А Диману хотелось одного — нормальной семьи и нормальной жизни, которую он видел лишь у своих друзей. С тех пор как он физически окреп и вытянулся, папашины скандалы прекращались очень быстро и просто — Диман просто хватал под мышки нетрезвого родителя и зашвыривал его в его обиталище — в комнату с отходящими от стен обоями и рассыхающейся мебелью.
Мать, Наталья Егоровна, любила сына и гордилась им. Она была достаточно чутким человеком и понимала Димку без слов. Сын вырос и теперь ее защищал от мужа-алкоголика. Она ничего не жалела для сына и в трудные времена голодала, чтобы у него всегда были завтрак, обед и ужин.
В пятнадцать лет Диман напился портвейна с мальчишками со двора. Наталья Егоровна сначала отходила его мокрым полотенцем, потом сунула головой под холодную воду, а позже у них состоялся разговор, который он запомнил навсегда.
— У тебя отец — алкоголик. Если ты начнешь пить, то очень быстро станешь таким же. Лучше сразу же иди жить к нему в комнату. Или выбирай нормальную человеческую жизнь — но чтобы я больше никогда не слышала от тебя запах сивухи.
Диман понял главное — что он в группе риска, и больше ни разу не притронулся к спиртному. Диман считал своего отца предателем, недочеловеком: отец предал их с матерью, предал его самого и его будущее, разрушил простой и правильный мирок их семьи и теперь ожесточенно разрушал себя самого.
Математические способности у Димана проявились в четвертом классе. Это был щедрый дар со стороны материнской родни. А когда он перешел в седьмой класс, на работе у Натальи Егоровны оплатили крупный госзаказ, и она получила хорошую премию. Мать с сыном сидели на кухне и совещались, что им купить: новый холодильник, новую стиральную машину или компьютер. Выбрали компьютер. Диман никогда в жизни не забывал об этом. Он помнил свой первый комп, первый в линии по цене, и пузатый мониторчик, самый дешевый.
Вот такой мальчик с улыбкой-лодочкой водил Машу за руку по волшебной стране их первой любви.
Когда Маше из-за всяческих недомолвок стало ясно, что в семье у Димана не все в порядке, она позвонила Сашке и поговорила с ним об этом. Потом поговорила с самим Димой, — ей не хотелось, чтобы его тревожили комплексы.
— Ты отвечаешь за себя и свои поступки, а твой отец — за свои. Ты тут ни при чем. При таком папаше ты смог поступить в Бауманский, да еще и с первого курса какие-то деньги начал зарабатывать.
Диман с Шакалом постоянно продавали какие-то сайты, чего-то раскручивали.
После этого разговора Дима уже не заворачивался насчет пьющего родителя и стал с Машей предельно откровенен.
Им не хотелось расставаться, и, естественно, они заговорили о совместной жизни. Только Маша хотела, чтобы она началась после сессии, — самая настоящая жизнь вдвоем, вместе. А еще вопрос надо было уладить с бабушкой Зинулей, а также посоветоваться с обоими мамами и с ее папой.
Они прилипали друг к другу и могли вот так, ничего не делая, только обнимаясь и целуясь, просидеть рядом не один час. Однако на настоящую близость пока не решались, хотя бдительная Маша накупила всевозможных книжек о сексе, и они весело их читали, сидя вечерами у нее в квартире на диванчике.
Они виделись каждый день, друг без друга им было почти физически плохо.
Диман считал, что нашел свой идеал. Маша немного опасалась, что секс может изменить их отношения в худшую сторону, но надеялась, что такого не произойдет.
Ее мама советовала ребятам не спешить, сначала привыкнуть друг к другу и вообще рвалась в Москву — познакомиться с Димой, подружиться с ним. Через неделю они ждали ее в гости.
Ребята решили познакомить своих мам друг с другом и даже придумали, в каком кафе это сделать.
Хотя все это было не столь важно. Главное, что все свободное время они проводили вместе, и даже сны им стати сниться синхронные — оба продолжали общаться и ночью. А наяву они летали по небу, ходя по земле, Маше даже попалась на глаза картина, похожая на их жизнь — репродукция картины Сальвадора Дали с головами влюбленных, юноши и девушки, в которых не было ничего, кроме синего неба и белых облаков.
Маша договорилась с Татьяной Петровной, что после работы поедет прямо в Склиф, к Жанне. К ней уже ненадолго пускали посетителей.
По пути она зашла в супермаркет и купила несколько очень красивых розовых яблок и три ярких, как солнце, марокканских апельсина.
Еще с собой у нее был букет чайных роз, которые с разрешения Людмилы Маша сама нарезала в теплице, выбирая бутоны одинаковой величины, чтобы они распускались и цвели одновременно.
