в упор не видел. Насчет причины не могу сказать. Там была какая-то личная трагедия. Воеводин подкидывал ему работу в том числе и для того, чтобы из ямы вытащить.
– Хорошо. Вернемся к обсуждаемой ситуации. Когда стало ясно, что столб – это не столб, а идол, какую версию объявили рабочей?
– В городе завелся маньяк, повернутый на язычестве.
– Политов с нею был согласен?
– Нет.
– Но никому тогда об этом не сказал.
– Почему? Сказал. Только не Воеводину.
– Может, все-таки останешься? – Усманов медленно переместил ладони ей на бедра.
– Извини, Тёмка, не сегодня, – Маша ловко вывернулась, продолжая натягивать на себя платье.
– Сегодня не сегодня, вчера было не сегодня и позавчера было не сегодня.
– Не обижайся. Сам знаешь, работы море. Еще маньяк этот… Выспаться хочу.
– Я тебя провожу, – он потянулся за рубашкой. – И даже отвезу. Сама говоришь – маньяк.
– А свою машину я здесь оставлю? А завтра на автобусе? Не дури.
Усманов любил смотреть, как она одевается. Обычно это происходило медленно и грациозно, но не в этот раз. Маша хмурилась, не попадала в рукава, потом рванула с вешалки кардиган, чуть не потеряв пуговицы. Туфли. Сумка.
– Пока-пока… Осторожно, зверь, помаду не сотри…
– Да зачем тебе помада!..
– Пригодится.
Привычный взгляд через плечо, улыбка.
Дверь хлопнула. Остался только запах духов и удаляющееся цоканье каблуков на лестнице.
Усманов устало прислонился к стене. Он знал, почему сегодня все было так сумбурно. Несклеивающийся разговор, быстрый секс.
Потому что опять на горизонте появился… этот. Появился, прошмыгнул мимо и исчез, испортив весь день и опять вогнав Машку в депрессию. В прошлое его появление депрессия длилась неделю.
Усманов прошлепал на кухню, откупорил бутылку коньяка и налил целую рюмку. Выпил, закинул в рот дольку лимона. Вернулся обратно в комнату, прошел мимо висящей боксерской груши и с размаху двинул справа, представив на ее месте ненавистную очкастую морду.
* * *
На каблуках было сложно, но Маше нравилось прыгать через ступеньки. Это напоминало детство, полутемный подъезд в сталинке, широкие лестницы с запахом непонятно чего – старых стен, хлорки, кошек и собак. Здесь была новостройка, и пахло свежим ремонтом, но на некоторых этажах свет почему-то не горел. Однажды почудилось, что в коридорном мраке движется что-то большое, и она передвинула сумку ближе к локтю. Хотела было подойти ближе, посмотреть, но тряхнула волосами, громко сказала:
– Смешно! – и побежала дальше.
Усманов жил в глухом квартале, выстроенным полвека назад из панельных хрущовок. Только на одном свободном пятаке умудрились вклинить новую высотку. Здесь и в обыкновенное время по ночам было тихо, а в коронавирусную эру тишина стала совсем мертвой. Никого не было видно, и лишь несколько освещенных окон напоминали о том, что здесь еще живут люди.
Ее машина стояла на стоянке с торца дома в одном плотном ряду с другими дешевыми иномарками, и Маша быстро зашагала вдоль кустов, стараясь не оглядываться.
Когда из-за дерева вдруг появилась тень и шагнула к ней, подняв руку, она чуть не взвизгнула.
– Постой. Это я.
Тень попала в свет от тусклого фонаря, и Маша выругалась.
– Ты что здесь делаешь?
– Надо поговорить, – сказал Иван. Его заметно шатало.
– Следить за мной вздумал?
– Нечего следить. Я и так знаю, где тебя искать ночью.
– Не суй свой нос!
– Не собираюсь. Мне плевать с кем ты трахаешься. Я по делу.
– У меня нет с тобой никаких дел.
Она шагнула в сторону, но он ухватил ее за локоть:
– Стой. Это насчет вашего сегодняшнего трупа.
Она вырвала руку и отскочила в сторону.
– Совсем сбрендил? Ты сюда ночью приперся, чтобы трупы обсуждать? Иди проспись, пьянь. Утром Воеводину докладывай.
Она быстро зашагала к стоянке.
– Этот труп… связан с Настей, – сказал он ей в спину.
Ледяной холод поднялся из глубин, и стало невозможно дышать. На деревянных ногах Маша повернулась, подошла к Ивану и со всей силы влепила ему пощечину.
– Не смей, сволочь.
Она не чувствовала рук и ног, пальцы не слушались. Не сразу получилось нажать кнопку сигналки. «Солярис» пискнул. В глазах двоилось и троилось от хлынувших слез.
– Это Организация, – сказал сзади Иван, поправив очки. – Они снова вернулись.
Некоторое время Маша сидела за рулем, пытаясь успокоиться и собрать мысли. Потом опустила стекло.
– Садись.
Голос был хриплым, чужим и глухим, словно доносился из давно заброшенного подвала.
* * *
Прежде чем включить планшет, Иван достал флягу и глотнул.
– Совсем без этого уже не можешь? – с отвращением спросила Маша.
– Так мозги лучше работают. Не обращай внимание.
– От тебя за версту несет самогоном. Говори быстро и выметайся.
Планшет осветился и показал страницу почтовой программы.
– У меня есть знакомый, – сказал Иван. – Ну, как знакомый. Я его ни разу в глаза не видел, только по сети общался. Но общался плотно. Он большой спец по западным сектам и несколько раз мне помог в работе. Особенно по «Слову Бога» и прочим миссионерам. Я пытался с ним познакомиться в реале, но он все время отнекивался. Я уж было решил, что он работает под прикрытием, но позавчера от него пришло письмо.
Он ткнул пальцем в одну из строчек. Текст развернулся.
«Дорогой коллега! Если вас еще интересует наша взаимная развиртуализация, буду ждать сегодня в 23-00 по координатам, указанным на карте. Там нас встретит один из моих информаторов. Он обещал рассказать много нового по интересующей нас обоих теме. Думаю, знакомство с ним будет для вас полезным. Не опаздывайте. С уважением, Бергер».
– И что все это значит? – спросила Маша.
– Подожди. Это не все. В письме есть вложения.
Иван прокрутил экран вниз. Раскрылся кусок карты с мигающей точкой в центре.
– Узнаешь место?
Маша всмотрелась в экран. Ее лицо вытянулось.
– Хочешь сказать, что позавчера в 11 вечера ты был на месте преступления?
Иван отмахнулся.
– Да нет же. Я не пошел на встречу. Письмо увидел только на следующий день утром. Накануне… не мог.
– Пил?
– Прекрати.
– Значит, пил. Что ж ты за урод такой? Интересующая вас обоих тема, это точно… та самая тема?
– В данном случае, да. Это фраза – код. Бергер опасался упоминать некоторые вопросы прямо и пользовался эвфемизмами. А чтобы было понятно, о какой теме идет речь, прикладывал картинку.
Он ткнул на вложение.
Экран стал темным. Изображение было некачественным, но вполне узнаваемым. Два нарисованных белых волка на черном фоне. Звери стояли на задних лапах с повернутыми друг к другу длинными мордами.
– Черт, – выругалась Маша. – Я надеялась, что
