глубокого шока. Она казалась невменяемой.
Волков вспоминал, без конца мотая головой.
– Она так потом и не реабилитировалась. Взяла академический отпуск. Потом продолжила учебу, но не пошло. К моргу она больше подойти не могла. Ушла из института. По слухам, долго лечилась. Где она сейчас и как сложилась ее жизнь, я не знаю.
Он вдруг широко, протяжно зевнул и смутился, прикрывая рот ладонью.
– Извините, – пробормотал он коротко.
– Это вы меня извините. – Климов поднялся и шагнул к двери. – А ее семья? Кто-то был у Ивановой, пока она училась с вами? Мать, отец, братья, сестры?
– Не знаю. – Волков тяжело поднялся с дивана и пошел провожать майора в прихожую. – Был паренек, года на два моложе ее. Первокурсник, кажется. Не давал ей прохода. Она то с благосклонностью, то в его сторону не смотрит. Кто такой – не вспомню. Лет прошло достаточно.
– Вы не помните, у нее не было таких серег? – Климов показал ему фото на экране мобильного.
– Не помню. Мы же раньше в белых халатах на занятиях присутствовали, в шапочках. В частной жизни я с ней не пересекался. Даже подруг ее не знаю. Она… – Волков вымученно улыбнулся. – Она от Степанова была без ума. Из-за него потом и ума лишилась.
– То есть она?..
– Да, будто бы проходила лечение в психиатрической лечебнице. Услышал совсем недавно на одной из встреч однокурсников. Не ходил никогда, а тут узнал, что Степанова не будет, и пошел, – будто оправдываясь, произнес он скороговоркой и принялся отпирать дверь. – Тот случай на нее сильно повлиял. А все Степанов! И шутки его…
– А друг? Вы сказали, что Степанов запер ее на ночь в морге со своим другом. Кто он?
– А, так это Игорек Рогов. Тоже проучился до третьего курса, а потом ушел. Поступил куда-то еще. По слухам, поднялся высоко. Но… – Волков непонимающе глянул. – Но он будто бы умер?
– Так точно. Спасибо. Вы мне очень помогли…
Климов не дождался лифта, прыгая вниз по лестнице через две ступеньки. Едва успев сесть в машину, тут же набрал Варю и был неприятно удивлен, услышав в трубке гул, сильно напоминающий ресторанный.
– А ты где? – спросил он.
– В ресторане. Кстати, я узнавала: среди окончивших институт вместе со Степановым не было никакой Ивановой.
Варя отвлеклась: кого-то за что-то поблагодарила и непривычно игриво рассмеялась. Точно не с подругой была в ресторане! Такой смех женщины дарят только мужчинам. Климов разозлился и слишком сильно газанул, вылетев на проезжую часть с непозволительной скоростью. Ему тут же принялись сердито сигналить.
– Иванова была. Ушла после третьего курса по состоянию здоровья.
– Да, а какая причина…
Ее снова отвлекли. На этот раз Климов отчетливо услышал мужской голос. У Варьки было самое настоящее свидание! Она не соврала.
– Все подробности завтра. На работе.
Он отключился и тут же обругал себя. Зачем он так с ней? Он же не ревнует и не чувствует к ней ничего похожего на то, что испытывал к своей жене. Не ревнует, а зло берет? Идиот!
Климов снова потянулся к телефону, чтобы перезвонить ей и рассказать подробности, но не успел – телефон заверещал. Высветился незнакомый номер.
– Это Влад Хлопов, – вибрирующим от перевозбуждения голосом представился начальник службы безопасности Светланы Роговой. – Есть минутка?
– Говори…
– Я только что был у подруги Одинцовой – Гули.
– Мы тоже были в ее доме. Потом она даже приезжала к нам в отдел. Гуля рассказала о скандале на торжестве четырехлетней давности и больше не вспомнила ни единой точки соприкосновения Светланы Роговой и Ляли Одинцовой. Они не были знакомы. Их ничто не связывало.
Хлопов странно засмеялся: полусмех, полувсхлип. Горечь, горе, тоска – вот что услышал Климов.
– Она забыла упомянуть о Вадике! Знаешь, майор, у меня вообще сложилось стойкое впечатление, что эта Гуля умеет виртуозно врать. – Хлопов выругался сдавленным голосом. – Либо отвечает только на те вопросы, которые ей задают… В общем, этот засранец регулярно спал с Лялей Одинцовой. Они были давно знакомы. Жили на соседних улицах. Здесь как-то пересеклись, и понеслось…
Климову пришлось съехать на обочину и включить «аварийки». Вся его стройная версия, только что мысленно выстроенная, рушилась с прощальным звоном.
– То есть Вадик спал с Одинцовой? Почему же Гуля ничего…
– Не рассказала вам? Как она объяснила мне, она не знала, что Вадик жених Светланы. Ляля никогда не упоминала об этом. Хвасталась лишь собственными подвигами.
– Твою мать! – выкрикнул Павел, застучав по баранке руля. – Пора уже с ней поговорить под протокол!
– И Вадика надо закрывать, – услужливо вставил Хлопов. – Вот завтра ознакомимся с завещанием и… если он там упомянут, точно надо закрывать. Убийство Светы на его совести. Я в этом уверен!
Климов не стал напоминать, что у Игнатова на момент гибели Роговой есть стопроцентное алиби. Убийцу тот мог и нанять. Но как его подтянуть к истории на дороге? Игнатов сам сильно пострадал, получив по голове.
Варька! Ему срочно нужна Варька! Только с ней они ловко рассуждают, раскладывая все по полочкам. Надо вытащить ее из ресторана. Прямо сейчас! В интересах дела, скажет он, когда туда явится.
– Я сейчас подъеду, собирайся, – приказал Климов, позвонив ей и не дав опомниться. – Срочно… Ты мне нужна срочно! Да, и завтра в десять оглашение завещания Роговой. Нам надо там быть.
Варя вышла к нему из ресторана на таких высоких каблуках и такой немыслимой походкой, что он не сразу ее узнал. И юбка в пол была незнакомой, и широкая блуза, не прикрывающая левого плеча. По пятам за ней следовал худощавый мужик с Вариной курткой в руках. Он суетливо помогал ей одеться и все что-то шептал на ухо перед тем, как распрощаться. А Варя краснела и улыбалась!
Потом худощавый мужик поцеловал ей руку и исчез.
– Кто это? – прищурился Климов.
– Маслов. Виктор Маслов, – коротко обронила она, глядя с незнакомым вызовом. – А что?
– Фотограф? Тю-ю! – присвистнул Климов, почувствовав, как напряжение спадает. – Уже крутишь романы с фигурантами?
– Как ты любишь выражаться, майор, эта встреча ради дела.
Она сунулась в крохотную сумочку – тоже незнакомый Климову предмет, – достала фотографию и поднесла к его лицу.
– Узнаешь серьгу?
На фото была незнакомая женщина. Ее лицо снято крупным планом, короткая стрижка, обнажавшая шею и уши. И в них – да, те самые серьги, одна из которых была обнаружена в горле Ляли Одинцовой.
– Иванова? – спросил он, вглядываясь в лихорадочно блестевшие глаза женщины. – Иванова… Та самая Татьяна Иванова.
– Что ты о ней узнал, Климов? – Варя шагнула к пассажирской двери. – Подвезешь? Я без машины.
