Он потянулся к телефону, и в этот момент услышал, как на его столе запищал селектор.
— Да, — сказал Геннадий Андреевич.
— Геннадий Андреевич, — прошелестела секретарша, — на проводе Цуладзе.
«Час от часу не легче!» — подумал Ермилов.
— Я возьму, — он поднял трубку и включил систему защиты от прослушивания. — Аслан, дорогой, сколько лет!
— Два дня всего. Слушай, Гена, — перешел прямо к делу Цуладзе. — Мы же друзья?
— Ну? — сказал Ермилов.
— Нет, ты мне ответь: друзья или нет?
— Друзья, друзья, Аслан.
— Значит, поймешь меня правильно. Понимаешь, Гена, выгодный контракт. Если получится, всем нам хорошо будет, в накладе не останешься.
— Какой же контракт?
— Не могу сейчас прямо сказать, пойми меня правильно.
— Бизнес, бизнес… Так что ты хочешь, Аслан? Подтяжки?
— Гена, нет. Понимаешь, деньги, которые мы тебе прислали, я хочу сейчас ненадолго назад взять.
— Все? — деланно удивился Ермилов.
— Да. Ненадолго, на два, на три дня.
— Аслан, но они же уже в дело включены.
— А, перестань, что такое? Я тебе говорю: очень важный контракт. Достань их, пожалуйста, из работы.
— Видишь ли, Аслан, не могу.
— Гена, не будем портить отношения. Ведь мы же друзья, сам сказал.
— Аслан, но ведь ты понимаешь: деньги просто так, без дела не лежат, они делают другие деньги.
— Гена, я тебе объясняю, — начал нервничать Цуладзе, — нужно на пару дней. Мои люди подъедут, заберут, через два дня назад привезут.
— Аслан, при всем моем уважении…
— Ты поссориться хочешь? — закричал Цуладзе.
— Не ори, Аслан, — прервал его Ермилов.
— Нет, я как брата тебя прошу. Ты знаешь: мы, южане, народ горячий.
— Знаю, знаю, Аслан. Мы, русские, хоть народ и не такой горячий, но нам тоже палец в рот не клади.
— Странно говоришь, не как друг говоришь, — осадил его Цуладзе. — Войны хочешь? — Он уже явно угрожал.
— Какая война, Аслан, опомнись! Я на своей территории, ты на чужой земле.
— Гена, на два дня! Зачем тебе неприятности? Зачем друга терять, врага наживать?
— Ну, хорошо, хорошо, — примирительно сказал Ермилов. — Раз ты просишь…
— Богом прошу!
— У нас с тобой разные религии, — усмехнулся Ермилов.
— А! Какая разница, как назвать! Ты знаешь, Гена, ты мне как брат, век за тебя молиться буду!
— Не стоит. Значит, на два дня?
— Всего на два дня.
— Хорошо. Послезавтра подъезжай, тебе все выдадут.
— Сегодня надо, Гена, сегодня.
— Аслан, ну ты просто загоняешь меня в угол. Невозможно это сегодня. Посмотри на часы: который час уже! Это же банковские операции.
— Когда сможешь?
— Ну, приезжай завтра, скажем, во второй половине дня…
— В час буду, — прервал Аслан.
— В два, в два, — осадил его Ермилов.
— Ровно в два у тебя. Гена, не надо шутить!
— Какие шутки, Аслан: мы же друзья. Я обещал, значит, сделаю.
— Спасибо дорогой. В два буду.
Повесив трубку, Ермилов задумался. «Так, — сказал он себе, — значит, допекло. Значит, Трегубец достал Цуладзе каким-то образом. Все эти сделки, на два дня — пустые разговоры. Все-таки эти южане как дети, — улыбнулся он, — думают, что все вокруг глупее их, что их, понимаешь, кишлачная хитрость любого столичного жителя в заблуждение введет. Нет, дорогой Аслан, не введет, и не видать тебе денег, как своих ушей».
Он вновь вызвал в кабинет Пашу и, самолично заперев за ним дверь, начал инструктаж:
— Вот что, Павел, — сказал Геннадий Андреевич, — завтра у нас могут быть серьезные неприятности. Ты Цуладзе знаешь?
— Чеченца, что ли? — переспросил Черкесов.
— Чеченца, москвича — какая разница? Фамилия что-нибудь говорит?
— Ну конечно, Геннадий Андреевич, я у вас его видел.
— Так вот: завтра он и, видимо, не один приедет сюда. Приедет за деньгами, на которые, в сущности, никакого права не имеет. Твоя задача, Паша: во-первых, обеспечить полную охрану офиса. Собери всех, накачай по «самое не могу», расставь людей, в общем, попытайся делать так, чтобы на любой нажим ты мог ответить не только упреждением, но и подавляющим большинством. Это первое. А во-вторых, постарайся не доводить до открытого конфликта, нам это сейчас совсем ни к чему.