Кроме того, Маша везла Жанне фрезии — разноцветный букет лавандовых, белых и розовых соцветий, которые пахли весной, свежим зеленым соком, лугами с пышной зеленой травой и еще чем-то вкусненьким, вроде мандаринов.
Диман должен был подъехать к Склифу, а потом они хотели пойти куда-нибудь, чтобы Маша немного развеялась после невеселого больничного бытия.
Диман мечтал о машине. Он постоянно подсовывал ей под нос автомобильные журналы и обсуждал модели автомобилей. В их компании машины были у Компота и у Ромы. Диман хотел скопить деньжат и купить какую-нибудь старенькую иномарку. Права у него, как выяснилось, уже были, а вот машины не хватало.
Маша больше хотела бы, чтобы у него был скутер, но ничего об этом не говорила — боялась, что на мотоцикле Дима разобьется. Поэтому терпеливо выслушивала разговоры паренька об автомобилях.
От Татьяны Петровны она знала, что Кошкин оказался плохим ухажером: побывал в больнице лишь однажды, посидел недолго, ушел и больше даже не звонил ни ей, ни Арине, чтобы справиться о состоянии Жанны.
Маше было немного неудобно за свое счастье, и она решила ничего не рассказывать подруге о Димане. Она решила говорить с Жанной о хорошей погоде, о солнышке, о будущем лете, о кино.
В больнице ее встретила Татьяна Петровна. Маша натянула на кроссовки бахилы, оделась в белый халатик. Татьяна Петровна говорила ей, что Жанна устроена очень хорошо, лежит в маленькой, но отдельной палате, за что спасибо доктору Кузикову и Михаилам.
Маше стало почти дурно от больничного запаха, острого запаха боли, лекарств, немощи и страдания. Она подняла цветы поближе к лицу, да так и шла по коридору. Нежный и слабый запах роз смешивался со свежим и весенним запахом фрезий, и это действовало на нее бодряще.
— Какие красивые цветы! — восхитилась Татьяна Петровна. — Особенно розы! Где ты их только раздобыла?
— Теперь, когда Жанну можно навещать, я буду привозить цветы хоть охапками. Мне ведь это почти ничего не стоит! — ответила Маша. И настроение у нее улучшилось.
Жанна лежала в маленькой опрятной палате, улыбаясь им краешками губ. Маша присела на стул возле кровати и тихо произнесла:
— Привет, дорогая! Ты выглядишь молодцом!
Жанна действительно выглядела гораздо лучше, чем тогда в послеоперационной палате, за стеклом, хотя лицо ее осунулось и побледнело, а голова по-прежнему была перебинтована в виде шапочки.
— Голова подвязана, кровь на рукаве! — Должно быть, Жанна уже смотрела на себя в зеркало, и ее забавляла собственная перевязанная голова.
Хотя ее подруга выздоравливала после тяжелой травмы, это несомненно была Жанночка, прежняя Жанночка-золото, не унывающая, веселая, только слабенькая.
— Жанна, я принесла тебе цветы. Вот понюхай, как пахнут, — это фрезии. А розы можно здесь у стены поставить. Вот тебе яблочки и апельсинки, — сказала Маша.
— Мам, пойди отдохни. Пообедай где-нибудь. Мы тут поболтаем, — попросила Жанна Татьяну Петровну и обратилась к Маше: — Ну, рассказывай.
Татьяна Петровна помахала им рукой и, сделав Маше строгие глаза, ушла.
— Что рассказывать? Погода просто отличная. Еще немного — и распустятся почки. Ты скорее поправляйся, сама увидишь, что на свете творится — самая настоящая весна! Птицы поют, зеленая трава появилась, на улице почти плюс двадцать!
— Маша, ты постриглась? — вдруг спросила Жанна.
— Да! Надоели эти вихры: в глаза лезут, из заколок выскакивают. Меня Сережа постриг, в нашей парикмахерской. Тебе нравится? — спросила она.
Жанна смотрела на нее зелеными глазами, потом немного нахмурилась и закрыла глаза, словно силясь что-то вспомнить.
Маша взяла ее за руку:
— Ты устала, Жанночка? Хочешь отдохнуть? Если ты от меня устала, я уйду.
Жанна еще немного полежала молча, потом открыла глаза и как ни в чем не бывало сказала:
— Лучше сразу признавайся, в кого ты влюбилась.
— Откуда ты знаешь? — поразилась Маша.
— Мама сказала, что к тебе все время ходит мальчик!
— Да! Я влюбилась! Мальчика зовут Дима. Мы познакомились в Ботсаду и теперь встречаемся. Он мне очень нравится. Вот выпишут тебя, приедешь домой, я вас познакомлю.
Жанна немного помолчала, будто соображая что-то, и спросила:
