В этот момент Сергею было даже по-человечески жаль Рендаля, который на глазах терял свою биоэнергетику, превращаясь в запрограммированного робота. До последней минуты он сомневался, что у Карпунькова получится что-либо. Но, видно, тот не зря проходил стажировку в нейролингвистических лабораториях США, не даром ел хлеб с маслом.
— Пойди погуляй, — посоветовал Сергею Леша. — Сейчас начнется так называемый всплеск восприятия. Сначала проведем некоторую чистку сознания, затем наполнение нужным объемом, направленным на решение нашей задачи.
— А это не опасно для жизни?
— Все подобные сеансы не только опасны, но преступны — это мое личное мнение. По сути, это психотоксическое отравление… Ладно, уйди, у нас мало времени.
— А он… не притворяется? — задал последний вопрос Днищев.
Уж больно покорно вел себя Рендаль, никак не реагирующий на их разговор. Лишь взгляд его был по-прежнему устремлен на брюнетку-Черепкова.
— Брысь! — отозвался Леша.
Днищев не стал больше мешать и отошел к окну. За его спиной тихо журчал голос психиатра, Рендаль что-то отвечал ему, его слов было не разобрать. Из окна просматривались часть сада, кирпичная стена и ворота, около которых сидели на стульях двое охранников. К ним подошел референт, заговорил о чем-то, поглядывая на особняк. Те также посмотрели на окна. Все это насторожило Сергея. Ему вообще отчего-то показался странным столь удачный поворот дел. По закону подлости такого быть не должно. Впереди непременно будет поджидать какая-нибудь пакость: или внезапно начнется землетрясение на Воробьевых горах, или в дом Рендаля влетит метеорит, или сам подопытный кролик очухается и заорет не своим голосом, сзывая челядь. Вот тогда им не поздоровится. Никакие заклинания и пассы не помогут, живо в пятый угол загонят. Референт отошел от охранников и направился по дорожке обратно к дому. Достал сотовый телефон, вытянув радиоантенну. «Не пора ли его вырубить?» — с огорчением подумал Днищев, в планы которого не входило применение физической силы. Но чутье подсказывало ему, что на сей раз они влипли.
Сергей взглянул на «работающего» Карпунькова, чье лицо вспотело от напряжения, бочком выбрался из гостиной, осторожно притворив за собой дверь. Пошел по коридору, заглядывая в комнаты. В одной из них он увидел печатающую на компьютере секретаршу, в другой — дремлющего в кресле верзилу. Откуда-то с боковой лестницы, ведущей вниз, разносился характерный стук кастрюль — там, очевидно, находилась кухня. Повернув к выходу из дома, Сергей заметил в прихожей референта, стоявшего к нему спиной. Тот разговаривал по радиотелефону. Скользнув за портьеру, Днищев прислушался.
— Выясните через свои каналы, что за сотрудники к нам приехали, цель визита и согласована ли она с директором ФСБ… Нет, не из РУОПа, а из межрегионального Министерства национальной безопасности… Не знаю, что за организация, вам должно быть виднее… Главным у них полковник Днищев… старший офицер. Сам чувствую, что ерунда какая-то, но уж больно серьезное удостоверение предъявил. Хорошо, жду вашего звонка.
Референт отключил телефон и поспешно вышел из дома. А Сергей выбрался из своего укрытия и так же торопливо направился обратно в гостиную. Дело принимало совсем скверный оборот. Минут через десять выяснится, что подобного министерства не существует вовсе, референту позвонят, и сюда нагрянет целая бригада оперативников и спецназовцев в черных масках и с автоматами. Будут вязать «клиентов». Пока не поздно, надо уносить ноги.
Днищев влетел в гостиную, намереваясь тотчас прекратить нейролингвистический сеанс, если даже придется прервать его на середине. Но Карпуньков и так уже закончил свой экстрасенсорный гипноз и довольно потирал руки, а сам Рендаль, выглядевший преотлично, вроде бы чуть помолодевший, с блестящими глазами, мирно беседовал о чем-то с брюнеткой, которая скромно помаргивала длинными ресницами. Сергей перехватил успокаивающий взгляд Алексея и пошел прямо к Рендалю.
— Ну, мой коллега вам уже все объяснил, — грубовато сказал он. — Не будем терять время.
— Не будем, — покорно согласился хозяин.
Он все еще находился в какой-то прострации и смотрел на Днищева так, будто увидел его впервые.
— Мы располагаем сведениями, что через подвал вашего дома проходят подземные коммуникации, которые могут быть использованы для террористического акта.
— А?.. Что?
