– Как он не вовремя, – с сожалением отозвалась Наташа, – а я-то думала…
– Знаю я, о чем ты думала, – сказал я, – ты только об этом и думаешь. Маньячка.
Мы с Наташей постоянно шутливо обвиняли друг друга в чрезмерной сексуальной озабоченности, что, впрочем, не мешало нам постоянно доказывать самим себе, что так оно на самом деле и есть. Ну а что еще делать, если все время находишься рядом с тем, с кем это так хорошо получается?
Наконец Наташа собралась, и мы вышли на улицу.
Наши птички, по моему настоянию одетые в длинные бесформенные накидки, чтобы не перевозбуждать хозяина, уже собрались, вокруг них торчали строго посматривавшие по сторонам и жевавшие резинку ротвейлеры, и я, придирчиво осмотрев экскурсантов, возглавил колонну.
* * *
Знахарь вошел в высоченную резную дверь последним, и она с глухим стуком захлопнулась за его спиной. Постояв и привыкнув к прохладному полумраку, он огляделся и понял, что всю жизнь представлял себе место обитания какогонибудь восточного шейха именно таким.
Просторный зал, высокие своды которого скрывались в темноте, был окружен множеством витых колонн, за которыми угадывались какието проходы, двери и ниши. Все это вместе создавало таинственную и сказочную атмосферу и самым решительным образом располагало к тайнам, интригам, коварству и заговорам.
Знахарь усмехнулся, не зная, что и думать по этому поводу.
То ли жители этой страны, будучи таинственными и коварными интриганами, выразили в этой затейливой архитектуре свою сущность, то ли эта архитектура так действует на людей… Скорее всего – и то и другое вместе, решил он, и тут сопровождавший делегацию маленький и толстенький визирь, а Знахарь решил, что человечек в халате, подпоясанном расшитым поясом, чалме и сказочных туфлях с загнутыми носами никем другим быть не может, сказал, что почтенный Аль Дахар искренне скорбит о том, что не может лично показать гостям свою ничтожную хижину, потому что у него приступ радикулита и придворный лекарь мучает его своими несовершенными руками.
Придворный лекарь!
Ну, раз так, тогда этот – точно визирь. Иначе и быть не может.
Знахарю пришла в голову мысль о том, что старый греховодник наверняка врет. Просто ему лень. Но оно было и к лучшему, потому что без хозяина можно было спокойнее изучить обстановку, не тратя времени на постоянные реверансы в его сторону.
Визирь закончил свою витиеватую речь по поводу состояния здоровья господина и громко щелкнул пальцами.
В это же мгновение в зале вспыхнул свет.
Зажмурившись на секунду, Знахарь снова открыл глаза и поразился роскоши помещения. Полутьма скрывала детали, но в свете множества электрических светильников, выполненных в виде позолоченных факелов, торчавших из стен, стало видно, что и стены, и витые колонны, и сводчатый потолок – все было сделано из одного и того же желтоватого светлого камня и сплошь покрыто мелкой резьбой, бесконечные узоры которой изощренно переплетались и кое-где превращались в строчки, вырезанные причудливой арабской вязью. Скорее всего, это были избранные суры из Корана.
Птички дружно ахнули, увидев такое великолепие, а Знахарь, посмотрев на них, подумал, что еще немного – и они бросят одноглазого пирата и убегут к властелину всего этого Аль Дахару.
Наташа стояла рядом, и выражение ее лица ничем не отличалось от того, что было написано на лицах всех новоявленных мусульманских красавиц, не исключая и Алену.
Знахарь подошел к Наташе и, слегка наклонившись, сказал ей вполголоса:
– Я знаю хозяина. Могу познакомить. Говорят – клевый парень…
– Пошел в жопу, – так же вполголоса ответила Наташа, но ее взгляд тут же прояснился.
– Не забыла, зачем мы пришли? – небрежно поинтересовался Знахарь.
– Нет, не забыла, – огрызнулась Наташа и, отпихнув Знахаря, обратилась к визирю:
– Вы можете назвать имя мастера, который выполнил эту колоссальную и прекрасную работу?
Визирь сладко прищурил и без того узкие глазки, прятавшиеся в щелках между круглыми щечками и пухлыми веками, и ответил:
– Имя этого мастера, конечно же, Аллах, а имена тех, чьими руками он создавал эти волшебные узоры, не достойны упоминания.
– Благодарю вас, – любезно сказала Наташа и, повернувшись к Знахарю, тихо добавила: – Не достойны упоминания… Ты понял?
Знахарь кивнул и, повинуясь приглашающему жесту визиря, направился вслед за ним к сводчатой двери, покрытой мозаичными узорами из янтаря разных оттенков, которая медленно распахнулась, и за ней показалась внутренность следующего зала.
