class="p1">– Вы признаете, что делились информацией с убийцей Фроловым? – глянул бы строго на нее Коровин.
– Да, нет, но я… – последовал бы ее смятенный ответ.
– Рассказывали или нет?
– Да…
– То есть другими словами, вы являлись наводчицей!
Доказать факт ее неосознанности, наивности и влюбленности в преступника будет невозможно.
Далее…
Она поселилась у Воронкова, чтобы скрыться от преследования полиции и преступников. Но как только Воронков выгнал ее из дома, по его душу сразу явился убийца. Ее, между прочим, любовник.
Доказать, что она не снабдила убийцу сведениями о Воронкове, будет также невозможно. Хотя мотива особенного у убийцы не было. С какой стати ему убивать Воронкова? Боялся, что Варвара выболтала ему что-то? Так Воронков мог за то время, что Варя жила у него, сотню раз позвонить в полицию и рассказать обо всех ее признаниях.
Скорее, тот явился по Варину душу, но разминулся с ней. Но это снова недоказуемо.
Далее…
Эта старушка Шайкевич – весьма мутная и загадочная личность. Она-то наверняка Варину помощь восприняла не так, как надо. Расценила ее как нападение. И Коровин рассудит точно так же, явись Варвара к нему с повинной головой.
– Наблюдение ваши подельники сняли и послали вас, – пожмет он плечами, считая себя правым.
Тут еще убийство в туалете аэропорта парня ее дочери так некстати случилось. И даже не само убийство, а присутствие в тот момент там Вареньки. За это тоже зацепится Коровин. Как пить дать зацепится.
Ничего не выходило у Воронкова. Ни единого плана по спасению возлюбленной. Ни единой мысли, как составить этот самый план.
Осторожно выбравшись из объятий спящей Вари, он натянул спортивные шорты и футболку – вчерашняя покупка. И пошел на кухню готовить завтрак.
Кофе и омлет? Воронков стоял у распахнутого настежь холодильника, осматривая полки.
Или что-нибудь посущественнее? А как насчет круассанов с начинкой из мармелада? Готовое слоеное тесто они вчера покупали.
Он открыл морозильник, достал твердый квадрат слоеного бездрожжевого теста, сунул его в микроволновку немного разморозить. Баночку с мармеладом поставил на стол. Достал с полки еще и яйца – омлет все же необходим. И молоко для кофе.
Пока готовились круассаны, он взбил яйца с молоком в крепкую пену. Вылил на сковородку, где уже подрумянились ломтики паприки. Всыпал кофе в турку именно в той пропорции, в которой любил – крепко, слегка сладко.
Через двадцать минут Сергей Сергеевич Воронков поставил на пластиковый поднос все, что сумел вкусно и красиво испечь, зажарить и сварить. И медленными осторожными шагами двинулся к спальне. Не потому, что боялся разбудить Варвару. А потому, что налил в чашку слишком много кофе, боялся расплескать на белоснежную тканевую салфетку.
Уже на подходе к двери спальни он услышал, как Варвара кому-то сказала:
– Да. Я сделала все, как ты велел.
В области сердца Сергея Сергеевича мгновенно стало тихо и больно. Он встал как вкопанный, изо всех сил стараясь крепко держать поднос. Чтобы он не дрожал и не гремела посуда. Ему очень хотелось дослушать. И подлецом он себя вовсе не чувствовал.
– Сколько можно, Иван?! – возмутилась Варвара громким шепотом. – Оставь меня уже в покое! Я не желаю… Что?! Мой новый адрес?! Отстань от меня! И не звони мне больше!
Повисла тишина. Варвара закончила разговор с тем человеком, который едва не убил Сергея Сергеевича. И убил еще много кого. И ограбил. И вообще был чрезвычайно опасен. Она закончила с ним разговор и, судя по шороху постельных принадлежностей, зарылась лицом в подушку и завыла.
Воронков так же медленно и осторожно пошел назад. В кухне поставил поднос с красивым вкусным завтраком на стол. Подошел к окну, выглянул. И тут же увидел машину – подозрительную, с совершенно темными стеклами, стоявшую там, где ее еще десять минут назад не было. Он выглядывал. Видел. На стоянке под этими окном вообще не было машин. Все разъехались с утра кто куда. А сейчас…
– Сережа, он снова объявился! – раздался задушенный вопль за его спиной.
