Кэрролла, то, как его рука сжимает девочку сзади, ее самозабвенно закрытые глаза – все указывало на одно-единственное истолкование.
Селдом молча рассматривал фотографию на расстоянии вытянутой руки, словно она обладала ужасной властью одновременно притягивать и отвращать.
Я вгляделся в лицо Селдома, ища признаки волнения или страха, но он всего лишь хмурил брови с той же досадой, какую испытывал, упустив что-то в рассуждении.
– Полагаю, это означает, – изрек он, – что я – третий элемент серии.
Мы вошли в паб и сразу заметили сэра Ричарда Ренлаха за одним из столиков в глубине зала: его голова четко выделялась на фоне стены. Человек, сидевший к нам спиной, разговаривал с ним, близко придвинувшись, склонившись к нему, будто делился чем-то конфиденциальным, а Ренлах кивал с серьезным и озабоченным видом. Что-то в плотном сложении его собеседника мне показалось знакомым, и в самом деле, приблизившись, я убедился, что это Питерсен. Интересно, что привело сюда инспектора? Вряд ли он просто зашел попить пива. Когда беседующие заметили, что мы направляемся к ним, они как-то неловко прервали разговор. Селдом извинился, но Ренлах жестом пригласил нас присесть.
– Мы на минутку, – объяснил Селдом, – и вообще, нам повезло, что и вы здесь. – Он посмотрел на Питерсена. – Речь пойдет об Андерсоне.
Он кратко рассказал о моей встрече с Андерсоном и о его намерении опубликовать как сенсацию все, что ему удалось раскопать относительно обоих дел.
– Что именно Андерсон раскопал о Хинче? – спросил Питерсен, глядя на меня с таким возмущением, будто я виноват во всем. – Что конкретно он вам сказал? Вероятно, мне придется уволить кого-то, а лучше всех подряд.
Я повторил то, что сообщил мне Андерсон о фотографиях в ящиках стола и о списке из бухгалтерской книги с зашифрованными именами клиентов. Питерсен грустно покачал головой, а Ренлах взглянул на Селдома с горьким отчаянием.
– Я только что узнал от инспектора: до сих пор не могу поверить. Все эти годы… а мы-то ничего и не подозревали. Огласка может положить конец Братству, – заключил он.
– Так или иначе, – заметил Питерсен, – хотя не в наших силах запретить публикацию, важно выгадать несколько дней. Сэр Ричард, покажите, пожалуйста, что вам недавно доставили.
Ренлах медленно, дрожащими пальцами вытащил из кармана ненадписанный конверт, осторожно открыл его и вынул фотографию еще одной голой девочки, с длинными, по старинной моде, локонами и подкрашенными щеками. Изображенная в профиль, она сидела на скале, на морском берегу, задумчивая и погруженная в себя. Одна нога была согнута в колене так, что просматривалось все бедро и затененная впадинка паха.
– Не знаю, утешит ли это вас, – произнес Селдом, – но я только что тоже нашел фотографию в своем почтовом ящике.
Ни Ренлах, ни Питерсен ничуть не удивились.
– Похоже, все члены Братства получили по снимку, – сказал Ренлах. – Торнтон Ривз позвонил мне в расстроенных чувствах, и пришел имейл от Генри Хааса. Перед тем как идти сюда, я позвонил Рэймонду Мартину: ему тоже просунули фотографию под дверь кабинета. Никто из них пока не знает, с чем это связано: всех заинтриговал конверт без адреса, сначала они подумали, что речь идет о каком-то приглашении со стороны Братства. Осталось выяснить, получили ли снимки Джозефина и супруги Раджио. Я бы попросил тебя зайти к Джозефине и спросить у нее, а я займусь четой Раджио. Мы с инспектором как раз говорили о том, что все они имеют право знать, что происходит. Я намерен собрать послезавтра экстренное заседание.
– Покажите, пожалуйста, фото, которое вы получили, – попросил Питерсен.
Селдом выложил на стол, будто козырную карту, изображение Кэрролла, слитого в объятии с Алисой.
– Интересно, – протянул Ренлах, чуть приподняв фото, – ведь этот снимок – подделка.
– Подделка? – изумился Питерсен. Селдома это тоже удивило.
– Когда Генри Хаас готовил сборник фотографий Кэрролла, появились такие поддельные изображения. Наверное, их пустили в оборот анонимные хулители Кэрролла. Или просто шутники. Эту составили из подлинного автопортрета Кэрролла, на который наложили силуэт Алисы, вырезанный из другой фотографии. А правая рука на спине девочки добавлена особо, если вглядеться, это заметно. Генри поместил снимок в своей книге и описал, как он изготовлен, в главе, посвященной фотографиям, приписываемым Кэрроллу.
– Начинаю жалеть, что я так и не открыл эту книгу, – со вздохом пробормотал Селдом. – Хорошо, пусть фотография поддельная, но что это нам дает?
– Тот, кто посылает фотографии, хочет любыми средствами очернить Кэрролла, даже используя фальшивки, – сердито пробурчал Ренлах. – Или он не слишком много знает о нем, и тогда это кто-то, не принадлежащий к Братству.
– А другие фотографии? – не отставал Питерсен. – Вы смогли еще что-нибудь выяснить?
– Насколько можно судить по описаниям, это фотографии обнаженных или полуобнаженных девочек, выполненные Кэрроллом в разное время. Можно попросить, чтобы каждый принес на заседание свою. Надеюсь, при обсуждении мы нападем на какой-то след.
– Мне они понадобятся для экспертизы еще до заседания, я пошлю за ними кого-то из своих сотрудников. А эти две заберу с собой. Вы как специалисты по Кэрроллу больше ничего не можете мне сказать?
– Я уже доложил инспектору, – произнес Ренлах, – что девочка с фотографии из коробки конфет – Эвелин Хэтч, в возрасте шести лет. Она – сестра Беатрис Хэтч, послужившей моделью для первой фотографии, а также для той, что поступила ко мне. Обе принадлежат к серии раскрашенных снимков, вставленных в разные пейзажи.
Он замолчал, предоставляя слово Селдому, однако тот не решался заговорить. Чтобы ободрить его, я попросил повторить для инспектора фразу из «Алисы в Стране чудес», которую произнесла Кристин, и рассказать о действии аконитина, напоминающем стремительный рост Алисы после того, как она съела пирожок. Со своим несколько сумбурным английским я вдруг понял, что сам все рассказал вместо Селдома.
– Я не решался это обсуждать, – Селдом взглянул на меня чуть ли не с укором, – ведь речь идет об ассоциациях настолько смутных, что они прозвучат нелепо, если озвучить их.
– И все-таки мне это представляется интересным, – произнес Ренлах. – Удар, заставляющий человека лететь по воздуху наподобие шутихи, яд, от которого тело будто разбухает… Что еще ожидает нас? Какая смерть, например, уготована мне? – И он замолчал, мысленно перебирая варианты, словно образы из книги один за другим представали перед его внутренним взором. – Проблема в том, что в Стране чудес слишком много смертей. Хотя это и неплохо, – философски заключил он, – хватит на всех.
– Меня это не слишком убеждает, но все равно, чтобы разрешить сомнения, придется перечитать книгу, – сказал Питерсен. – Весьма странный способ вернуться в детство.
Он извинился перед нами – в кармане его пальто звонил мобильный
