Но она выглядела очень нервной следующие дни. Один раз я застал ее, когда она плакала на кухне. Этот козел ее, видимо, сильно расстроил. Потом все стало как прежде, и об этом эпизоде мы больше не вспоминали.
У меня опять возникло неприятное чувство, что я упускаю какую-то деталь.
– Как зовут соседа?
– Понятия не имею. Он живет в квартире номер десять. Старикан с нездоровым цветом лица, высокий и тощий.
– Когда точно это произошло?
– Погодите, дайте подумать. Я приехал к Марианне, чтобы забрать ее на день рождения нашего коллеги, режиссера Егора Темновского. Можно найти в сети. Семнадцатое июня, кажется, или шестнадцатое.
– А время вы помните?
– Я заехал за ней около шести, значит, этот тип приходил в районе четырех часов дня.
– Мы можем сделать перерыв? – спросила я у Кирьянова, и тот согласился.
Я попрощалась с Семеренко и вышла из допросной.
Владимир Сергеевич нагнал меня в коридоре.
– Дай ему поспать, Киря, – попросила я, – адвокат, скорее всего, появится только утром.
– Я еще немного побеседую. Мне кажется, наш герой не так прост, каким хочет показаться.
– Валяй, – махнула я рукой, – но мне уже нужно домой.
– Ты все еще уверена, что он невиновен? – спросил Кирьянов.
Мы вышли на улицу, где в безоблачном небе мерцали сонные звезды. В «бобике» у обочины дремал сержант Петренко.
– Он мог это сделать, но вы устанете это доказывать, – ответила я другу. – Ни одной прямой улики, а побег легко объяснить испугом. Вам придется поработать, чтобы привязать его к месту убийства. Да и адвокат вам палок в колеса понаставит.
– Ладно, поработаем. Еще будет заключение патологоанатома. Может, появятся какие-то новые улики. Кстати, – опомнился Владимир Сергеевич, – ты расскажешь мне, откуда взялась информация про любовниц Семеренко?
– У Алены в Москве была личная охрана.
– Поставленная, надо думать, твоим таинственным нанимателем?
– Не перебивай. Охрана собрала досье на окружение девушки. Так и всплыли неприглядные подробности.
– Ясно, – хмыкнул Кирьянов, – по тому типчику видно, что он тот еще кобель. Знаю, знаю, – он поднял обе руки, увидев, что я хочу возразить, – это еще не делает его преступником. Но Танька, я чую – это он. Мы допросили всех, кто общался с Белецкой в Тарасове. Глухо. Да и подозреваемых, кроме него, нет. Из Москвы ее знакомые и коллеги не приезжали, мы проверили. Есть еще вариант, что кто-то заказал убийство из столицы, но это стопроцентный висяк.
– Ты тетку опросил?
– Одну из первых. Неприятная мадам. Но убивать племянницу вряд ли решилась бы. Ножом уж точно. Женщины действуют по-другому.
– Ну, может, наняла кого, – рассудила я, – или все-таки сама решилась. Мотив у нее был, а алиби нет.
– Доказательств против нее тоже нет ни единого. А актер сбежал из города и скрывался.
Я согласно кивнула. Все явно складывалось не в пользу Семеренко. И даже если он не убивал Алену, в стенах СИЗО ему еще предстояло провести не один день.
– Ладно, – потрепал меня по плечу Кирьянов, – Петренко тебя отвезет, отдохни. Ты скажешь мне наконец, кто твой таинственный наниматель и как он связан с Белецкой?
– Если убийца – Семеренко, мой наниматель вам не нужен.
– Мы разрабатываем и другие версии.
– Я очень скоро раскрою тебе все карты. Потерпи. Мне нужно заручиться его согласием.
Кирьянов подошел к машине и растолкал спящего сержанта.
– Леш, отвези Татьяну домой.
Я, как могла грациозно, вскарабкалась в прокуренный салон «бобика». Владимир Сергеевич хлопнул ладонью по крыше машины, и та тронулась под управлением хмурого, невыспавшегося Петренко.
Раздолбанный, видавший виды «железный конь» качало на каждой колдобине. Самой себе в этот момент я напоминала принцессу, едущую с бала в карете. Правда, мне довелось потерять не хрустальную туфельку, а какую-то важную деталь. В который раз за эти дни мне показалось, что я что-то нащупала, но сама не вижу что. Проклятая усталость!
Мне вдруг стало холодно. Я завернулась в палантин и прислонилась лбом к трясущемуся окну. Несмотря на дневную жару, ночи были уже по-осеннему прохладными.
Хорошо, что улицы давно опустели и мы доехали быстро. Я выбралась из машины, наградила Петренко вымученной улыбкой и поблагодарила. Он махнул рукой и отъехал.
Добравшись до дома, я едва нашла в себе силы, чтобы стянуть с себя платье, рухнула на кровать и проспала до следующего дня мертвым сном без сновидений.
* * *
Очередное утро. Очередное пробуждение. Очередная чашка кофе. Но вообще-то я проснулась только после того, как выпила две.
С каждым днем все труднее становилось выполнять свою работу. Встав под душ, я поняла, что вчерашний ужин не прошел для меня даром. От выпитого вина в висках пульсировала тяжелая боль. Хотелось вернуться в кровать и проспать две недели, не меньше, но вместо этого я сделала себе быстрый завтрак в виде бутерброда с сыром и яичницы и позвонила Ивану.
– Как все прошло? – поинтересовался он бодрым голосом.
– Нормально. Если можно считать нормальным ночной допрос подозреваемого детективом в вечернем платье.
– Представляю это зрелище! – рассмеялся мой помощник. – Какие планы на сегодня?
– Займемся этим чертовым дневником. Надо достать его, чтобы понять… – я запнулась, озаренная внезапной мыслью, но быстро продолжила: – Чтобы понять, есть ли в нем ценность.
– Как ты предлагаешь это сделать?
– Сначала можно просто навестить тетку. Может, она все отдаст добровольно.
– Ты думаешь? – усомнился Иван. – Я сильно сомневаюсь. Можно попробовать, как я и предлагал, его выкрасть. В конце концов, это не кража. Мы просто возвращаем похищенное у Алены.
– Хорошо, ты прав. Вряд ли она отдаст украденный дневник добровольно. Приезжай за мной через три часа, – велела я, – мне надо немного разгрузить голову.
Иван пообещал быть у моего дома ровно в 14:00 и отключился. Я же медленно присела в кресло, пытаясь поймать за хвост мысль, мелькнувшую у меня при упоминании дневника.
Что же? Что же? Почему голова отказывается соображать?
Потому что я истощена физически и морально. Мне жизненно необходим отдых.
Я снова взяла телефон и набрала свой любимый спа-салон.
