на всю оставшуюся жизнь запомнила Бармалея. Чтобы приходил он к ней в страшных снах. Только как это сделать? Что можно устроить такое, чтобы проняло её до самых костей? Чтобы свербело в мозжечке? Чтобы сводило скулы?
Вообще, я считала, что овладела искусством мести. Как всегда бывало в школе, когда я собиралась кому-то из сверстниц испортить настроение, я начинала на себя примерять разного рода ситуации и обкатывать собственные фобии. Так и сейчас, первым делом я вернулась на год назад, на ту злосчастную дорогу, где подрезала машиной Лёшки-Конекста машину, за рулём которой ехала Маринка. В результате подстроенной мною аварии девчонка на всю жизнь осталась инвалидом, и теперь уже наверняка не сможет водить ничего, кроме инвалидной коляски. Нет, у меня была мечта разбогатеть и вылечить её. Но в глубине души я понимала, что это всё утопия. Если бы такая возможность существовала, то её наверняка использовал отец, олигарх местного разлива. Так вот, первым делом я стала вспоминать, чего тогда больше всего боялась. Я не беру в расчёт разоблачения. Тогда Маринка из-за травмы головы не вспомнила, что послужило причиной аварии. И полиция, и родители сошлись во мнении, что девушка попросту не справилась с управлением. Более того, никто даже не узнал, что мы ехали наперегонки. Мальчишки, которые доверили нам своих железных коней, не самоубийцы и скрыли это от отцов, а я никому не рассказывала. Первые несколько ночей я даже спать не могла. Любой звук в ночи заставлял отрывать глаза и прислушиваться. Тогда я боялась полиции, того, что Маринка умрёт, боялась Бога, в которого вдруг поверила и стала переживать за душу, которой придётся, после такого греха, гореть в вечном огне. Что же может напугать Фару? — ломала я голову. — Может одеться цыганкой и подкараулить её у дома? — Мелькнула мысль. Я живо представила то, как Фара держит руку ладонью вверх, а я в обличии провидицы зловещим голосом пророчу:
— Грех за тобой, милая, бомжа ты убила невиновного и от этого теперь родится у тебя младенец с двумя головами…
— Что мне делать, чтобы этого не случилось? — вопрошала Фара слёзно.
«Покайся и в полицию иди», — подумала я сначала, но потом переиграла сцену и потребовала от Фары оттяпать топором руки своим подельникам.
Утро для меня началось в обед. Только тогда я открыла глаза во второй раз и почувствовала себя отдохнувшей.
Первым делом решила позвонить Юле.
Нет, я не собиралась говорить ей про Фару и посвящать в свои планы мести. Займусь ею сама. Тем более я была больше, чем уверена, стоит детективу только узнать адрес убийцы, как она тут же сообщит его в полицию. И не из-за злого умысла. Просто так положено. Для меня же Фара, это способ стать чуточку круче.
— Добрый день! — поприветствовала я Юлю, едва она ответила.
— Ты куда пропала? — спросила она с тревогой в голосе.
— Никуда. — Я пожала плечами, разглядывая себя в зеркало. — Живу теперь далеко…
— Тебе необходимо проехать в полицию, чтобы составить фоторобот, — ошарашила она.
— Чей? — зачем-то спросила я.
— Той девочки и парней, которые приходили к Бармалею, — сказала она, само собой разумеющееся.
Я растерялась. Только сейчас до меня дошло, что продолжая валять дурака, я укрываю преступников. Как же быть?
— А когда надо туда подъехать? — поинтересовалась я, больше для того, чтобы заполнить паузу.
— Сегодня суббота, — стала размышлять вслух Юля, — наверное, теперь только в понедельник.
— А разве в полиции бывают выходные? — усомнилась я.
— Нет, конечно. — Она рассмеялась в трубку. — Но у тех, кто занимается фотороботами, они точно есть.
— Почему тогда не они меня вызывают, а ты? — спохватилась я.
— Это моя инициатива, — обрадовала Юля.
— Понятно, — проговорила я, и приняла решение выполнить её условие. Тем более всё равно до понедельника ещё гора времени, и я успею изничтожить Фару.
— Почему молчишь? — спросила Юля.
— В понедельник буду, — заверила я её.
— Что-то голос мне твой не нравится, — неожиданно насторожилась сыщица. — А ну признавайся, что задумала?
— Ничего! Что я могу задумать? — заторопилась я. Но в этот раз получилось ещё фальшивее, и я соврала: — Просто не одна я сейчас.
Такой ответ действовал безотказно. По себе знала, человеку становилось неудобно продолжать разговор. Ему вдруг приходит в голову, что с ним говорят из постели.
Приведение себя в порядок в этот раз заключалось в том, что мне пришлось на практике применить знания и умения, полученные в школе мадам Рольгейзер. Благо, что нашёлся парик, напрочь меняющий меня, и у дверей Фары я уже оказалась в обличии жгучей брюнетки с двумя родинками над уголком губы. По моему мнению, они должны были размазать любые сходства с внешностью девушки, которую Фара запомнила, возвращаясь от Бармалея. Помимо этого и косметики, половину моего лица закрывали очки, с дымчатыми стёклами. В руках я держала сумку, забитую газетами, поверх которых лежали комплекты недорогого постельного белья, купленного в супермаркете. По дороге, я заскочила на почту и прихватила бланки заказных писем, на одном из которых неразборчиво написала адрес, который при прочтении походил на адрес квартиры Фары. Если злодейка дома, я суну ей под нос квитанцию и поинтересуюсь, здесь или нет проживает гражданка Иванова. Естественно, она ответит, что не знает такой, и скажет, что является хозяйкой квартиры и фамилия у неё Фарасова. Тогда я извинюсь и уйду. А если мне никто не откроет, тогда я воспользуюсь ключами, но перед этим наведу о хозяйке справки.
Я надавила на кнопку звона и стала ждать. Мне не было страшно. И не только потому, что не первый раз рисковала. Занятия у Рольгейзер тоже пошли мне на пользу. Время шло, а двери никто не отрывал. Я позвонила ещё раз. Фара была вчера в изрядном подпитии, и поэтому могла просто не слышать звонка. Но и на этот раз к дверям никто не подошёл. Тогда я позвонила соседям. Здесь всё наоборот. Двери тут же открылись, словно за ними того и ждали.
— Вы к кому? — спросила старушка.
— Гав! — раздалось из глубины её квартиры.
Судя по голосу, собака была не маленькая, и я поёжилась.
— Теперь понятно, почему не боитесь открывать двери, — сказала я, и, мало надеясь на удачу, сходу спросила: — Вы не знаете, где ваши соседи?
— А вы, простите, кто?
— Курьер, — соврала я и показала сумку. — Фарасова Соня сделала вчера заказ.
— Сонька?! — переспросила старушка. — Так она днём на работе!
— И что, никто больше не может его принять? — спросила я расстроенно.
— Она одна живёт, — подтвердила старушка.
— А когда я могу её застать дома? — с этими словами я снова показала женщине сумку и бланк. —
