хотелось ползти, как старая черепаха. Да что там, если честно, мне вообще не хотелось сидеть за рулем этой машины. И никакой другой. Разве что в кабине бульдозера, уж его-то точно никто в кювет не столкнет!
Я задумалась, как было бы здорово, сидя на таком бульдозере, повстречать ту самую темно-синюю «Хонду» за номером… как же его… «УГУ-785» и сразу же, без предупреждения наехать на нее и смять в лепешку. Но… мечтать не вредно. А пока нужно было решать более насущные вопросы.
Я записала в телефоне номер той самой машины, чтобы потом при случае выяснить у Вики, кто ее хозяин. Хотя лучше, наверно, обратиться прямо к Неле, она все сделает быстрее.
Опять же, что-то мне подсказывало, что хозяин машины не имеет никакого отношения к картине, этот тип кавказской наружности наверняка машину просто угнал.
Я въехала в город, по бокам проносились новые высотные дома и ярко освещенные торговые центры.
Кто же этот тип? Снова встало передо мной его лицо, и тут я вспомнила, кто мне так здорово его описал. Да это же тот, с позволения сказать, философ Каракозов! Ну да, и даже сказал, что его зовут…
Эльдар. Эльдар Чернов. И родом он из Нальчика. И Карина тоже была родом из Нальчика. Они родственники? Только он — Чернов, а она была Фиолетова. Ну и что, может, не близкие родственники. Только для чего он теперь, через тридцать лет, выискивает всех, кто был причастен к смерти Карины, и мстит им?
Ну да, соседи по квартире отправили ее в психушку. Хотя… они же просто вызвали «Скорую»… И тем не менее он им отомстил. То есть мать Анны Павловны умерла раньше, как и заведующая отделением в «Скворечнике».
Осталась старшая сестра Акулинина и доктор Чугунов.
Ну, сестре он отомстил, с доктором у него не вышло картину использовать, тут я подсуетилась, так он его просто ножом пырнул, гад такой. И кто следующий там по списку?
Похоже, что в его списке остался только один человек — бывший любовник Карины. Но, может, и его уже на свете нет? И вообще, до него мне точно нет никакого дела. Хотя, наверно, только он и виноват в смерти Карины.
А я тут замешалась совершенно случайно, просто так сложилось, что картина оказалась у меня. И уже не в первый раз.
Но об этом мне некогда сейчас думать, уже поздно, и давно пора домой. Нужно еще приготовить вещи для завтрашней выписки Петровны. К Вике заезжать не буду, сил нет, оставлю машину у себя во дворе, ничего ей не сделается.
Морозиха на первом этаже живет, под ее окна никто машины не ставит, боятся с ней связываться. А я скажу, что завтра мне Петровну забрать из больницы надо, так она мне разрешит под окно машину поставить, они с Петровной старинные подружки, сто лет знакомы…
Подъезжая к своему дому, я увидела припаркованную неподалеку синюю «Хонду». Номеров я издали не видела, но машина была очень похожа на ту, с которой я столкнулась в Озерках.
Это что же, стало быть, тот тип тоже меня срисовал? И теперь меня караулит, но зачем? Чтобы отомстить, но при чем тут я? Да нет же, тут же сообразила я, он просто хочет получить назад картину. Он и вернулся-то в дом доктора, чтобы ее забрать. А тут неувязочка получилась, картины-то там не было! Вот он и догадался, что картина снова у меня…
Рисковать мне совсем не хотелось, и картину отдавать ему я тоже не собиралась, так что я быстро перестроилась и проехала мимо, прячась за белым микроавтобусом.
Надо же, этот тип решил взяться за меня…
Мой дом он уже знает, он даже побывал однажды в нашей квартире и украл картину, обдурив Поганца. Проникнуть туда снова ему ничего не стоит…
Значит, домой сейчас нельзя.
Во всяком случае, сначала нужно где-то спрятать картину.
Я еще думала, где ее спрятать, но уже на автопилоте ехала в сторону Пяти углов.
Значит, подсознательно я уже приняла решение — спрятать картину у Глеба в студии.
Ну да, известное правило — лист нужно прятать в лесу, песчинку — на морском берегу, курицу — на птицефабрике. Значит, картину нужно прятать там, где много картин.
В музеи я не вхожа — остается только любительская студия Глеба Борисова… Но вот застану ли я его на месте… Но он же давал мне свою визитку!
Однако я решила не звонить, а ехать наудачу. Если студия уже закрыта — что ж, такое, видно, мое счастье, тогда придется звонить.
Как и прежде, я поставила машину возле Пяти углов, достала с заднего сиденья картину и пошла по Загородному проспекту, делая над собой усилие, чтобы не оглядываться и вообще не вертеть головой. Ну не может же этот злодей, как там его… Эльдар успеть всюду! Он караулит меня у дома, а я пока тут управлюсь…
Так, успокаивая себя, я дошла до нужного дома, свернула в дворовую арку, миновала проходной двор и вошла во второй двор — тот самый, где находился клуб любителей живописи…
Похоже, мне повезло, в окошке виднелся слабый свет.
Придя домой — точнее, в дом своего хозяина, Хендрик не лег спать.
Вместо этого он закрылся в своей каморке под лестницей и стал готовить краски.
Черный человек велел первым делом растереть корень мандрагоры.
Хендрик достал корешок из мешка, положил его в ступку и ударил пестиком…
И тут из ступки послышался жалобный возглас, как будто корень вскрикнул от боли.
Хендрик покосился на дверь, закрыл ее поплотнее и продолжил толочь корень.
Когда он истолок мандрагору в порошок, он добавил к ней то зелье, которое дал ему таинственный заказчик, разбавил соком белены и смешал полученный состав со своими красками.
К утру краски были готовы.
За завтраком служанка Катрина посмотрела на него неодобрительно и спросила, что за звуки ночью доносились из его каморки.
— У тебя там словно ребенок плакал!
— Какой еще ребенок! Ко мне котенок забрался, — ответил Хендрик.
— Котенок? — оживилась Катрина. — Покажи!
— Какой еще котенок? — нахмурилась хозяйка фру Эльза. — Я не потерплю в доме никаких котов!
— Да он куда-то сбежал под утро, — поспешно ответил Хендрик.
Весь день он не покладая рук трудился в мастерской хозяина.
Когда стемнело и работать стало плохо, все подмастерья отправились в трактир. Хендрик же отговорился головной болью и снова заперся у себя в каморке.
Здесь он зажег три свечи, чтобы хоть так осветить
