— Ты почему разговариваешь Ленкиным голосом? — спросила я его.
— Молчи, тебе нельзя разговаривать, — вместо ответа произнес он Ленкиным голосом.
— Замолчу, если ты мне скажешь, что тут происходит и почему ты изменил голос, — не унималась я.
— Таня, он вообще не разговаривает. Как увидел тебя в таком состоянии, так и онемел. — Я повернула голову и рядом с Анатолием увидела Ленку.
— Ленка, мы что, все умерли? — спросила я, сделав ударение на слове «все».
— Не говори ерунды. Подумаешь, стукнули тебя по голове. Первый раз, что ли? Доктор сказал, что ты еще легко отделалась. Могло быть гораздо хуже, если бы Гарик и Кирьянов вовремя не подоспели, — затараторила Ленка.
Я знала, что скорость, с которой говорила подруга, была прямо пропорциональна степени ее волнения. Сейчас, судя по всему, эта степень была близка к критической. Мне стало безумно жалко подругу, которая так за меня переживала. Но вместо этого я, насколько смогла, скосила глаза в сторону Анатолия и слабым голосом запела: «А он такой холодный…» На большее меня не хватило — голова закружилась и к горлу подступила тошнота.
Но Ленке этого было достаточно. Она быстро подхватила нашу отрядную песню, показывая пальцем на Анатолия: «…как айсберг в океане, и все его печали под черною водой».
— Дурдом какой-то! — возмутился Анатолий.
— О! Великий немой заговорил! — обрадовалась Ленка. — Значит, я могу вас ненадолго оставить. Пойду позвоню маме и сообщу, что у нас все в порядке.
Сказав это, Ленка подмигнула Анатолию и вышла из палаты.
— Я понял, в чем заключается твоя работа — время от времени получать тяжелым предметом по голове, — произнес Аверьянов.
— Вот и славно, а то я не знала, как тебе об этом сказать. Ты не бойся, голова у меня крепкая, а иногда я уворачиваюсь.
Дверь в палату открылась, и вошел доктор.
— Ангел! — не удержалась я, узнав в докторе того самого персонажа, который собирался препроводить меня к месту вечного успокоения.
— Ангел, ангел, — проворчал доктор. — Таким барышням, как вы, надо дома сидеть и крестиком вышивать, а не подставлять свою голову под удар.
— Больше не буду, доктор, честное слово, — искренне сказала я и окончательно поверила в то, что жива и все будет хорошо.
Я провела в больнице несколько дней. Нельзя сказать, что это были худшие дни в моей жизни. Голова, правда, болела, но забота и внимание друзей с лихвой перекрывали все тяготы моего болезненного состояния. Мне, безусловно, очень хотелось знать, чем кончилась история с Терентьевыми, но Гарик, а тем более Кирьянов были непреклонны и отложили все разговоры, связанные с этой историей, на потом. «Вот они, издержки сотрудничества с полицией, сиди теперь и думай, кто, зачем и почему. Другое дело, когда действуешь самостоятельно — сама и следователь, и судья, и автор сценария, и никаких мук в конце — все ясно и понятно», — думала я, но наложенное табу уважала и с расспросами не приставала. Я просто наслаждалась покоем. Пусть так, но история, начавшаяся с загадочной смерти Алекса, закончилась и можно было немного отдохнуть.
Через неделю меня выписали, и в сопровождении Анатолия и Ленки я, как английская королева, была перевезена в свою резиденцию на Ленинградской улице. Оказавшись у себя дома, я решила играть по своим правилам и вечером того же дня объявила полный сбор.
— Я здорова, — сказала я Анатолию, который пытался меня урезонить и уговорить подождать еще хотя бы неделю. — У меня даже есть справка, — потрясала я бумагой, выписанной мне в больнице.
Анатолий, успевший хорошо изучить меня, сдался. Я села за телефон и первому позвонила Кире. Кирьянов, тоже хорошо знавший меня, сразу же согласился и вызвался даже заехать за Гариком.
— И за Венчиком тоже, — напомнила ему я.
— Зачем же за ним заезжать, он живет в соседнем дворе? — не понял просьбы Кирьянов.
— Из уважения, — сказала я и повесила трубку.
— А Андрей будет? — робко подала голос Ленка.
— Какой Андрей? — не сразу поняла я.
— Мельников. Ты что? Фамилию своего друга забыла? — съязвила подруга.
— Да не вопрос. — Я взяла телефон и набрала номер Андрея.
Уговаривать его не пришлось, он был легок на подъем и с радостью принимал участие в любых междусобойчиках, какому бы событию они ни были посвящены.
— Я с цаплей, — весело сказал он напоследок.
— С какой цаплей? — Сегодня я отличалась удивительной непонятливостью.
— С серой, мать, с серой, — засмеялся в трубку Андрей.