Рендаль явно не смог уловить смысл услышанного. Он перевел взгляд на психиатра, словно ища поддержки. Старческое лицо было по-младенчески беспечно.
— Где подвал? — рявкнул Днищев, встряхнув Рендаля за плечи. — Нам нужно осмотреть его. И поживее!
— На кухне. Можно пройти через нее и спуститься вниз, — выдал наконец-то Рендаль. — Сейчас я пошлю кого-нибудь проводить вас.
— Не надо! — Сергей почти толкнул его на диван. — Отдыхайте. Мы сами справимся.
Кивнув друзьям, он пошел к выходу. Поняв по его тону, что произошло что-то серьезное, они последовали за ним.
— К чему такая спешка? — спросил Карпуньков, забегая вперед. — Все прошло отлично: сеанс удался. Я вложил в его подсознание нужную программу, к понедельнику он соберет деньги и передаст их нам. На условленном месте.
— После поговорим, — оборвал его Днищев. — Пора сматываться. Референт нас почти раскусил.
— Но он не в силах повлиять на программу! Рендаль в капкане.
— А теперь и мы можем оказаться в нем. И никакие доллары нам уже будут не нужны.
Вся троица торопливо проскочила кухню, задержавшись лишь на секунду, чтобы выяснить у повара, где расположен вход в подвал. Сверху начал доноситься какой-то шум, топот ног. Отперев схваченную тяжелым запором массивную дверь, авантюристы нырнули в темноту, отдающую сыростью и кислым запахом. Днищев включил фонарик и тихонько присвистнул. В ответ откуда-то из-за тянувшихся по коридору труб раздался такой же приглушенный свист.
— Молодец Вася, ждет, где я приказал, — пояснил Днищев. — Вот он-то и выведет нас к теплу и свету.
Навстречу им выдвинулась фигура подземного жителя Москвы.
Глава пятая
ПСИХОТРОПНАЯ ВОЙНА
Беженец из Таджикистана, предупрежденный накануне Днищевым, быстро повел их известными ему «тропами» наверх. Казалось, выключи сейчас фонарик, и он все равно сориентируется в кромешной тьме, настолько адаптировался подземный житель к родным катакомбам. Его чутью и сноровке могли позавидовать и снующие под ногами крысы. Он безошибочно находил нужный лаз, щель, дыру, ведя за собой трех приятелей. Гена, сорвавший наконец с головы парик, со сломанным каблуком на одной туфле, хромал сзади всех.
Позади них было тихо. Если бы референт и задумал затеять погоню, вряд ли он решился бы сунуться со своими охранниками на столь чуждую и враждебную всем респектабельным людям территорию. Для них она была равнозначна минному полю. Иногда в подземном лабиринте мелькали огоньки, слышались приглушенные голоса, тянуло запахом приготовляемой пищи — анти-Москва жила своей жизнью, плохой или хорошей — неважно, главное, что населяющая ее армия безработных, бомжей, беженцев также имела право на существование, на любовь, счастье, томление духа. Она кипела своими страстями и жила по своим законам, порой более человеческим, чем те, которые были приняты наверху. И в какой-то момент, доведенные до отчаяния и безумия, сплотившись вокруг своего вождя, все эти люди могут выплеснуться на бульвары и площади, словно мутный поток, смывающий на своем пути все. Наверное, это было бы только справедливо.
— Гермес ведет нас по загробному царству, — шепотом произнес Леша Карпуньков.
— Его зовут Вася, — поправил Днищев. — И он отличный парень. Скажи, Рендаль заглотил крючок?
— Крепко. Программа включена, и он теперь сам не успокоится, пока не передаст нам деньги. Это будет навязчивой идеей, колючкой в штанах, от которой надо непременно избавиться. Вообще-то мы поступили по-свински. Особенно я: использовал профессиональные знания против больного человека.
— На этот случай я освобождаю тебя от клятвы Гиппократа. Не терзайся: Рендаль заслужил свое.
— Все равно я негодяй.
— Мы все негодяи. Только благородные. Потому и проигрываем постоянно. Нельзя находиться на границе света и тьмы: или туда, или сюда.
— О чем это вы? — спросил сзади Гена Черепков. — Куда туда-сюда? Я лично больше никуда не пойду. С меня хватит. Десять минут щелкал пальцами, как идиот. А жасмином провонял до конца жизни, вовек не отмыться.
— Скажи спасибо, что Рендаль сдвинулся на таком запахе, — обернулся к нему Днищев. — А если бы у него крыша ехала от кошачьей мочи? Каково бы тебе пришлось тогда? Да и всем нам: ехать с тобой в машине…
— Он еще издевается! — возмутился Гена. — Чуть не провалились по твоей милости.
