он уже сообщил вам о событиях прошлого вечера в ресторане?
Ричард мог рассмотреть говорящих через щели между досками курятника, но не знал, радоваться или пугаться от того, что видел. Клер стояла с прямой спиной, опустив руки по швам, как забияка перед дракой в баре, а Валери сидела с Паспарту на коленях и спокойно гладила его. Кто-то бы посмотрел на ситуацию как на ссору между двумя женщинами из-за одного мужчины. Конечно, Ричард прекрасно знал, что это не его случай, но с удовольствием бы предался сладостным заблуждениям, если бы не понимал наверняка: Клер на самом деле хотела заполучить не его самого, а жизнь в роли жены профессора Кембриджского университета, так как считала общество академиков чем-то сродни современной аристократии, полной завуалированных интриг и гламура. Валери же просто развлекало происходящее, это было заметно по ее лицу.
– В ресторане? – переспросила она. – Да, сообщил. Он был очень рад полученным новостям.
«Эх, – мрачно подумал Ричард, – следовало рассказать ей все от начала и до конца, а не только про ссору Гроссмаллардов».
– В самом деле? Что ж, замечательно. – Клер расслабилась и тоже села на скамью рядом с соперницей, хотя Валери себя и не считала таковой. – Естественно, еще многое нужно уладить перед отъездом, но думаю, в университете захотят, чтобы Ричард приступил к работе в начале учебного года.
Валери даже ухом не повела, продолжив гладить Паспарту как ни в чем не бывало, словно уже все знала.
– Пожалуй, это логично, – тихо сказала она.
– В любом случае у вас с ним ничего бы не вышло. – Акцент Клер делал слова резкими, фраза звучала как опущенная на хрустальный графин крышка.
– У нас с ним?
– Да. Ваши отношения изначально были обречены. Видите ли, милочка, я хорошо знаю Ричарда. Мы знакомы с ним очень давно, и нынешнее поведение совсем не в его стиле. Все эти расследования и шпионские игры. Рано или поздно он заскучает, когда все станет слишком обыденно. Мой муж наблюдатель, а не активный участник событий. Ему нравится воображать себя героем-любовником или детективом, но на самом деле он слишком англичанин, чтобы преуспеть в чем-то из вышеперечисленного.
В этот момент у Ричарда возникло желание выбежать из курятника и защитить свою честь, но Джоан Кроуфорд как раз спрыгнула ему на плечо со своего насеста. Теперь он наверняка походил со стороны на низкопробного пирата. А еще слышал бурление в желудки несушки. Если уж и выбегать из курятника, пылая праведным гневом, то нужно делать это сейчас. Что его останавливает?
– Он слишком англичанин. – В голосе Валери не было раздражения или осуждения, просто повторение сурового и несправедливого, на взгляд Ричарда, описания Клер.
– Да. Именно поэтому ему предложили высокооплачиваемую должность в старом университете. Я сказала старом, но потому он и считается престижным. Кембридж идеально подходит мужу: смотреть фильмы и обсуждать их со скучающими студентами. А они точно будут скучать, благослови их Господь! – Клер положила ладонь на запястье Валери, как бы говоря, что это их маленькая шутка, хотя и не дождалась реакции от собеседницы.
Помимо фигурального ощущения, что его вывозили в дерьме, после выслушивания очень нелестного мнения Клер, Ричард весьма буквально был теперь покрыт переработанной едой Джоан Кроуфорд, а потому решил, что лучше оставаться в курятнике. Он совершенно не удивился невысокой оценке его качеств женой и даже не винил ее за это, но наблюдение за двумя сильными женщинами, которые пугали его до чертиков, заставляло задуматься. Они казались такими разными и воплощали собой совершенно разные миры, их будущее и прошлое определяло то, какими они стали сейчас: куда более волевыми личностями, чем Ричард. Обе точно знали, чего хотели, в отличие от него. Отчасти именно поэтому он никогда не пользовался своим докторским званием, которое навязывало ответственность. Столкновение двух столь сильных характеров неизбежно вело к противостоянию, хотя и скорее по законам кинематографического жанра, чем из соображений о мотивах женского пола. Ричард уже давно принял решение не судить о политике, особенно гендерной, которая напоминала зыбучие пески на минном поле – непроходимую территорию.
