- И не мечтай. Вся шпана в районе Вовку знает лучше отца родного. С отцами, сама знаешь, как бывает, а Вовка двадцать лет на одном месте. Едем в больницу.
- Шесть утра, там все закрыто, и нас не пустят.
- Нас пустят, - заверила тетушка. И была права.
Владимир Петрович лежал бледно-зеленый и улыбчивый. Спросил, едва не смеясь:
- Что глаза как блюдца? Проняло наконец?
Серафима заревела с порога.
- Вовка, прости ради Христа... Да разве ж я могла помыслить, что они на такое отважатся?
- Могла, не могла... умных людей слушать надо. Пристраивайтесь. И рассказывайте.
Я покосилась на тетушку, та вздохнула и начала излагать. Рассказ мне в целом понравился. Мы по всем статьям выглядели несчастными жертвами. Однако Владимир Петрович придерживался другого мнения.
- Дуры вы, прости Господи. А у тебя, Илья, где мозги были? - Тарханов за свои мозги обиделся и стал в окно смотреть. - Что ж с вами делать-то?
- Не знаю, - честно ответила тетушка. - Скажешь, в милицию идти пойдем, хоть и не хочется.
- В милицию теперь не резон. На Юрика компромата нет, а вы выглядите хуже не бывает. С бандитами якшались, деньги стибрили, вещественные доказательства уничтожили. Тюрьма по вам плачет, честно скажу.
- Ладно хохмить, не до этого, - обиделась тетушка.
- Я себе настроение поднимаю, потому как дрянь дело. А вы хоть и сомнительного поведения, но люди мне не чужие. Я через пару деньков отсюда сбегу, а до той поры вам лучше на дно лечь. Если Циркач объявится и решит вас укрыть в надежном месте, соглашайтесь. И глаза таращить ни к чему. Лучше его вас сейчас никто защитить не сможет. Пару дней перебьетесь, а там мы с Катком разберемся.
- Сомнения у меня, - вздохнула Серафима. - Ты в больнице валяешься, а Каток по городу гуляет. Есть время концы в воду спрятать. Я вот грешным делом думаю, может, и Жорки в живых уж нет?
- Чего ему сделается? Жив. Сидит на даче в Красном. Такой шикарный особняк, виден со всех точек. Братишки привыкли быть мудрее всех, думают, если и дом на неизвестную тетку оформлен, так никто и не хватится.
- Откуда ты про Жорку знаешь? - удивилась тетушка.
- За что мне, по-твоему, зарплату платят? Жив Жора и умирать не собирается. Он крутого только корчит, а потрясем малость, и расколется. Тогда и Юрика пристроим туда, где его давно и с нетерпением ждут. Задача на два ближайших дня ясна? Затаиться и ждать. А теперь топайте, мне спать надо.
Мы распрощались. Однако далеко уйти не смогли. Вышли из больницы в сопровождении дежурной медсестры и замерли в полном недоумении: охрана отсутствовала. "Мечта бандита" на месте, но выглядит сиротливо: никого тебе ни спереди, ни сзади, шофер и тот куда-то запропастился. Мы дружно попятились к двери, но медсестра уже успела запереть ее и удалиться. В общем, нам осталось только одно: ждать, что будет дальше.
Ждать пришлось недолго. Справа к нам направлялись очень серьезные ребята в количестве трех человек и к нам ринулись. Я подумала, что неплохо бы упасть в обморок, но смогла только побледнеть. И то на троечку: по сравнению с землистой бледностью Ильи и сероватым цветом лица Серафимы моя в расчет не принималась.
Парень, тот, что был впереди, приблизился ко мне почти вплотную. Я едва не завизжала, лицо у него было как у каменных скульптур на острове Пасхи. Я ясно сознавала: такому ничего не стоит перерезать мне горло. Я открыла рот с намерением что-нибудь сказать напоследок, все забыла и рот закрыла. А парень взял меня за руку. Я сжалась, когда мою беззащитную ладонь сграбастала эта звериная лапа.
Он заговорил низким и хриплым голосом:
- Анжелика Станиславна... Да вы не бойтесь...
Как бы не так. Первой опомнилась Серафима.
- Вы кто? - рявкнула она. - Нас Сергей послал, - игнорируя тетку, сказал мне парень. Я взглянула на свою руку. Ощущение такое, словно она попала в тиски, но, когда он мне ее вернул, все пальцы оказались на месте. Слегка помяты, но все же на месте... В порыве благодарности я пропищала:
- Да? А где Сережа?
- Поехали, по дороге все узнаете. Илья Сергеевич поспешил прийти в себя и поинтересовался, куда запропастилась его охрана. Отвечать никто и не думал. Парни взяли меня в плотное кольцо, я припала к Серафиме, а Илью ненавязчиво оттеснили. Как видно, встречи с ним Циркач не искал.
- Я позвоню, - торопливо заверила его тетушка и зашагала по-солдатски быстро.
