вдруг его такая правильная и счастливая жизнь полетела под откос. Еще немного, и жена совсем отвернется от него, оставшись у сестры. Но в чем он виноват перед ней?
– Люба, прости меня, – рискнул он. – Ты же знаешь, я все ради семьи.
– Все так живут. Чего уж теперь, – немного подумав, уже спокойнее ответила она. – Ты иди, а то опоздаешь.
Помявшись в прихожей, он неловко оделся и вышел, ругая про себя неблагодарную дочь и сына, который не смог вовремя остановиться.
* * *
Алевтина Ивановна гладила дочь за руку, причитая:
– Что же ты, девочка моя!
– Мам, прости, – слабо отвечала Ася, бледная как смерть. – Глупость была. Все прошло, слышишь?
Рядом с кроватью стоял врач и смотрел в карту пациента.
– Ну что, пока переводим в палату, – поспешил обрадовать он. – Но работа с психотерапевтом обязательна. К вам зайдет специалист сегодня после обеда. Понимаю, что неприятно, но таков протокол, – он поспешил ответить на возможные возражения.
– Иди домой, мам, – уговаривала Ася. – Отдохни. Со мной уже все хорошо. Честное слово!
Внизу, в холле, стоял Александр с пакетом свежих фруктов и растворимых каш, слишком хорошо помня, каким скудным бывает больничный паек. Он словно заново переживал тот ужас, когда пятнадцатилетнего Кирилла привезли сюда на «Скорой». Разговоры с врачом, бесконечные воспитательные беседы от участкового и инспектора по делам несовершеннолетних. Александр и подумать тогда не мог, что этот период будет еще не самым страшным в его жизни. Именно тогда у него появилась первая седина, и он повзрослел.
Кажется, что в тот жуткий момент, который до сих пор преследовал его во снах, когда он увидел лежащего в подъезде племянника с затянутой жгутом рукой, он понял, что больше себе не принадлежит. Что в этом мире больше нет ничего более важного, чем спасти этого ребенка, который год назад стал круглым сиротой. И каким-то чудом у него все получилось.
Александр нахмурил брови в попытке сдержать эмоции. Как же он не заметил, что эта девочка оказалась такой хрупкой? Почему он погрузился в собственное горе и не подумал, что для нее этот первый по-настоящему сильный удар судьбы мог оказаться роковым?
* * *
Все наши встречи с Ленкой, вопреки стандартному для всех женских посиделок тем для обсуждения, производили на меня удивительный эффект. Когда подруга уходила, меня посещало вдохновение. То, о чем Ленка рассуждала весь вечер, причудливым образом проросло у меня в сознании, побудив меня к активным действиям.
– Ты можешь мне русским языком объяснить, что ты делаешь? – спросил Папазян, садясь ко мне в машину.
Я сидела напротив автомастерской Овчинникова с самого утра и пристально следила за всем, до чего мог дотянуться мой зоркий бинокль.
– Понимаешь, что-то здесь нечисто, – попыталась я облечь в словесную форму свои подозрения. – Сын явно что-то знает, ты сам говорил. И я собственными глазами видела, как они ссорились. Да, звучит неубедительно, – согласилась я. – Но я нутром чувствую, что они в этом замешаны.
– Бред какой-то, – заключил Гарик. – Чувствует она! Еще скажи, духи нашептали. К нам круглый год такие просветленные ходят, с видениями.
– Тогда не мешай! – рявкнула я.
По части общения с духами опыта у меня было хоть отбавляй. И пусть я была материалисткой до мозга костей, но отрицать прорицательскую силу моих игральных костей было бы глупо. А Ленке я ухитрилась преподать такой мистический урок, что она все утро оглашала мою квартиру своими довольными воплями.
Что, скажите на милость, нужно завучу и матери-одиночке? Правильно, уверенность в завтрашнем дне. Отныне, запустив руку в бархатный мешочек, Ленка могла приобщиться к многовековой мудрости Поднебесной, прочитав одну из множества скачанных мной в интернете цитат Конфуция. Практичное мировоззрение китайского мудреца кому угодно могло вернуть крепкую почву под ногами. И Ленка, уверовав раз и навсегда в мистическую силу подарка, была уверена и в моей исключительной экстрасенсорной одаренности.
– Что мы теряем-то, я не понимаю? – возмутилась я.
– Время? – предложил Папазян. – Какой у них мог быть мотив?
– Рискну предположить, что они хотели защитить сына, – когда я произносила эту версию вслух, она звучала и вполовину не так убедительно, как у меня в голове.
– От чего? Они понятия не имели, чем занимается Руслан, – усмехнулся Гарик. – Мне его мать битых полчаса доказывала, что мальчик учится в университете. Так что прости, Тань, но версия твоя так себе.
– Но Овчинников же звонил Кириллу в Новый год, – не унималась я.
– Так он сына искал, – разбил Папазян очередные мои надежды. – Руслана задержали за пьяную езду. Вот его и потеряли. Кто там будет в Новый год с пьяными разбираться? Посадили всех в обезьянник, и пусть спят до утра.
– Ты зачем сюда пришел? – не выдержала я.
– Думаю, Тань. Не хочу с висяка новый год начинать.
– Я хочу вскрыть его машину, – поделилась я заветной мечтой. – У меня с собой ультрафиолетовый фонарик. Люминола, правда, нет, так что будем ориентироваться на черные пятна.
– Таня, это незаконно. У меня нет ордера, – Папазян тщетно взывал к моему рассудку.
– Ты постоишь рядом, сама все сделаю, – меня было не остановить. – В случае чего сам же и задержишь.
Как по заказу, из мастерской вышел Петр Николаевич. Отдав какие-то распоряжения, он сел в автомобиль и поехал в город.
– Ты со мной или сядешь к себе? – спросила я, боясь потерять время.
– Не, давай с тобой, самому интересно.
Проехав приличное расстояние и остановившись возле поликлиники, Петр Николаевич, тяжело двигаясь, вошел внутрь.
– Все, кранты мужику, – подытожил Гарик. – Я такое много раз видел. Дети попадают в переплет, первыми выбывают отцы. У мужиков сердце после пятидесяти вообще на стресс реагировать не умеет. Подготовка нужна, – закончил он с изрядной долей бахвальства.
– Значит, его не будет долго. Пойдем, покараулишь, – я выскочила на улицу.
– Стоять, Иванова! – шикнул мне вслед Гарик. – Просто иди за ним. Пока он почти в обмороке, возьмешь у него ключи. А потом вернешь, – как бы ни было обидно это признавать, но у Гарика были все основания говорить со мной как с глупой первогодкой, только окончившей академию.
Петр Николаевич как раз стоял в очереди в гардероб, когда я заметила, что ключи от машины он сунул в левый карман брюк. Тяжело опираясь на поручень, он направился к дежурному администратору.
– Боже мой, вам плохо! – всполошилась я, беря его под руку. – Девушка! Тут мужчине плохо, он на ногах не стоит, – я активно привлекала внимание персонала.
Дежурный администратор тут же подбежала к Петру Николаевичу, который, будем откровенны, действительно выглядел не лучшим образом. На ногах он стоял
