мне. После чего я спрятал письмо в ящик своего письменного стола.
— Серьезный документ. — Рэгг снова устремил взгляд на Вулфа. — Кстати, для вашего сведения, если за миссис Брунер, ее семьей или знакомыми и была установлена слежка, чего я не подтверждаю, то исключительно в целях проверки благонадежности.
— Кто бы сомневался. Ничего другого я от вас и не ожидал, — кивнул Вулф. — Привычная ложь. Однако я всего лишь описываю ситуацию. Ваши люди вчера вечером ушли из моего дома, оставив мне свои документы, так как не осмелились позвонить в полицию, чтобы их вызволить. Они прекрасно знали: если гражданин обвинит их в незаконном проникновении в его жилище и передаст дело в суд, симпатии полиции Нью-Йорка и окружного прокурора будут на стороне гражданина. И вы это тоже отлично знаете. А потому не станете предпринимать официальные шаги для возврата документов, и, следовательно, они не будут возвращены. Они останутся у меня. Но я предлагаю обмен. Вы прекращаете слежку за миссис Брунер, ее семьей и знакомыми, включая прослушку ее телефонов, а я…
— Я не подтверждал наличие слежки.
— Ба! Если вы… Нет, не пойдет. Сформулируем по-другому. Давайте забудем прошлое. Итак, вы обязуетесь начиная с шести вечера сего дня прекратить слежку за миссис Брунер, ее семьей, знакомыми, за ее домом, в том числе прослушивание телефонной линии, а также за мной, мистером Гудвином и за моим домом. Я же обязуюсь оставить удостоверения ваших агентов там, где они сейчас — в сейфе депозитария, — не предпринимать никаких действий против ваших людей за вторжение в мои владения и не обнародовать сей факт. Вот так-то. Это и есть мое предложение.
— Вы хотите, чтобы я дал обязательство в письменном виде?
— Нет, если, конечно, вы не предпочитаете данный вариант.
— Не предпочитаю. Ничего в письменном виде. Я согласен снять наблюдение, но мне нужны удостоверения моих агентов.
— Вы их не получите. — Вулф ткнул в посетителя пальцем. — Мистер Рэгг, зарубите себе на носу. Я отдам документы только по постановлению суда, и я буду оспаривать подобное постановление всеми имеющимися не только у меня, но и у моего клиента средствами. Вы можете…
— К черту! У вас четверо свидетелей.
— Знаю. Судьи и присяжные иногда ведут себя весьма эксцентрично. Они могут закапризничать и усомниться в правдивости показаний свидетелей, всех пяти, включая меня. Не советую подвергать сомнению мою добросовестность. Это плохо кончится. У меня нет никакого желания вести смертельную вражду с вашим бюро. Моя единственная цель — выполнить работу, для которой меня наняли. Если вы не начнете запугивать моего клиента или меня, я не воспользуюсь ни этими документами, ни показаниями своих свидетелей.
Рэгг посмотрел на меня. Мне показалось, он хочет что-то сказать, но нет: просто он остановил взгляд на моем лице, обдумывая ответ на вопрос, который задал самому себе.
Все это заняло определенное время. Наконец Рэгг перевел взгляд на Вулфа:
— Вы кое-что упустили. Вы утверждаете, что ваша единственная цель — выполнить работу, для которой вас наняли. Но тогда почему вы расследуете убийство, к которому мы не имеем никакого отношения? Почему Гудвин дважды встречался с миссис Дэвид Элтхауз, дважды посещал квартиру Морриса Элтхауза и почему вы собрали у себя шестерых человек в четверг вечером?
— Ага, значит, вы думаете, что один из ваших людей застрелил Элтхауза.
— Я так не думаю. Это абсурд.
— Проклятье! Сэр, вы можете перестать молоть чепуху? Что ваши люди могли искать в моем доме? Вы предполагали, будто я каким-то образом обнаружил, что трое агентов ФБР побывали в квартире Морриса Элтхауза в ночь его убийства. Ваши люди сообщили вам, что, когда они вскрыли квартиру, Элтхауз был уже мертв, но вы им не поверили. По крайней мере, вы усомнились. Уж не знаю почему. Вы своих людей хорошо знаете. Я — нет. Вы испугались, что я не только узнал об их незаконном вторжении в квартиру Морриса Элтхауза, но и нашел неопровержимое доказательство вины одного из них в убийстве. Поэтому советую говорить по делу.
— Однако вы так и не объяснили мне, почему взялись за расследование этого убийства.
— Разве это не очевидно? Я узнал, что ваши люди там побывали.
— И как вы об этом узнали?
— Этого я вам сказать не могу. — Вулф покачал головой.
— Вы связывались с инспектором Кремером?
— Нет. Мы с ним не виделись и не общались вот уже несколько месяцев.
— А с офисом окружного прокурора?
— Нет.
— Вы собираетесь продолжать расследование?
Уголок рта Вулфа слегка приподнялся.
— Видите ли, мистер Рэгг, я не только могу, но даже хочу избавить вас от сомнений, но сперва я должен удостовериться, что выполнил свою работу. Так вы принимаете мое предложение? Вы способны обещать мне, что начиная с шести часов сегодняшнего вечера агенты вашего бюро прекращают любую слежку за миссис Брунер и за всеми, кто с ней связан?
— Да. Мы это уладили.
— Приемлемо. А теперь я прошу вас дать мне еще одно обязательство. Вы должны по моему первому требованию принести сюда пулю, которую ваши люди подняли с пола квартиры Морриса Элтхауза.
Ошарашить Ричарда Рэгга было не так-то просто. Человек, которого легко выбить из колеи, никогда не стал бы высокопоставленным фэбээровцем, близким к Вашингтону. Однако Вулф в этом преуспел. У Рэгга отвисла челюсть. И только через две секунды ему удалось закрыть рот.
— Теперь уже вы явно говорите глупости, — наконец выдавил Рэгг.
— Отнюдь. Если вы принесете мне пулю, когда вас об этом попросят, то я почти определенно — я бы даже сказал, с полной определенностью — смогу доказать, что никто из ваших людей не убивал Элтхауза.
— Боже, ну вы и наглец! — На сей раз челюсть у Рэгга не отвисла, но вот глаза превратились в две щелочки. — Если бы у меня была такая пуля, то я бы принес ее сюда, чтобы иметь предлог встретиться с вами.
— Ой, да бросьте! Она у вас есть. — Вулф проявлял ангельское терпение. — Что случилось в ту ночь в квартире Элтхауза? Некто, назовем его Икс — у меня есть имя получше, но пусть будет Икс, — застрелил Элтхауза из его собственного револьвера. Пуля прошила парня насквозь, поцарапала стену и упала на пол. Икс ушел, прихватив револьвер. Вскоре появились трое ваших агентов, которые проникли в квартиру тем же способом, каким они проникли вчера вечером в мой дом. Подробности нужны?
— Да.
— Итак, они не позвонили в дверь парадной, потому что знали, а скорее считали, что дома никого нет. Ведь Элтхауз всю неделю был под наблюдением. Тем не менее