Наташа шла следом за ним, а весь курятник, окруженный ротвейлерами, чуть поодаль. Знахарь предупредил Генри, и теперь тот следил за тем, чтобы девочки не болтались у Знахаря с Наташей под ногами и не мешали тщательно исследовать дворец.
Следующий зал был похож на первый, но узоры, покрывавшие его, не оставляя ни одного свободного сантиметра, были уже не вырезаны, а тщательно выписаны красками. Это было пестровато и поэтому не очень понравилось и Знахарю и Наташе, но все равно производило сильное впечатление.
Потом были винтовые лестницы, старинные мрачные коридоры, люки в полу, когда-то проваливавшиеся под ногами доверчивых жертв, личные покои хана и мощная дверь, за которой располагался гарем. Возле двери стояли двое мрачных стражей в чалмах, но вместо кривых сабель они были вооружены до боли родными автоматами Калашникова с укороченными стволом и прикладом.
Стражи, смотревшие прямо перед собой, даже не покосились в сторону такого количества прекрасных девушек.
– Как ты думаешь, они кастрированы? – шепотом спросил Знахарь у Наташи.
– А ты у них спроси, – тоже шепотом ответила она.
– Языков не знаю, – просипел Знахарь, и тут визирь торжественно открыл перед уважаемыми гостями еще одну дверь, за которой находилось просторное помещение без окон, уставленное стендами, витринами и стеклянными прилавками.
Помещение сильно смахивало на музей, и, как бы в подтверждение этого, визирь, войдя первым, обвел пространство зала короткой пухлой ручкой и сказал:
– А здесь великий Аль Дахар хранит коллекцию, собирать которую начал еще четыреста восемьдесят восемь лет назад его далекий предок шах Мухаммад Дахар.
Войдя внутрь и присмотревшись повнимательнее, Знахарь едва не присвистнул, и было от чего. Наташа, увидев некоторые из экспонатов, тоже удивленно подняла бровь, но промолчала и только, чуть прищурившись, недоверчиво покачивала головой.
На стенах висели смутно знакомые картины европейских мастеров, в промежутках между ними располагались штук двадцать разнокалиберных статуй, а в витринах сверкали кубки, короны и прочие металлоизделия, щедро усыпанные алмазами, сапфирами, изумрудами и другими драгоценными камнями.
Наташа показала на мраморную голову мальчика, стоявшую в отдельном стеклянном шкафчике, и тихо сказала:
– Это Микеланджело. Его ищут уже больше ста лет. Я не удивлюсь, если здесь найдется многое из того, что считается пропавшими шедеврами.
– А это случайно не святой Грааль? – вполголоса поинтересовался Знахарь, кивая на невзрачную деревянную чашку, испачканную внутри чем-то темным, которая стояла в небольшом стеклянном и, судя по всему, герметичном, кубе, покоившемся на высокой каменной подставке.
– Вот уж не знаю. Но теперь я думаю, что здесь все возможно… – ответила Наташа, переводя изумленный взгляд с одного экспоната на другой.
Она помолчала и с сожалением добавила:
– Эх… Интерпол бы сюда направить!
Осмотр продолжался, и визирь, который, судя по всему, давно уже набил руку на этих экскурсиях, умело нагнетая впечатление, рассказывал об экспонатах, умалчивая, впрочем, о том, как они сюда попадали.
Наконец, он подвел гостей к небольшой витрине, в которой лежала толстая древняя книга, и Знахарь сразу же узнал ее.
Обложка книги была сработана из покрытых изощренной резьбой тонких пластин дорогого темного дерева, корешок и кромки обложки были сделаны из тисненой кожи, пришитой к дереву серебряными скобками, изукрашенными затейливой чеканкой, а на лицевой стороне деревянной обложки в серебряных гнездах сидели семь драгоценных камней.
По углам были расположены четыре крупных рубина, чуть ниже, тоже в углах, – два изумруда, а над перламутровой инкрустацией заглавия, врезанного в обложку, красовался чуть покосившийся огромный бриллиант.
Под лучами грамотно расположенных светильников в старом вощеном дереве обнаруживались благородные слои и прожилки, рубины и изумруды бросали вокруг себя светящиеся красные и зеленые тени, а в глубине великолепного бриллианта играли радужные отражения.
Знахарь слушал объяснения визиря, рассказывавшего о том, как неслыханно повезло уважаемым гостям и какую неслыханно ценную реликвию они видят перед собой, а сам в это время прокручивал в голове весь путь по дворцу от входа до сокровищницы.