— Понимаю, Геннадий Андреевич.
— В-третьих, вот что. На встречу с ними вышлешь главбуха.
— Это Марка Анатольевича? — удивился Паша. — Так он же…
— Его задача не стрелять, а цифрами оперировать. Я его сам проинструктирую. При нем постоянно должны находиться два-три человека. Как только почувствуешь, что жареным запахло, его — в самый дальний угол, и беречь, как зеницу ока. Ребяток медленно вытеснишь. Понял меня?
— Дело ясное, — ответил Паша. — На войну собираемся?
— Ну, война — не война, — сказал Ермилов, — но на учения это вряд ли будет походить. Меня здесь не будет.
— Когда вас ждать?
— Ой, не знаю, Пашенька, не знаю. Может, через пару дней, может, через неделю. Останешься пока за главного по всем вопросам безопасности и кадров. Делами главбух займется. Ты в его финансовые проблемы не суйся — он в твои соваться не будет. Докладывать обо всем происходящем будешь лично мне по этому номеру, — и он достал из кармана бумажку.
— Это что? — переспросил Паша.
— Телефон, — уточнил Геннадий Андреевич.
— Занятный номер.
— Это космическая связь. Чтобы проблем не возникало.
— Вы что, на Амазонку собираетесь?
— Нет, Паш, поближе. Просто, пока какие-нибудь умные головы додумаются начать меня отслеживать, они сначала мобильный спектр пройдут, а до космоса не скоро доберутся.
— А что, что-нибудь серьезное начинается, Геннадий Андреевич?
— Ты, Паш, поменьше вопросов задавай. Лучше работой займись.
— Да я так, спросил просто.
— Все. Свободен.
Покинув кабинет Ермилова, Черкесов проанализировал ситуацию и решил: «Хозяин явно не вернется, что-то серьезное затевается. Все одно к одному: и мужичок этот, за которым мы следили, и чеченцы со своими разборками. Надо когти рвать. Завтрашнюю встречу я, конечно, организую — нечего черножопым по Москве как по своему кишлаку шастать, — а потом все. Засиделся я в Москве что-то. Для начала в Прагу, а там посмотрим». И, довольный своим решением, он бодро приступил к инструктажу маленькой армии «Гентрейд консалтинг».
Часам к семи вечера все бойцы уже получили указания. Паша лично проверил их оружие, еще раз убедился в том, что каждый понимает поставленную задачу верно, и отбыл домой. Остаток дня он посвятил сбору чемоданов, аккуратно по-солдатски укладывая все необходимое; еще раз пересчитал имеющуюся в доме наличность, принял душ, посмотрел последние известия и, поставив будильник на семь утра, заснул глубоким здоровым сном без сновидений.
Приехав на следующий день на работу в девять утра, он с удовольствием отметил, что его вечерняя накачка не прошла даром, что все ребята на месте, настроение бодрое и деловое. Жизнь в офисе шла как всегда: никто не слонялся по коридорам, из-за дверей кабинетов слышался приглушенный шум голосов, изредка с этажа на этаж перебегали референты, перенося папки с финансовыми документами и длинные рулоны факсов, приходящих со всего света. Спектакль, о котором предупреждал Черкесова Ермилов, начался в двенадцать пополудни.
К зданию «Гентрейд консалтинг» подкатили два черных «джипа» — «Форд Бронко» и «Форд Эксплорер», — и оттуда не спеша выбрались семь человек. Глядя на эту компанию из окна второго этажа, Паша мгновенно вычленил Цуладзе, одетого в дорогое кашемировое пальто болотного цвета, рядом с ним — маленького толстого азербайджанца, видимо, финансового советника Аслана. Потом его взгляд остановился на двух охранниках, не раз уже виденных с Цуладзе в офисе. Трое остальных, одетых в дешевые кожаные куртки и широкие шерстяные штаны, судя по всему, были просто боевиками. Еще раз скользнув взглядом по автомобилям, Паша скорее догадался, чем увидел, что в их стальных внутренностях осталось еще человека три-четыре: два водителя и, по крайней мере, по одному боевику в каждом из них. «Шоферы в счет не идут, бухгалтер тоже. Значит, остаются шесть снаружи и два, скажем, четыре внутри, — закончил нехитрые подсчеты Черкесов. — Итого, по максимуму, десять против моих восемнадцати. Да, шуму наделать могут, но и только. Ну что ж, начнем».
Он спустился вниз и, не выходя в вестибюль, остановился в углу коридора так, чтобы видеть входную дверь, но при этом самому оставаться в тени мраморной колонны, фланкирующей проход в офис. Охранники, отметив присутствие шефа, постарались выполнить все Пашины указания максимально четко. Когда раздался звонок в дверь, один из них нажал кнопку видеодомофона и спросил:
— Кто?
— К хозяину твоему, — раздался голос, искаженный динамиком.
— Кто? — еще раз переспросил охранник.