Нет, он отказывался смотреть на ситуацию как на либерализм против радикализма против марксизма против культурного феминизма. Только как на выяснение отношений между двумя сильными женщинами. Ну, может, еще как столкновение героинь кино: Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд в «Что случилось с Бэби Джейн?», или Бетт Дэвис с Оливией де Хэвилленд в «Тише… тише, милая Шарлотта», или даже сестер Фонтейн, которые являлись соперницами в реальной жизни. Внезапно Ричарда озарила мысль: а что, если Элизабет и Анжелика были сестрами? Или, может, не родственницами, а очень близкими подругами? Что, если жена Фабриса давно любила Себастьена и решила устранить мужа, чтобы воссоединиться с суженым? Вот только тогда зачем убивать Антонина? Чтобы тот не стоял на пути? Объяснение казалось притянутым за уши, но семейная вражда точно играла основную роль. Ричард не сомневался в этом. Как не сомневался и в том, что если и дальше продолжит стоять в скрюченной позе, то навсегда останется инвалидом, а потому попытался выпрямиться. Джоан Кроуфорд недовольно закудахтала и снова облегчила желудок, выместив гнев на рубашке непокорного насеста. Он замер неподвижно, наблюдая, как Клер повернулась и с отвращением посмотрела на курятник.
– Ненавижу его проклятых птиц! Всегда ненавидела. Мерзкие существа.
Валери бросила взгляд в его направлении, и на ее губах заиграла лукавая улыбка. Ричард успокоил Джоан Кроуфорд, но та была очень капризной, совсем как знаменитая тезка. Что сказала Бетт Дэвис, когда услышала о ее гибели? «О покойниках нужно говорить или хорошо, или ничего. Джоан Кроуфорд умерла. Хорошо».
– В любом случае ничего еще окончательно не решено, – тем временем продолжила Клер. – Конечно, дело практически в шляпе. Осталось только пройти собеседование сегодня вечером. То есть пообщаться по видеосвязи с директором и парочкой других важных людей. – Она нервно посмотрела на Валери – секундная слабость, видимо, спровоцированная молчанием соперницы, и добавила: – Простая формальность.
Джоан Кроуфорд снова закудахтала, и звук эхом отразился от крыши из кровельного железа.
– Я буду скучать по гостинице, но вскоре все равно планирую покупать свой дом поблизости. – Валери очаровательно улыбнулась Клер. – Желаю вам обоим всего самого наилучшего.
Та стояла спокойно, кажется, удовлетворенная тем, как прошла беседа.
– Ричард только выиграет от возвращения в Англию. Он снова сможет воображать себя Гэри Грантом, Хамфри Богартом, Эркюлем Пуаро или кем угодно еще без попыток воплотить их в действительности. Кризис среднего возраста обычно выражается в увлечении молоденькими девушками и быстрыми машинами. Что ж, по крайней мере по части машин муж последовал стереотипу.
«Жестко, – подумал Ричард. – Особенно со стороны Клер, которая начала ревновать и проявлять собственнические инстинкты, хотя сама меняла партнеров чаще, чем танцовщица на музыкальном фестивале».
– Я совсем… – начала было Валери, но ее прервал телефонный звонок. – Извините, – сказала она с явной теплотой в голосе, – но я должна ответить. Да, комиссар?
Ричард снова почувствовал судороги в сведенной ноге, но он сдержал стон боли, стучась лбом о стенку. Клер снова подозрительно покосилась на курятник, но тут же вернула внимание Валери, затем недовольно поджала губы и зашагала прочь.
На всякий случай Ричард решил выждать несколько минут, а когда все же вышел наружу, то старался подражать Алеку Гиннессу из «Моста через реку Квай» и демонстрировать героическое достоинство перед лицом японских пыточных методов, мужественную решимость до конца сопротивляться, невзирая ни на что. Конечно, упомянутого персонажа поместили в «печи» – небольшие железные ящики – и оставили на несколько дней под палящим бирманским зноем без еды и воды. Вряд ли можно было сравнить то испытание с судорогами от неудобной позы в курятнике и птичьим пометом на рубашке. Тем более что частично это сопровождалось наградой – теплым, только что снесенным яйцом.
– Комиссар звонил, – встретила Ричарда сообщением Валери.
Если она и хотела обсудить беседу с Клер или переезд напарника обратно в Англию, чтобы занять должность профессора в престижной академии, то информация от Лапьера явно заставила отложить на потом все дела. Этот блеск в глазах Валери Ричард слишком хорошо знал.
– Что случилось? – спросил он, вытирая куриный помет с плеча.
– Август Татильон мертв!
Ричард пораженно замер.
– Его обнаружили в морозилке… – продолжила Валери.
– В ресторане Гроссмалларда?
– Нет! Гая Гарсона! С ножом в глотке!
– Ножом Гроссмалларда?
– Да!
– Черт возьми!
– А Анри… – Ага, теперь Лапьер опять стал Анри? – В общем, он хочет, чтобы мы приехали туда, потому что знает о нашей осведомленности.
– Но я же наблюдатель, а не активный участник событий, – проворчал Ричард, до сих пор мучительно переживая
