наше непонимание, решил объяснить подробнее. – В 1925 году по распоряжению Папы Пия ХI был создан Русский отдел в Конгрегации восточных церквей. Его возглавил французский иезуит Д’Эрбиньи. С 1929 года отдел стал называться колледжем «Руссикум». Он готовил католических священников для тайной работы в Советском Союзе. Они изучали русский язык и русскую литературу, православные обряды и старославянские песнопения, но самое главное – готовили себя к подвигу во имя Веры! Они точно знали, что если их схватят в СССР, то ничем, кроме молитв, Ватикан не сможет им помочь. И они мужественно шли на это! Первый и единственный десант иезуитов чекисты арестовали с потрясающей быстротой – скорее всего, благодаря внедренному в «Руссикум» или даже в Конгрегацию восточных церквей агенту. Двое иезуитов были расстреляны, двое умерли, а семь исчезли в архипелаге ГУЛАГ. Сумел выжить чудом лишь один из посланных, священник Пьетро Леони, вернувшийся в Рим после многих лет заключения в сталинских лагерях.
