с Сережей переглянулись.
– Когда в последний раз они были вместе? Мне не нужно точное число, Гуля. – Хлопов резко обернулся. Лицо его было серым. – Хотя бы приблизительно. Мне важно знать: это было до Светланы? Или…
Она вдруг подумала, что зря Сережа не разрешил ей приготовить чай или кофе. За этим занятием было бы проще соврать. Когда расставляешь посуду на столе, гремишь чашками и ложечками, нет нужды смотреть в глаза человеку, который жаждет истины. Главное, сахар не просыпать от очередного неудобного вопроса.
– Не могу вам точно сказать. Я же не знаю, когда у него начались отношения со Светланой, – ушла она от прямого ответа.
Хлопов был очень умен. Он понял ее маневр и задал вопрос иначе:
– За минувший год встречи были?
Мысленно попросив прощения у покойной подруги, Гуля кивнула.
– Понятно… – снова скрипнул зубами гость. – Что, по-вашему, их связывало? Это было чувство или просто секс? Или какая-то тайна? Что-то криминальное? Что их связывало?
Думала она недолго – особо не над чем. Ответ она знала. Ляля часто хохотала, довольная очередной встречей.
– Их связывало распутство. И никаких тайн…
Павел Климов барабанил в железную дверь уже минут десять.
– Стучите, – без конца повторяла женщина из соседней квартиры. – Он дома!
Она появилась на своем пороге сразу, как Климов в первый раз стукнул в дверь согнутым пальцем. Пожилая женщина в толстом халате, с подвязанной пуховым платком поясницей глянула на него оценивающе, сразу все угадала и кивнула:
– Из полиции. Я так и знала. Доигрался, голубчик!
– И во что он играет? – криво усмехнулся Климов.
Либо пьян, либо под дозой, решил он, продолжая стучать в дверь. Ни в первом, ни во втором случае толку от Волкова не будет. Отвратительно! Потратить личное время впустую вместо того, чтобы…
А что бы он сделал: помешал Вариному свиданию? Или сам напросился на него?
Климов тяжело вздохнул. Собственные чувства, разбуженные ее признанием, его, мягко говоря, озадачили. И не понравились, да! Они напоминали ревность, а это же не так. Глупости! Он не мог ее ревновать. Во‐первых, никого не было. А во‐вторых, он ничего такого к ней не испытывал. Не то что к бывшей жене…
– В чем дело?!
Дверь так стремительно распахнулась, что Климов едва не опустил занесенный кулак прямо на лицо мужчины, стоявшего на пороге квартиры в клетчатой пижаме.
– Извините, – буркнул Павел. – Вы долго не открывали. Волков Игнат Андреевич?
– А должен? Он самый – Волков Игнат Андреевич. – Мужчина с заросшим щетиной лицом, без намека на перегар, покосился на соседку. – Опять вы? Полицию вызвали? Что же вам неймется-то, Клавдия Петровна! Я с суток, дежурил, а вы покоя мне не даете. Обижается, что я ее племянницу на работу не устроил, и всячески гадит.
Это он объяснял, сторонясь и впуская майора в квартиру. Клавдию Петровну не пригласили, хотя она очень рассчитывала на роль понятой.
– У вас что-то важное? Срочное? Или в самом деле она донос настрочила?
Волков провел ладонью с очень короткими и чистыми ногтями по волосам, стянутым на затылке в хвост.
– Никакого доноса. Просто разговор.
– На предмет? – все еще хмурился хозяин квартиры. – Недовольные пациенты?
– Нет. Разговор пойдет о вашем бывшем руководителе – докторе Степанове. Кстати, майор Климов.
– Упс-с! – кажется, даже обрадовался Волков, рассматривая его удостоверение. – Что же такого натворил господин Степанов, если такие серьезные люди из такого серьезного отдела им заинтересовались? Проходите… Поговорим…
Он провел его в комнату, оказавшуюся единственной. Разобранный и застеленный чистым постельным бельем диван в нише. Напротив огромный телевизор на стене. Встроенный шкаф в тон стены, угадывающийся лишь по ручкам. Два стула возле окна. Чисто, аскетично. Как в операционной, подумал Климов.
Он сел на один из стульев, хозяин – на свою постель.
– Где вы сейчас работаете? Мы не смогли найти вас по базам, – признался Павел, внимательно рассматривая Волкова.
Он производил впечатление уставшего, но вполне нормального человека. Клавдия Петровна явно перестаралась, обвиняя его в непонятных грехах.
– Я на испытательном сроке, пока без трудовой. В одной частной клинике дежурным фельдшером. Обещали место хирурга. Это важно? – Он нахмурил брови, и в глазах проскочило беспокойство. – Я только устроился и не хотел бы, чтобы вы…
– Никаких проблем. Просто мы надеялись отыскать вас в больнице номер семнадцать, – начал свою импровизацию Климов. – Вы там начинали?
– Мы все там начинали! – коротко улыбнулся тот своим воспоминаниям. – И я, и Степанов, и еще половина наших ребят. Сначала проходили там ординатуру, потом так и остались.
– Иванова была с вами? – не спуская с него глаз, спросил Климов. – Она же с вами училась. Со Степановым была хорошо знакома.
– Иванова? Таня? Вы о ней? – удивился Волков. – Так она не закончила, ушла с третьего курса. Вернее, ей пришлось уйти.
– Из-за Степанова?
– В какой-то мере да, из-за него. Из-за его идиотских шуток. – Заросшее щетиной лицо Волкова исказилось брезгливой судорогой. – Он… Он очень непорядочный человек, поверьте! И во мне сейчас говорит не уволенный по непонятной причине сотрудник, а сторонний наблюдатель. Таким я был всегда, пока он меня за собой не потянул из семнадцатой больницы. Перспективы обещал, зарплату, известность, а держал все время в собственной тени. Волков провел блестящую операцию, но СМИ трубят о Степанове! А Волкову тощий конверт после планерки. Это не могло долго продолжаться. И я пообещал ему…
– Разоблачение?
– Да. Обещал, что открою истинную природу его известности, он меня и уволил. Без объяснения причин. И хватило наглости потом звонить и консультироваться!
– А вы?
– Отказал, конечно же.
– А он? – заинтересованно слушал его Климов. – Начал мстить? Поэтому у вас проблемы с трудоустройством?
Волков тяжело вздохнул и качнул головой, пробормотав:
– Вы не зря едите свой хлеб. Да, думаю, причина в этом. У него очень много связей. Может, кофе?
– Вряд ли. Я уйду, и вам надо будет продолжить отдых. А после кофе не выйдет.
Климов неожиданно проникся сочувствием к мужчине, вынужденному работать рядовым фельдшером при его талантах.
– Так что произошло с Татьяной Ивановой на третьем курсе? – вернулся он к интересующей его теме.
– Он запер ее в морге. Вместе со своим дружком, – мрачно глянул на Климова хозяин квартиры. – У нас были практические занятия. Таня очень въедливая, всегда задавала много вопросов. Не торопилась уходить и в тот день замешкалась. А Степанов со своим дружком заперли ее в одном из помещений за тяжелой, звуконепроницаемой дверью. Она провела там всю ночь, до утра, пока сотрудникам не приспичило войти именно в тот отсек. Ее обнаружили в состоянии