— Ленка! — закричала Таня. — А чем мы мужиков кормить будем?
О еде я, как всегда, не подумала.
— Я один салатик знаю — пальчики оближешь, — засуетилась подруга.
— Знаю я твои салатики. Ребята с работы придут, а мы им низкокалорийный салатик. Я с тобой всех друзей растеряю. Тем более что Андрей предупредил: он с цаплей.
— С какой цаплей? — сразу погрустнела Ленка.
— С серой. А серые цапли нам не конкурентки. Верно, Ленка? Давай лучше об ужине подумаем.
— Неужели девочки задумались о хлебе насущном? — раздался из кухни голос Анатолия. — Ушам своим не верю.
— Мы-то задумались, а воплощать наши думы тебе придется, — откликнулась я. — Я до магазина дойти еще могу, а вот оттуда — вряд ли, а от Ленки толку мало — кучу денег истратит, купит какой-нибудь деликатес и весь вечер будет думать, что с ним делать.
— Ну, тогда без волшебного слова нам не обойтись.
Эти слова Анатолий произнес уже в комнате, где он появился в странном головном уборе. Присмотревшись, я поняла, что это чалма, сделанная из кухонного полотенца.
— Я кроме «крибле-крабле-бум» ничего не знаю, — сразу включилась в игру Ленка.
Не успела она договорить, как раздался звонок.
— Так рано мы никого не ждем, — насторожилась я.
— Но волшебные слова были произнесены, — напустил на себя таинственность Анатолий. — Надеюсь, Елена, произнося волшебные слова, ты думала про еду. В противном случае придется колдовать еще раз.
Ленка побежала к двери. Через несколько минут она вернулась, в руках у нее были пакеты и свертки.
— Толя, он с меня даже денег не взял! — Подруга была в полном восторге.
— Я так понимаю, главные слова были произнесены великим и могучим Интернетом и Ленкин «крибле-крабле-бум» тут совершенно ни при чем? — сообразила я.
— Ну, вот! Ты, как всегда, все испортила, — нахмурилась подруга.
— Не все, — пришел на помощь мне Анатолий. — У нас много еды и мало времени, чтобы что-нибудь из нее приготовить. Поэтому я предлагаю пойти на кухню и заняться ужином.
Ужин получился на славу и был сметен в считаные минуты, чему я была несказанно рада. Кирьянов не стал испытывать мое терпение и предложил сразу же приступить к делу, ради которого мы все собрались.
— Таня, сначала я хотел бы у тебя узнать, как ты догадалась, что убийцы Терентьевы?
— Все очень просто. Я попросила Венчика проследить за женщиной, которая устраивала представления в нашем дворе. Вечером он мне рассказал, что видел, как Геннадий Николаевич встречался с ней и что-то ей передал. Я поняла, что именно Терентьевы были заказчиками и вдохновителями этих спектаклей.
— Догадалась ты правильно, а вот лезть на рожон одной не следовало. Потому что Терентьевы — преступники со стажем. Они познакомились десять лет назад в Москве. Оба работали риелторами в одной фирме и, что называется, нашли друг друга. Начинали они с малого: завышали процент с продажи, а разницу клали себе в карман, подделывали подписи — у Геннадия Николаевича к этому оказался талант. Но со временем они стали специализироваться на состоятельных и одиноких людях. Галина Ивановна обладала внушающей доверие внешностью, имела медицинское образование, умело вела хозяйство, поэтому люди легко шли с ней на контакт и вводили в дом. В течение года хозяин или хозяйка заболевали и умирали, что никогда ни у кого не вызывало подозрений — преступники имели дело, как правило, с пожилыми людьми. Галина Ивановна и Геннадий Николаевич их достойно хоронили, оплакивали, а затем предъявляли нотариусу дарственную или завещание на квартиру. Чтобы и у нотариуса не возникло вопросов, они щедро оплачивали его услуги, а потом и вовсе завели себе своего нотариуса, которому они ежемесячно платили хорошие деньги. Несмотря на накладные расходы, бизнес сладкой парочки процветал, и у них скопилась кругленькая сумма, которую надо было куда-нибудь пристроить.
И тогда у Терентьевых появилась мечта — небольшой домик в Бразилии на океанском побережье и счет в банке, обеспечивающий им безбедную жизнь. На домик к тому времени у них уже было накоплено, а счет в банке еще не округлился. И тогда Галина Ивановна и Геннадий Николаевич оптимизировались и, как всегда бывает в таких случаях, утратили бдительность. Как правило, они очень тщательно собирали досье на своего будущего клиента и особое внимание уделяли наличию возможных родственников. Но открывшаяся близкая перспектива подталкивала их к риску, заставляя забыть о холодном расчете, который на протяжении почти десяти лет никогда их не подводил.