Он медленно обернулся, посмотрел на женщину, которой вторично доверился и которая вновь предала его. И, глядя на ее красивое стройное тело, встревоженное прекрасное лицо, изящные руки, вцепившиеся в узел простыни, Воронков понял, что доверился бы ей и в третий, и в четвертый, и в пятый раз. Если бы только судьба предоставила ему такой шанс.
Он полюбил эту женщину. Впервые так сильно полюбил, что собственная жизнь перестала казаться ему такой уж значимой. Без нее!
– Ты звонила ему? – спросил он и тут же протестующе выставил ладонь. – Только не лги мне, Варя.
– Нет. Это он позвонил. Он снова отследил меня. Я уже три сим-карты поменяла. Он безошибочно находит мой номер и звонит! Он не оставляет меня в покое. Я не знаю, что мне делать! Я не знаю, где мне скрываться?! – Она заплакала – тихо и красиво. – Я исчезла так, чтобы меня не нашла полиция. Это было его требованием. Еще до того дня, когда он напал на тебя.
Об этом Воронков знал. Варвара рассказывала.
– Но что-то поменялось! Он снова звонит и требует… – Ее пальцы туже стиснули узел простыни, в которую она закуталась. – Он требует сдать тебя!
– Как он узнал, что мы с тобой? Ты рассказала?
Воронков невидящим взглядом смотрел на остывающий омлет, на оседающую пенку на кофе.
– Нет! – закричала она, пожалуй, слишком громко, чтобы фальшивить. – Он позвонил, он уже знал об этом. Видимо, в больнице ему рассказали, что мы ушли вместе.
– И уехали на такси, которое он сможет вычислить по щелчку пальцев, – рассуждал Воронков. – И найдет водителя, а тот посмотрит по навигатору и скажет точное место, куда нас привез, и даже подъезд, у которого нас высадил…
– Не понимаю, – замотала она головой. – Мы с тобой поехали сразу в магазин за вещами.
– Вот именно! Но Иван Фролов этого не знает. Он будет искать таксиста и потеряет время. Отключи телефон немедленно. Вытащи аккумулятор. – скомандовал он.
Он выдохнул с облегчением, заметив, как из машины с тонированными стеклами выходит молодой парень с букетом и спешит навстречу девушке из соседнего подъезда.
Это был не Фролов. Он их еще не достал.
Варвара вернулась из спальни уже в ночной шелковой сорочке, которую он вчера с удовольствием и неловкостью с нее снимал. Положила на стол телефон: аккумулятор отдельно, сим-карта отдельно, телефон отдельно.
– Умница. Присаживайся. Будем завтракать. – Он уверенно отодвинул стул от стола.
– Завтракать? – округлила она заплаканные глаза. – Но…
– Не зря же я старался, милая. Для тебя, между прочим. Я бы обошелся и заурядной яичницей.
Варвара послушно села, сдвинула разобранный телефон в сторону. Схватила круассан, чашку с кофе. Потом посмотрела на него с надеждой. Как на сильного и надежного.
– У тебя появился план, Сережа? – задала она вопрос минут через пять, успев съесть круассан и выпить весь кофе. И успев прошептать: – Божественно! Невероятно вкусно!
– Да. Кажется, я кое-что придумал, – проговорил Сергей Сергеевич, доедая омлет, к которому Варя не притронулась.
– Ты придумал, где нам спрятаться? Это не в Москве?
– Нет, не то. – Он выпил залпом свой остывший кофе. – Я придумал, что нам следует сделать, чтобы вообще больше никогда не прятаться. Не перебивай. Посиди и послушай.
– Все, товарищ подполковник, это тупик.
Капитан Смирнов смотрел на Коровина больными глазами. И не только неудача была тому виной. Ваня страшно простыл, понадеявшись на майскую жару и занявшись уборкой на своем балконе в одних тонких шортах. Слезы, сопли, кашель, температура тридцать семь и один. Очень противная, выматывающая организм. Он ныл и стонал дома рядом с заботливой женой. Молчал и крепился на службе, где начальству не было никакого дела до его насморка с кашлем.
Начальству требовался результат. А у Вани Смирнова результата как раз и не было.
Да, он потерял след Варвары Царевой и Сергея Сергеевича Воронкова, хотя и нашел таксиста, который вез их от больницы. Но они не поехали ни к Воронкову домой, ни еще куда-нибудь на адрес Царевой. Они поехали в крупнейший магазин почти в самом сердце столицы. И там их след Ваня потерял.
– А почему, капитан?
Противно щурился в его сторону Коровин, успев выпить свой двойной эспрессо, за которым, между прочим, бегал Ваня.
– Это же любимый магазин Варвары Царевой.