Мы свернули за угол и оказались перед голубым микроавтобусом, торопливо устроились и покатили по улице. Накрапывал дождь, было тоскливо и неуютно.
- Извините, - обратилась я к точной копии каменной глыбы острова Пасхи. - Куда мы едем?
К моей великой радости, он ответил охотно, назвал один из районных центров, до которого было километров тридцать. Пояснил, что там мы будем жить в частном доме под надежной охраной, а в городе сейчас опасно. Беспокоиться, по его словам, совершенно не о чем, с Сергеем я увижусь уже сегодня, И вообяце на свете стоит жить. В заключение он протянул телефон и предложил позвонить Сереже. Я позвонила и услышала все те же заверения. Телефон вернула и нерешительно улыбнулась. После этого мы познакомились. Твердокаменного звали Саша, того, что за рулем. Гена, а молчуна со шрамом на шее - Андрей.
Дом, куда нас привезли, стоял на окраине небольшого фабричного городка. Дома здесь в большинстве своем деревянные, и этот ничем не отличался от сотни других. Мы прошли к калитке. Высокое крыльцо, под окнами доцветают георгины, большой сад. Приятное место. Мы немного потоптались у двери, пока Саша не отыскал ключ и не открыл тяжелый навесной замок. Внутри дом был чистеньким и уютным. И принадлежал, о судя по старенькой мебели, расшитым салфеткам и фотографиям на стене в самодельных рамках, какой-то старушке.
- Здесь живет ваша бабушка? - спросила я, оглядываясь.
- Жила, - ответил Саша. - Умерла зимой бабуля. Вы не стесняйтесь, будьте как дома.
Через полчаса мы пили чай из самовара с сушками и сахаром. Ребята выглядели мирно, вроде бы старались нас развлечь и смогли произвести впечатление на Серафиму. Она начала милостиво улыбаться. Если отвлечься от мысли, что чай мы пьем скорее всего с бандитами, приходилось признать, что они приятные и веселые люди. В общем, повода жаловаться на жизнь не было.
Циркач приехал около пяти. К этому времени ребята съездили в магазин, закупили всякой снеди, и мы устроили в саду пикник, правда, без выпивки, чему мы с Серафимой порадовались. Дождь давно кончился, трава высохла, и мы расположились поддеревьями. Туги появился Циркач, держа в руке два больших яблока, сорванных по дороге, и улыбался. Мы замолчали на середине фразы, ожидая, когда он подовдет.
- Привет, - сказал Циркач, усаживаясь рядом.
Ребята без лишней суеты встали и удалились.
- Здравствуй, Сережа, - ответила я, Серафима ограничилась кивком. Он захрустел яблоком, потом улыбнулся, похвалил вкус и забросил огрызок в глубину сада. Достал из куртки конверт и протянул тетушке.
- Деньги, - пояснил он.
Серафима едва заметно поморщилась и собралась что-то сказать, но передумала. Уверена, это было мудрым решением. За нее сказала я:
- Спасибо.
- Вчера я очень беспокоился, - заметил он, правда, с улыбкой. -Звонил.
- Я хотела уехать, Сережа... - покаянно ответила я.
- Знаю.
- Мы просто очень испугались, -сочла я нужным пояснить.
- Здесь безопасно. А через несколько дней все кончится. - Тут был бы уместен вопрос: что все? Но задать его желания не возникало. - Пройдемся? предложил он, я поспешно встала. Мы направились к кустам смородины между грядок. Серафима, осознав, что много мы так не нагуляем, из сада удалилась. Циркач щурился на солнце, смотрел в сторону, был странно чужим и далеким. Я сказала:
- Эти деньги... не стоило их возвращать. Бог с ними.
Циркач не ответил и даже виду не подал, что услышал. Я кашлянула и спросила робко:
- Сережа, а мы поедем на... эти острова, забыла, как они называются?
Теперь он посмотрел мне в глаза. Внимательно. Надо полагать, вид у меня был жалостливый. Он обнял меня одной рукой, прижал к себе и сказал:
- Если захочешь.
- Я очень хочу, - торопливо заверила я и в этот момент действительно хотела оказаться на каких-нибудь островах в тысячах километрах отсюда.
- Значит, поедем.
- Когда? - Я потерлась носом о его плечо, как ни странно мужчин это обычно умиляет. - Я спрашиваю, потому что отпуск у меня скоро кончится, первого октября открытие сезона...
- Все это на несколько дней, - заверил он. - Потерпишь?
- Конечно. Ты приедешь?
- Если смогу.
Мы еще погуляли между грядок, я ничего против не имела, но вздохнула с облегчением, когда он сказал:
- Мне пора.
- Я тебя до машины провожу, можно? - Роль ласковой дурочки всегда давалась мне легко. В театре я их часто играю. Однообразно, зато выходит с блеском.
По пути я неожиданно для самой себя и спросила, тихо и очень робко:
- Сережа, ты меня любишь?
